– О господи, Пи-Джи. Господи!

Пи-Джи бросает взгляд на дом, до которого только пятьдесят или шестьдесят футов, чтобы убедиться, что родители не вышли на заднее крыльцо.

– Я могу все объяснить, Джой. Дай мне шанс, не обвиняй меня в том, чего не было, дай мне шанс.

– Она мертва. Она мертва.

– Я знаю.

– Вся порезана.

– Успокойся, успокойся. Все в порядке.

– Что ты наделал? Матерь божья, что ты наделал?

Пи-Джи надвигается на него, прижимает к багажнику.

– Я ничего не сделал. Ничего такого, за что меня могут сгноить в тюрьме.

– Почему, Пи-Джи? Нет. Даже не пытайся. Ты не сможешь... нет причины, которая может тебя оправдать. Она мертва. Мертва и лежит в багажнике твоего автомобиля.

– Потише, малыш. Держи себя в руках, – Пи-Джи хватает Джоя за плечи, и, что удивительно, его прикосновение не вызывает у того отвращения. – Я этого не делал. Я ее не трогал.

– Она здесь, Пи-Джи. Ты не можешь сказать, что ее здесь нет.

Джой плачет. Капли холодного дождя падают на щеки и скрывают слезы, но он тем не менее плачет.

Пи-Джи легонько трясет его за плечи.

– За кого ты меня принимаешь, Джой? Ради бога, за кого ты меня принимаешь? Я – твой старший брат, не так ли? По-прежнему твой старший брат. Или ты думаешь, что за годы жизни в Нью-Йорке я переменился, превратился в монстра?

– Она здесь, – только и может ответить Джой.

– Да, все так, она здесь, и я положил ее туда, но я этого не делал, не причинял ей вреда.

Джой пытается вырваться.

Хватка Пи-Джи усиливается, он прижимает брата к заднему бамперу, чуть ли не заталкивает в багажник, где лежит убитая женщина.

– Только не теряй головы, малыш. Не губи все, всю нашу жизнь. Я твой старший брат, помнишь? Или ты больше меня знать не хочешь? Разве не я всегда вступался за тебя? Разве не я? А теперь мне нужна твоя помощь, очень нужна, здесь и сейчас.

– Только не в этом, Пи-Джи, – сквозь всхлипывания отвечает Джой. – В этом я тебе помогать не стану. Ты сошел с ума?

Пи-Джи усиливает напор.

– Я всегда заботился о тебе, всегда любил тебя, мой маленький брат, мы вдвоем, плечом к плечу, противостоим этому миру. Ты слышишь меня? Я люблю тебя, Джой. Или ты не знаешь, что я тебя люблю? – он отпускает плечи Джоя и хватает того за голову. Руки Пи-Джи, как тиски, сжимают голову Джоя. В его глазах больше боли, чем страха. Пи-Джи целует брата в лоб. Его слова наполнены яростной силой, они гипнотизируют Джоя. Он не может шевельнуться, мозг застилает туман. – Джой, слушай, Джой, Джой, ты – мой брат... мой брат! Для меня это все, ты – моя кровь, ты – часть меня! Разве ты не знаешь, что я люблю тебя? Разве не знаешь? Разве не знаешь, что я люблю тебя? Разве ты не любишь меня?

– Люблю. Люблю.

– Мы любим друг друга, мы – братья.

Джой уже рыдает.

– Оттого мне так больно.

Пи-Джи по-прежнему держит его за голову, смотрит в глаза под ледяным дождем, их носы практически соприкасаются.

– Если ты любишь меня, малыш, если ты любишь своего старшего брата, тогда слушай. Просто слушай и постарайся понять, как все вышло. Хорошо? Хорошо? А вышло так. Я поехал в Пайн-Ридж, там есть старая дорога, по которой мы любили ездить к школе. Дорога, ведущая в никуда. Ты знаешь эту старую дорогу, знаешь, как она все время петляет, как один поворот тут же сменяется другим. Я как раз выезжал из-за поворота, когда эта девушка выбежала из леса, чуть ли не скатилась по заросшему кустами склону на дорогу. Я ударил по тормозам, но не успел. Даже в сухую погоду мне бы не удалось избежать столкновения. Она выскакивает на дорогу прямо перед капотом, и я ударяю ее, она падает и исчезает под передним бампером. Я переехал ее до того, как остановился.

– Она голая, Пи-Джи. Я видел ее, часть ее, в багажнике, и она голая.

– Именно об этом я тебе и расскажу, если ты будешь слушать. Она голая, потому что такой выскочила из леса, голая, как при рождении, и за ней гнался парень.

– Какой парень?

– Я не знаю, кто он. Никогда не видел его раньше. Но именно из-за него она не заметила мой автомобиль, Джой. Потому что бежала и оглядывалась, чтобы понять, далеко ли он, боялась, что он ее догоняет. Мой автомобиль она не видела, пока не выбежала на дорогу.

Закричала буквально в тот момент, когда я ударил ее. Господи, это было ужасно! Ничего более ужасного в моей жизни не случалось. Удар был сильным, и я понял, что убил ее.

– И где этот парень, который ее преследовал?

– Он остановился, когда увидел, что произошло с девушкой, застыл на склоне. А когда я вылез из кабины, повернулся и побежал в лес. Я должен был поймать мерзавца, побежал за ним, но он знает те места, а я – нет. Когда я поднялся на склон, его и след простыл. Я углубился в лес на девять ярдов, может, на двадцать, по оленьей тропе, но потом тропа разделилась на три, и он мог убежать по любой, а я не мог узнать, по какой именно. Шел дождь, облака ползли над самой землей, в лесу уже сгустились сумерки. За шумом дождя и ветра я не слышал его шагов, не мог преследовать по звуку. Поэтому вернулся на дорогу, а она лежит там мертвая, как я и думал, – при этом воспоминании по телу Пи-Джи пробегает дрожь, он закрывает глаза. Прижимается лбом ко лбу Джоя. – О господи, это было ужасно, Джой, ужасно... и то, что сделала с ней машина, и то, что сделал с ней он до моего появления. Мне стало дурно, меня вырвало прямо там, на дороге.

– А что она делает в багажнике?

– У меня была пленка. Я не мог оставить девушку там.

– Тебе следовало поехать к шерифу.

– Я не мог оставить ее одну, на дороге. Я испугался, Джой, не знал, что мне делать, испугался. Даже твой большой брат может испугаться, – Пи-Джи отрывает голову от лба Джоя, отпускает брата, отступает на шаг. Озабоченно смотрит на дом. Добавляет: – Отец у кухонного окна, смотрит на нас. Если мы будем здесь стоять, он придет, чтобы узнать, что нас задержало.

– Допустим, ты не мог оставить ее на дороге, но почему ты не поехал в управление шерифа после того, как положил ее в багажник и вернулся в город?

– Я тебе все объясню, расскажу обо всем, – объясняет Пи-Джи. – Давай только сядем в кабину. А то отцу покажется странным, чего мы стоим под дождем. Сядем в кабину, включим двигатель, радио, тогда он подумает, что мы решили поболтать, все-таки братьям есть что сказать друг другу наедине.

Он кладет в багажник с мертвой женщиной один чемодан. Потом другой. Захлопывает крышку.

Джоя трясет. Ему хочется бежать. Не в дом. В ночь. Он хочет умчаться в ночь из Ашервиля, из округа, в места, где никогда не был, в города, где его никто не знает, бежать и бежать в ночи. Но он любит Пи-Джи, и Пи-Джи всегда и во всем помогал ему, поэтому он понимает, что должен выслушать брата. Может, всему есть разумное объяснение. Может, все не так и страшно. Может, у него действительно хороший брат, который сможет все объяснить. Он же просит только об одном: выслушать его.

Пи-Джи закрывает багажник на замок, кладет ключи в карман. Обнимает Джоя за плечо, тянет к себе. С одной стороны, в этом проявляется братская любовь, с другой – намек на то, что нечего стоять столбом.

– Пойдем, малыш. Позволь мне все тебе рассказать, все-все, а потом мы попытаемся понять, что же нам делать. Пойдем в машину. Посидим вдвоем. Поговорим. Ты мне нужен, Джой.

Они залезают в кабину.

Джой – на сиденье пассажира.

В кабине холодно, воздух сырой, промозглый.

Пи-Джи включает двигатель. Регулирует печку.

Дождь усиливается, переходит в ливень, окружающий мир отсекает стена воды. Салон автомобиля превращается в кокон. Они в этом железном коконе вдвоем, в ожидании трансформации, которая превратит их в новых людей, с новым, непредсказуемым будущим.