Что ж, все, что ни делается, все к лучшему, подумала Джейн, однако вежливо предложила:

— Если удастся вырваться, приходите: буду ждать.

Виктория улыбнулась, на мгновение задумалась и неуверенно произнесла:

— Ваш брат в этот приезд совсем не показывается.

Вот так поворот! Джейн посмотрела на доктора, пытаясь по выражению его лица прочитать мысли, и уклончиво ответила:

— Хм. Да, пока он увлеченно исследует окрестности.

На лице юной особы мелькнула тень разочарования, однако она тут же взяла себя в руки и прекратила расспросы. У калитки Джейн попрощалась и позволила мистеру Берриджу проводить ее через небольшой парк Уилтонов к экипажу.

— Уважаемый доктор, — заговорила она, пройдя несколько шагов, — вы мне глубоко симпатичны. Позволите ли один нескромный вопрос?

Спутник взглянул удивленно, однако ответил со всей подобающей вежливостью:

— Почту за честь, миледи.

— Почему вы до сих пор не реализовали свой интерес к Виктории?

Джентльмен слегка покраснел и после небольшой паузы негромко произнес:

— Наверное, потому, что мисс Уилтон не замечает моего интереса.

— Ошибаетесь, — также тихо возразила Джейн. — Вы ей определенно нравитесь.

— Мисс Уилтон обладает добрым сердцем и любит всех вокруг — даже тех, кто не заслуживает доброго отношения, — убежденно подытожил доктор.

— В том числе и моего брата, — продолжила Джейн.

— Прошу прощения, мадам, вовсе не хотел…

Спутник заметно растерялся.

Однако Джейн покровительственно похлопала его по руке и менторским тоном заметила:

— Не переживайте, все в порядке. Видите ли, в отрочестве Виктория заметно увлекалась Джейсоном. Боюсь, детское чувство до сих пор окончательно не остыло. Уверяю однако, что беспокоиться вам не о чем: мисс Уилтон отнюдь не глупа и непременно оценит ваши неоспоримые достоинства.

Доктор покачал головой.

— Осмелюсь попросить позволения самому делать выводы и строить взаимоотношения, мадам. — Он помолчал и смущенно добавил: — Откровенный разговор всегда полезен, но нельзя ли сменить тему?

Джейн понимающе улыбнулась:

— Конечно, можно, тем более что у меня заготовлена тема, по которой очень хотелось бы услышать ваше мнение.

— Мистер Уорт? — предположил доктор.

— О Господи! — удивилась Джейн. — Неужели интерес настолько очевиден?

— Ничуть не больше, чем откровенное недоумение по поводу всеобщих подозрений в адрес джентльмена. — Он пожал плечами. — Честно говоря, не исключаю, что догадки могут оказаться обоснованными.

— Даже с его ногой? Вы не можете не знать, что без трости мистер Уорт не сделает и нескольких шагов.

— Да. Он утверждает, что получил рану на войне.

— Ага, значит, вы с ним встречались! — воскликнула Джейн. — Следовательно, должны знать, что ограбления не его рук дело. Зачем это ему?

— Я не встречался с мистером Уортом. — Они шли все медленнее, пока наконец не остановились. — Но мой партнер, доктор Лоуфорд, с ним знаком и утверждает, что джентльмен дружелюбен, как разъяренный бык. Должен сказать, что сам он ничего не сделал, чтобы изменить мнение о себе.

Джейн недоверчиво отмахнулась:

— Доктор Лоуфорд осматривал мистера Уорта?

— В прошлом году, сразу после приезда в Рестон, причем против воли больного. А потом поделился впечатлениями: мистер Уорт посоветовал доктору забрать обратно рекомендацию как можно больше плавать и… сделать с ней кое-что очень неприличное. — Он озорно улыбнулся. — А отвечая на ваш первый вопрос, скажу: да, увечье действительно плохо совмещается с разбоем. Попробуйте, однако, убедить в этом жителей деревни: нелюдимому господину удалось создать о себе весьма яркое впечатление.

С этими словами доктор Берридж прошел несколько оставшихся шагов, поклонился и помог мисс Каммингс подняться в экипаж.

Одиночество пришлось бы весьма кстати: накопившуюся информацию следовало обдумать. Однако, к своему удивлению, Джейн обнаружила неожиданного попутчика.

— Представляешь, ехал по деревне, никуда не спешил, и вдруг у Мидаса оторвалась подкова. Пришлось срочно вернуться, чтобы оставить коня у кузнеца. — Джейсон говорил лениво и так же лениво постукивал хлыстом по голенищу сапога. — А тот, как назло, отлучился в паб. Еще бы, маркиз Весси успел заплатить щедрый аванс! Так что сейчас Мидас страдает в руках подмастерья. Ну а я вспомнил, что сестра предусмотрительно сообщила свой маршрут, и решил вернуться домой с комфортом. — Джейсон цинично кивнул в сторону доктора Берриджа, который свернул на соседнюю улицу. — Вы очень мило беседовали наедине, — ехидно прокомментировал он, давая понять, что тревога относительно вкусов и своеволия сестры оказалась вовсе не беспочвенной. — Ну и как прошел день?

Два дня дождя, вынужденного сидения дома и созерцания стремительно пустеющей корзинки, которую так кстати принесла леди Джейн, не могли не вызвать легкого раздражения. А потому, проснувшись утром и увидев голубое небо и яркое солнце, Берн с восторгом нырнул в озеро. Пожалуй, впервые он даже не поморщился от обжигающего холода и боли в ноге, а позволил себе сполна насладиться свободой, свежим воздухом и движением.

Он чувствовал блаженный, вдохновляющий прилив сил, и, выйдя из воды, собрался было прокатиться, однако вовремя вспомнил, что Доббс с утра пораньше взял экипаж и отправился в Рестон, чтобы пополнить продовольственные запасы. Ну и, конечно, заодно встретиться с закадычным другом, Большим Джимом, и пропустить пинту-другую. Оставалось лишь надеяться, что пиво не сотрет у Доббса из памяти основную цель поездки. Ну а ожидать слугу в родные пенаты следовало не раньше вечера.

Сидеть дома в прекрасную погоду — сущее наказание. Оставалось одно: отправиться на прогулку. Берн надел удобные просторные брюки, рубашку и куртку — костюм, в котором он походил скорее на северного сельского жителя, чем на военного с сомнительным прошлым, о котором хотелось поскорее забыть.

Заметно прихрамывая, Берн подошел к двери и привычным жестом дотянулся до трости с серебряным набалдашником (аксессуар, плохо гармонирующий с обликом крестьянина, однако совершенно необходимый). Взгляд упал на почти пустую корзинку, из которой уже исчезли все булочки и почти все банки. Скорость употребления гостинцев свидетельствовала как о кулинарном мастерстве обитателей Коттеджа, так и об их с Доббсом беспомощности.

Берн до сих пор удивлялся появлению возле своего дома леди Джейн: она так же плохо соответствовала обстановке, как посеребренная трость — простецкой одежде.

Что же подумала о нем мисс Каммингс? Он и сам знал, что изменился: стал сильнее, крепче, но в то же время осторожнее и осмотрительнее.

Но и она тоже изменилась. В Лондоне выглядела истинной столичной жительницей, воплощением великосветского стиля и достоинства. Берн отлично помнил их первую встречу.

Дело было несколько месяцев назад, на скачках в поместье лорда Гемпшира, куда его затащил старший брат. Маркус подозревал (как оказалось, вполне обоснованно), что злоумышленник, с которым уже пришлось столкнуться во время боевых действий, добрался до Лондона. Преодолевая внутреннее сопротивление, Берн неохотно согласился участвовать в операции.

В то время он очень плохо себя чувствовал. Нога отчаянно болела, и хотелось лишь одного: уступить слабости, лечь и не двигаться. Надо признаться, нередко слабость побеждала. Но в тот день сражаться с малодушием пришлось особенно упорно: несколько долгих часов в экипаже в обществе поглощенного собственными мыслями брата оказались серьезным испытанием. А если учесть, что до этого пришлось провести в дороге несколько дней кряду… что и говорить, толку от него было не много.

Ставшие традиционными скачки лорда Гемпшира представляли собой пышное великосветское увеселение и продолжались в течение всего уик-энда. Берн помнил, что постепенно втянулся в праздничную рутину и переживал минуту за минутой, час за часом, принимая обстоятельства как неизбежные, а условия — как необходимые.