Джейсон утратил дар речи, растерялась и Джейн. Брат и сестра застыли, наблюдая, как отец торопливо встал с кресла и попятился, словно стараясь уйти от нападения.

— Что такое? Что происходит? Кто это?

— Не волнуйтесь, сэр. Пожалуйста, успокойтесь, — попыталась уговорить Нэнси, сделав несколько осторожных шагов навстречу. — Давайте выпьем лекарство, и сразу станет лучше.

Однако больной уже ничего не понимал. Наверное, решил, что опасный мир замкнулся, и в страхе попятился даже от сиделки — от той самой новой няни Нэнси, с которой добродушно шутил и смеялся во время долгой дороги в Озерный край. В эту минуту не существовало ничего, кроме ужаса. И ужас приказал спасаться бегством.

Далеко герцог не убежал: лишь повернулся и сделал несколько шагов. Остановил его грохот опрокинувшегося подноса с чайными принадлежностями. Горячий чай обжег ладони — несчастный непроизвольно вытянул руки, пытаясь защититься.

День прошел как в тумане. Нэнси подняла по-детски плачущего от боли герцога и уложила на диван. Уговорила выпить воды, милосердно приправленной настойкой опия. Кожа на руках покраснела и воспалилась, однако опий облегчил боль и немного успокоил расходившиеся нервы. Джейн поспешила послать самого шустрого из слуг в Рестон, за доктором Лоуфордом.

Только после этого она вывела насмерть перепуганного Джейсона из комнаты: теперь уже можно было положиться на опыт и заботу Нэнси. Брат и сестра перешли в гостиную, где утром Джейн села писать записку, увидела вереницу экипажей и решила сбежать. Серебряный поднос с визитными карточками свидетельствовал об исполнительности дворецкого: всем, кто приехал, чтобы засвидетельствовать почтение, старый слуга отвечал одно и то же: дома никого нет. Жаль только, что каждый из несостоявшихся визитов придется отдавать, сокрушенно подумала молодая госпожа.

Приезда доктора ждали с нетерпением. Джейсон переоделся в чистый костюм, однако лицо все еще хранило следы дурно проведенного вечера и нездоровой ночи. Однако сна не было ни в одном глазу.

— Теперь он всегда такой? — хрипло спросил маркиз.

— Да, теперь он всегда такой, — спокойно подтвердила Джейн.

Джейсон молча уставился в окно.

— Сколько докторов смотрели его в Лондоне? — наконец осведомился он.

— Все, кто практикует в городе, — вздохнула Джейн. — И каждый заключил, что помочь ничем не может.

— Ладно, посмотрим, что скажет доктор Лоуфорд.

Джейсон решительно выпрямился и упрямо поднял подбородок.

Джейн не верила, что сельский лекарь способен проникнуть в суть болезни глубже, чем это удалось сделать дюжине столичных светил, однако отнимать у брата надежду не хотелось. Она сама уже прошла все стадии тревоги, страха и необоснованной веры, так что теперь оставалось ждать, пока тот же тяжкий путь совершит и Джейсон.

Однако по вызову явился вовсе не почтенный, убеленный сединами доктор Лоуфорд, а его подозрительно молодой коллега по имени Эндрю Берридж.

Несмотря на небольшой опыт, доктор Берридж проявил вполне убедительную осведомленность. Тщательно смазал и умело перевязал обожженные руки, а потом целый час посвятил подробному осмотру, в то время как Нэнси преданно обеспечивала спокойствие и комфорт больного.

Джейн оставалось лишь терпеливо сидеть в гостиной, ожидая, пока учтивый, внимательный, добрый на вид доктор выйдет и поделится своими соображениями. Правда, попутно пришлось выполнять немаловажную, хотя и трудную миссию: удерживать дома то и дело пытавшегося сбежать Джейсона.

Наконец лакей распахнул перед мистером Берриджем дверь гостиной. Джейн тут же позвонила и распорядилась принести чай, хотя и сомневалась, что кто-то будет его пить.

— Если не считать ожоги на руках, — начал доктор, едва горничная поставила на стол поднос и ушла, — ваш отец находится в хорошем физическом состоянии. Мускулатура служит исправно, зрение и слух вполне приличные.

Поскольку сообщение было встречено молчанием, доктор Берридж продолжил:

— Однако нетрудно понять, что вас волнует иное.

Джейн кивнула, а Джейсон принялся нервно ходить по комнате. Высокая фигура четко вырисовывалась на фоне залитых ярким полуденным солнцем окон. Доктор проследил взглядом за беспокойными движениями джентльмена и вновь повернулся к сдержанной молодой леди.

Джейн слегка откашлялась и поведала историю с самого начала. Рассказала о том, как некоторое время назад в памяти герцога стали случаться провалы — впрочем, небольшие, вполне объяснимые возрастом и со вкусом прожитой жизнью. Однако после смерти герцогини наступило заметное ухудшение.

— А вы, милорд? — обратился доктор к Джейсону. — Вы заметили, что расставание с супругой оказало отрицательное влияние на здоровье вашего отца?

Маркиз перестал ходить, прислонился к окну и скрестил руки на груди, приняв высокомерную позу.

— Полностью согласен с оценкой сестры.

Пару мгновений доктор пристально смотрел в глаза собеседнику, словно оценивая, насколько достойны доверия его слова, а потом вернулся к теме разговора:

— Я воспользовался возможностью и расспросил сиделку. Чрезвычайно опытная и внимательная особа. Так вот, недавний срыв она объясняет накопившейся дорожной усталостью. Готовы ли вы сделать вывод, что…

Мистер Берридж замялся, подбирая нейтральное слово.

— Приступы, — подсказала Джейн.

— Что приступы являются следствием утомления и повышенного возбуждения?

— Иногда, — уверенно ответила Джейн. — Но бывает и так, что обострение случается и в состоянии покоя.

— Все эти теории чертовски умны и красивы, сэр, — вмешался Джейсон, — однако можете ли вы оказать человеку конкретную помощь?

Грубость брата заставила Джейн покраснеть, однако осуждать его она не могла, поскольку и сама порою переживала моменты невыносимо острого разочарования.

Судя по всему, молодому доктору уже приходилось иметь дело с расстроенными родственниками. Он оставил деловой, профессиональный тон и заговорил мягче:

— Прошу прощения, но должен признать, что я не обладаю богатым опытом лечения подобных заболеваний. Однако у меня есть университетский товарищ, который работает в Манчестере, в лечебнице соответствующего профиля…

— Отцу нечего делать в лечебнице, — не дал договорить Джейсон, да и Джейн энергично покачала головой.

В Лондоне уже не раз приходилось выслушивать подобные предложения, но каждое она отвергала столь же решительно.

— Вовсе не собираюсь предлагать госпитализацию. — В знак примирения доктор Берридж поднял руки. — Дело в ином. Коллега рассказывал о пациентах с проблемами памяти, на которых благотворно влияло соблюдение строгого режима и отработанной модели поведения.

Слова прозвучали сдержанно и вполне тактично, однако Джейсон поспешил обидеться и раздраженно рассмеялся.

— Режим? Модели? — Он нервно потер виски. — Отец — талантливый поэт и ученый; его ум острее вашего скальпеля. Сам Вордсворт восторгался поэмой, посвященной красотам озера Мерример. А вы предлагаете тупое ежедневное повторение? Считаете, что с помощью каких-то наивных моделей удастся восстановить восприятие мира? — Он снисходительно усмехнулся: — Джейн, тебе приходилось слышать о подобных методах?

— Нет, не приходилось, — спокойно ответила Джейн. — Но, как бы там ни было, это шанс, и упускать его неразумно.

Она выразительно посмотрела на брата, но тот, не скрывая презрения, уже снова набросился на доктора.

— Отец поправится и без ваших нелепых выдумок, — заявил маркиз самоуверенным тоном, хотя в глубине души сомневался, что улучшение вообще когда-нибудь настанет.

Не желая продолжать разговор, он вышел из комнаты и громко хлопнул дверью.

— Прошу прощения за резкость брата.

Джейн виновато улыбнулась, не пытаясь скрыть ни печали, ни раздражения.

Доктор Берридж пожал плечами:

— Мистер Каммингс молод. Моложе, чем я представлял себе по рассказам местных жителей.

— Джейсону уже двадцать четыре, — рассеянно заметила Джейн, и доктор взглянул удивленно. — Не могли бы вы… — Она на мгновение замолчала, словно сомневаясь. — Не могли бы вы написать другу в Манчестер и попросить подробно изложить метод?