Бронзовые ворота шириной в тридцать футов, в орнаментах которых пустот было не так уж много, весили более восьми тысяч фунтов. В движение их приводил мощный электромотор, и откатывались они с легкостью и с большей скоростью, чем можно было ожидать.

Участок в пять акров считался большим в любом жилом районе. В Бел-Эре, где акр стоил никак не меньше десяти миллионов, пятиакровое поместье свидетельствовало о несметных богатствах его владельца.

Длинная подъездная дорожка огибала пруд, в котором отражался расположенный за ним громадный трехэтажный особняк, построенный не в стиле барокко, как бронзовые ворота, а в классическом, просто и элегантно, без архитектурных наворотов.

У самого пруда дорожка раздваивалась, и Этан свернул на ту ее часть, что вела к боковому торцу особняка. Там она раздваивалась еще раз, одна ветвь вела к домику смотрителя, в одной из комнат которого дежурили охранники, а вторая — на пандус подземного гаража.

Гараж был двухэтажным. Верхний уровень предназначался для тридцати двух коллекционных автомобилей Лица, начиная от нового «Порше» и заканчивая «Роллс-ройсами» 1930-х годов, «Мерседес-Бенцем 500К» 1936 г., «Дузенбергом модель J» 1931 г., «Кадиллаком 16» 1933 г.

На нижнем стояли автомобили, которые использовались в повседневной жизни поместья, и принадлежащие сотрудникам или предназначенные для них.

Как и в верхнем гараже, пол был вымощен бежевой керамической плиткой, а стены — блестящим кафелем того же цвета. Колонны украшала мозаика из различных оттенков желтого. Редко какой салон, где продавали автомобили для богатых и очень богатых, мог потягаться красотой с нижним гаражом.

У лифта на стене висела доска со штырьками, на которые вешались автомобильные ключи, а на полу под доской сидел Фрик, с тем же романом-фэнтези в обножке, который читал утром. Увидев приближающегося Этана, он поднялся.

Встреча с мальчиком не только удивила, но и порадовала Этана, хотя ему казалось, что за лот длинный, серый, полный неприятных сюрпризов день он утратил способность радоваться.

Он не мог объяснить, почему от одного вида мальчика у него поднималось настроение. Возможно, до первой встречи с ним он ожидал, что сын Лица, воспитанный в таком богатстве и с таким безразличием со стороны родителей, будет или совершенно разбалованным, или законченным невротиком, а Фрик оказался воспитанным и застенчивым мальчишкой, пусть свою застенчивость он и прятал под маской «все-то мы видели, везде побывали». Но маска эта не могла скрыть врожденной добропорядочности, столь же редкой, как жалость среди чешуйчатых обитателей крокодильего болота.

— Злой колдун нашел язык честного человека для своего отвара? — спросил Этан, указав на книгу.

— Пока нет. Он только что послал своего жестокого помощника Крагмора к лживому политику, чтобы тот отрезал ему яйца.

Этан поморщился.

— Действительно, колдун злой.

— С другой стороны, это всего лишь политик. Вы знаете, иной раз они здесь появляются. После их отъезда миссис Макби проводит инвентаризацию ценных предметов в комнатах, где они останавливались.

— Понятно… А что ты тут делаешь? Собираешься прокатиться на автомобиле?

Фрик покачал головой:

— Нет смысла и пытаться, пока мне не исполнилось шестнадцати. Сначала я должен получить водительское удостоверение, накопить достаточную сумму для самостоятельной жизни, подобрать идеальный маленький городок, в котором меня не найдут, а уж потом придет пора садиться за руль.

Этан улыбнулся.

— План, значит, составлен. Лицо Фрика осталось серьезным.

— Да, составлен.

Мальчик нажал кнопку вызова лифта. Послышалось гудение приводного механизма кабины, только частично приглушенное стенами шахты.

— Я прячусь здесь от декораторов, — признался Фрик. — Они ставят рождественские ели и украшают дом. Это первое ваше Рождество здесь, поэтому вы не знаете, что все они ходят в этих дурацких колпаках Санта-Клауса и всякий раз, увидев тебя, кричат: «Счастливого Рождества!» — лыбятся, как идиоты, и так и норовят сунуть тебе липкую карамельку. Они не просто украшают дом, а разыгрывают целый спектакль, чего, я думаю, хочется большинству заказчиков, иначе эта команда давно бы осталась без работы, и этого достаточно, чтобы превратить тебя в атеиста.

— Мне представляется, что это неплохая праздничная традиция.

— Да уж, все лучше, чем наемные исполнители веселых песен на Рождество. Они одеваются как диккенсовские персонажи, а когда не поют, говорят с тобой о королеве Виктории, мистере Скрудже, спрашивают, будет ли на рождественском обеде гусь, и называют тебя «милорд» и «молодой господин», а ты должен с ними общаться, потому что Призрач… поскольку мой отец думает, что это круто. После получаса этого безобразия кажется, что ты сейчас превратишься в дерьмо или ослепнешь, а ведь надо выдержать еще полчаса. Но потом все образуется, потому что после певцов выступает фокусник, которому помогают карлики, одетые эльфами Санта-Клауса, и вот это действительно весело.

За потоком слов Эльфрик, похоже, скрывал гложущую его тревогу. Он не относился к молчунам, но обычно и не тараторил без умолку.

Кабина лифта спустилась, двери открылись.

Этан последовал за мальчиком в обшитую деревянными панелями кабину.

Нажав кнопку первого этажа, Фрик спросил:

— Исходя из вашего опыта, телефонные извращенцы действительно опасны или способны только на разговоры?

— Телефонные извращенцы?

До этого момента мальчик смотрел ему в глаза. А тут перевел взгляд на световую индикаторную полосу, высвечивающую этаж.

— Те, что звонят и дышат в трубку. Им этого хватает или иногда они приходят, чтобы схватить тебя?

— Кто-то тебе звонил, Фрик?

— Да. Этот извращенец, — и мальчик тяжело задышал, словно Этан мог идентифицировать извращенца по звуку его дыхания.

— И когда это началось?

— Сегодня. Сначала, когда я находился в железнодорожной комнате. Второй раз он позвонил, когда я обедал в винном погребе.

— Он позвонил по твоей линии? — Да.

Световой индикатор показал, что они добрались до верхнего гаража. Гидравлика не могла обеспечить быстрого подъема.

— Что сказал тебе этот тип?

Фрик замялся, переминаясь с ноги на ногу на мраморном полу.

— Он только дышал. Иногда дышал… прямо-таки как зверь.

— Это все?

— Да. Как какой-то зверь, и я не знаю, что он хотел ним показать.

— Ты уверен, что он ничего не сказал? Даже не напивал тебя по имени?

Фрик продолжал смотреть на индикаторную полосу.

— Только дышал. Я попытался воспользоваться режимом шестьдесят девять в надежде, что извращенец живет с матерью, понимаете, она возьмет трубку, и я смогу сказать ей, чем занимается ее психически ненормальный сын, но вновь услышал все то же дыхание.

Они прибыли на первый этаж. Двери раскрылись.

Этан вышел в холл, но Фрик остался в кабине.

Этан заблокировал двери рукой.

— Отзвониться ему — идея не из лучших, Фрик. Когда кто-то пытается достать тебя, нельзя давать им знать, что тебя пробрало. Для них это счастье. Лучше всего вешать трубку, как только ты понял, с кем имеешь дело, а когда телефон зазвонит вновь, не отвечать.

Глядя на часы, опять же, с тем, чтобы не встречаться взглядом с Этаном, Фрик ответил:

— Я думал, у вас есть возможность узнать, кто он.

— Я попытаюсь. И вот что, Фрик… Мальчик все смотрел на часы. — Что?

— Ты должен рассказывать мне все. Это важно.

— Я понимаю.

— Так ты рассказал мне все?

Фрик приложил часы к уху, будто хотел проверить, тикают ли они.

— Конечно. Он только дышал.

Мальчик что-то скрывал, но давить на него не имело смысла. Он бы еще яростнее стал охранять свой секрет.

Вспомнив собственную реакцию на вопросы Рискового в церкви, Этан решил удовлетвориться полученным ответом.

— Предлагаю такой вариант. Если телефон твоей линии зазвонит сегодня или завтра, когда я буду в поместье, я бы хотел сам снять трубку. Не возражаешь?