Майкл заерзал в кресле.

— Что ж… должен признать, в этом что-то есть… Но ведь должно же быть логическое объяснение! Если ты поищешь, то обязательно его найдешь.

— Наконец-то ты понял. Именно это я и пытаюсь сделать. Майкл стукнул кулаком по подлокотнику и поднялся на ноги.

— Нет, не об этом ты думаешь. Ты пытаешься доказать обратное. По-твоему, дом полон привидений, и тебе надо сделать так, чтобы в это поверили другие люди.

— Я должна.

— Но почему, ответь Бога ради?

Девон старательно избегала смотреть ему в глаза, и Майкл понял, что отвечать ей вовсе не хочется. Девон вздернула подбородок.

— Этого от меня требуют Бернард и Энни.

Майкл с шумом втянул в себя воздух и откинулся на спинку кресла. Вот оно, самое сумасшедшее заявление из всех предыдущих.

— Что-то подобное я и ожидал услышать.

Девон явно чувствовала себя не в своей тарелке. Она взяла в руки стакан с вином, но пить не стала.

— Я знала, что ничего другого ты мне не скажешь, и вообще не намеревалась тебе ничего говорить.

— Я тебя предупреждаю: остановись, пока это не зашло слишком далеко.

— А если не остановлюсь — что тогда?

Дело стало принимать рискованный оборот, подумал Майкл. Впрочем, выбора у него не оставалось.

— Тогда… тогда нашей свадьбе не бывать!

Хотя Девон вовсе не удивили слова Майкла, она не могла принять их вот так, сразу, и попыталась оттянуть время решительного объяснения.

— Ну конечно, ничего другого от тебя ждать не приходится. — Она поставила стакан на стол и поднялась. Майкл тоже встал.

— Я искренне надеюсь, что мы сможем разрешить наши противоречия и прийти к разумному соглашению, — сказал он.

— Я доведу это дело до конца, Майкл. Если ты не в состоянии принять мою точку зрения на происходящее, то говорить больше не о чем.

Майкл поставил свой недопитый стакан с виски рядом со стаканом Девон.

— Я всегда тебе доверял, Девон. Полагаю, если тебе дать немного времени, ты одумаешься и поймешь, что я был прав. Когда это случится, позвони мне.

Он направился было к двери, но Девон остановила его. Сняв с пальца кольцо с бриллиантом, она протянула его Майклу. Тот отрицательно покачал головой, не желая принимать этот залог своей любви.

— Ты одумаешься, Девон. Придешь в себя — я уверен в этом. — Он коснулся ее губ поцелуем. — Ты же знаешь, как я тебя люблю.

Девон кивнула. Слезы, наполнившие ее зеленые глаза, стали блестящими ручейками стекать по щекам.

— Я знаю, — тихо сказала она.

Майкл распахнул дверь и ступил в отделанный деревянными панелями коридор. Девон молча следила за тем, как он пересек холл и захлопнул за собой дверь лифта, словно окончательно отгородившись от нее.

Майкл улыбнулся. Разговор состоялся, хотя все прошло совсем не так, как он планировал. Впрочем, Девон всегда была непредсказуемой женщиной. Но в конце концов — Майкл в этом не сомневался — она будет вынуждена ему уступить, как уже не раз бывало. Конечно, понадобятся и время, и слова убеждения, но она поступит так, как требуется ему, Майклу.

Лифт стал наконец спускаться, и Майкл улыбнулся снова. Ничего, он долго ждал, подождет и еще.

Девон вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она знала, что Майкл станет возражать. Она даже предполагала, что он будет угрожать ей разрывом. Тем не менее заканчивать таким образом отношения, которые продолжались вот уже почти два года, совсем не хотелось. Сердце сжимала сделавшаяся уже привычной грусть. Но вместе с грустью ей в душу проникло еще одно ощущение — это было чувство полного освобождения и облегчения.

Странно, подумала Девон. Все таки она любила Майкла Галвестона, любила с того самого момента, как они встретились на вечеринке у Кристи. Он был добр к ней, расточал ей комплименты и умел слушать. Конечно, немалую роль сыграли также эффектная внешность Майкла и его уверенность в себе — в тот момент ей нужен был человек, на которого она могла бы опереться.

Девон любила Майкла — она просто не была в него влюблена. Как она и полагала, все сомнения, связанные с помолвкой и ожидавшимся в скором времени браком, овладели ею с новой силой, когда они вернулись из Стаффорда в большой город.

Некоторое время они находились в отдалении друг от друга, и это позволило ей объективно оценить их взаимоотношения. Ее работа над Стаффордским проектом — как с самого начала окрестил его Майкл, незамедлительно принявшись вести против него подкоп, — заставила ее задуматься о возможности их совместного существования. В самом деле, обладал ли Майкл теми качествами, которые ей хотелось видеть в своем муже? Да и она сама — действительно ли она подходит ему? Увы, сколько бы Девон ни думала, ответ напрашивался только один: нет. Что-то приключилось с ней в Стаффорде и заставило по-иному взглянуть на уже сделавшиеся привычными вещи. Она не знала, правда, к добру это было или во вред ей. Как бы то ни было, происшествие в гостинице придало ее жизни определенный смысл, показало ей цель, за которой надо было следовать, словно за путеводной звездой. Если в основе Стаффордского проекта лежит истина — так, как ее понимала она, Девон, — тогда, возможно, истинны и прочие необычные явления, подмеченные ею прежде. Странные вещи происходили с ней постоянно, и это ее пугало — как отчасти пугал и сам Стаффордский проект.

Девон прошла к себе и уселась за антикварный письменный стол во французском стиле. Свои романы она обыкновенно писала, используя компьютер IВМ, стоявший в ее кабинете. За этим же изящным столом она разбирала корреспонденцию, писала письма, вела учет приходившим счетам — короче, занималась бумажной работой.

Распечатав конверт, лежавший на зеленом кожаном бюваре, она вытащила письмо, пришедшее из Стаффорда в первую же неделю после возвращения в город. Это были копии свидетельств о рождении Бернарда Рэндалла Стаффорда и о его смерти, последовавшей через пять лет после того, как он увидел свет. Означенные документы обошлись ей по пять долларов каждый. Первый документ удостоверял, что рождение мальчика имело место 21 апреля 1893 года, и указывал имена его родителей. Второй же сообщал о дате смерти; наступившей 26 мая 1898 года, и о том, что ее причиной была скарлатина.

Следующая поездка в Стаффорд дала Девон возможность покопаться в старых газетах, которые она обнаружила в местном историческом музейчике, но которые ничего не прибавили к уже известным ей фактам, подтвердив лишь слова миссис Микс о том, что захоронение состоялось на территории методистского кладбища по адресу Черч-стрит, 25. Девон, конечно, следовало бы заручиться документом, подтверждавшим причину смерти, но отчего-то она была уверена, что ни в каких архивах ей этого подтверждения не сыскать.

Девон еще раз перечитала копию свидетельства о рождении Бернарда Рэндалла Стаффорда. Ей сразу же представился маленький темноволосый мальчик в похожем на женское платьице. Этот образ — на удивление живой и четкий — мигом заставил сильнее биться ее сердце, и она ощутила привычное стеснение в груди. Следом пришла мысль, что работа над Стаффордским проектом может отнять у нее месяцы и даже годы, поскольку, если ее подозрения верны и мальчик в самом деле погиб насильственной смертью, влиятельное семейство наверняка в свое время сделало все, чтобы замести следы преступления.

Изящный, бежевый с золотом, телефонный аппарат французского производства, находившийся на ее рабочем столе, неожиданно разразился громкими трелями и отвлек Девон от не слишком веселых дум.

— Прошу миссис Джеймс. С ней хочет поговорить Джонатан Стаффорд, — послышался в трубке уверенный голос.

— Это я.

— Здравствуйте, миссис Джеймс. Извините за поздний звонок, но до меня дошли слухи, что вы… скажем так, проявляете определенный интерес к гостинице «Стаффорд».

Интересно, какая забота заставила его позвонить? — задала себе вопрос Девон, но сказала совсем другое:

— Что ж, это можно назвать и так.