Дереву и камню Майкл предпочитал стекло и хром. Когда они с Девон поженятся, то будут жить в многоэтажном кондоминиуме. Такая умная женщина, как Девон, мгновенно оценит все преимущества уютного ультрасовременного гнездышка. Подумав об этом, Майкл улыбнулся.

Он нажал кнопку интеркома и сразу же услышал голос Девон.

— Это я, — сообщил Майкл. Он приехал к Девон по серьезному делу и хотел с самого начала создать соответствующий настрой.

Прозвучал сигнал, и дверь распахнулась. Майкл прошел внутрь, стараясь не обращать внимания на огонь, полыхающий в отделанном мрамором камине, на панели из вишневого дерева и элегантные мягкие диваны и кресла, служившие украшением холла. По мысли Майкла, лучшим дополнением любого интерьера являлись черная кожа и тонированное стекло — элегантно и просто, без всяких там бантиков и рюшечек. Лифт поднял его на второй этаж. Древняя решетчатая коробка двигалась еле-еле — быстрее было подняться по лестнице. Отделанная бронзой и зеркалами дверь наконец распахнулась. Майкл пересек холл и оказался перед квартирой Девон. Не успел он постучать, как дверь открылась и он увидел хозяйку.

— Привет, Майкл.

— Девон. — Майкл коснулся ее щеки губами. — Я по тебе скучал.

Они не виделись с тех пор, как между ними произошла перебранка в машине на обратном пути из Стаффорда. Майкл до сих пор не верил, что Девон решится продолжать свое совершенно безумное расследование.

— Выпить хочешь? — спросила Девон, закрывая дверь.

— Виски с содовой. Двойное. — Пока Девон занималась приготовлением напитков у огромного, Орехового дерева, комода, который она переделала в бар, Майкл успел размотать шарф и сбросить пальто. Потом он взял в руки хрустальный стакан с янтарного цвета жидкостью, плескавшейся среди прозрачных кубиков льда, и отошел к кушетке, обитой бордовой тисненой тканью. В комнате причудливо переплетались элементы старого и нового стиля. Цвета были подобраны в тон, многочисленные картины очень украшали комнату. Среди них было несколько написанных маслом, довольно старинных и ценных. И все это было делом рук Девон.

Девон присела на диван, а Майкл расположился в кресле напротив. Он жаждал серьезного общения и не хотел, чтобы прелести Девон отвлекали его от сути разговора. В этот вечер на его невесте было просторное платье-хламида, закрывавшее ноги до самых щиколоток. Ее уши украшали тяжелые деревянные серьги, соответствовавшие красному цвету платья. Личико, которое обрамляли эти серьги, могло бы послужить моделью для кисти Микеланджело.

Ничего удивительного, что престарелые жены вице-президентов и прочих шишек относились к ней прохладно. Причиной тому была прежде всего ревность. С другой стороны, женившись на Девон, Майкл очень выигрывал в глазах многих сослуживцев, которые и представить себе не могли, что ему, Майклу, удастся залучить к себе в постель такую красотку.

Майкл наклонился к Девон.

— Боюсь, то, что я собираюсь сообщить, не очень тебе понравится, Девон. Но — увы — с этим ничего нельзя поделать.

Девон поставила стакан с белым вином на полированную крышку столика в стиле королевы Анны и вопросительно выгнула тонкую светлую бровь. Майкл отлично знал, что это предвещало бурю.

— И что же именно ты собираешься мне сообщить?

— Я решил положить конец твоим глупостям. Пора кончать с привидениями и заколдованными домами. Ни твоя, ни моя карьеры не смогут продержаться и дня, стоит только этой ахинее сделаться достоянием общественности. А это произойдет — рано или поздно, — если ты не прекратишь свое дурацкое расследование.

— Скорее всего пострадает только твоя карьера. Я — писатель; разбираться с такого рода необъяснимыми загадками — моя работа.

— Вряд ли к их числу относятся дома с привидениями.

— Почему же нет?

— Да все это чушь собачья — вот почему. В конце концов люди подумают, будто ты не в себе.

— Мне плевать, что подумают люди. Я пишу об этом — и буду писать. И я хочу выяснить, что произошло в стенах этого дома на самом деле.

— Но зачем? Почему это вдруг стало так важно?

— Потому что я хочу знать, не было ли у меня…

— Не было ли у тебя чего? — не отступал Майкл, отлично зная ее сомнения на этот счет; — Не было ли у тебя очередного нервного срыва — хочешь ты сказать? Какого-нибудь сдвига по фазе, который заставляет тебя видеть то, чего нет на самом деле?

— Речь вовсе не о том. Депрессия и помешательство — разные вещи, и ты отлично об этом знаешь.

Он-то знал — будьте покойны, — а вот Девон вовсе не была в этом уверена, хотя и говорила обратное. Она очень переживала по поводу своих невротических состояний и боялась, что вечное нервное напряжение может на ней сказаться и превратить ее в психически неуравновешенную особу. Подобная возможность Майкла тоже волновала.

— Называй это как тебе вздумается, только с тех пор, как мы уехали из того дома, ты стала вести себя как самая настоящая сумасшедшая. Ты работаешь по двенадцать часов в день, рассылаешь письма, отрываешь людей от дела своими расспросами… Твой отец сказал, что за последние две недели ты дважды ездила в Стаффорд. Он очень за тебя беспокоится, а ведь он еще не знает про твоего любимчика — «маленького Бернарда». Весь мир воплотился для тебя в этот проклятый дом с привидениями. Подумай хотя бы о наших с тобой отношениях.

— Если нечто подобное может их разрушить, то, может быть, никаких отношений просто нет?

— Ну, это ты хватила через край. Уверен, в душе ты так не считаешь.

— Нет, считаю.

Майкл внимательно посмотрел на Девон, и ему показалось, что она вовсе не шутит. Об этом говорил ее горящий агрессивный взгляд. Он тут же пожалел, что коснулся этого щекотливого момента.

Потом он вспомнил о своей карьере в «Дарнекс менеджмент», о бессонных ночах, Отданных работе, о «черных субботах», которые он себе устраивал, в то время как его приятели блаженствовали на пляже. Все эти невероятные усилия, затраченные на то, чтобы продвинуться по службе, могли с легкостью отправиться коту под хвост, стоило только начальству узнать, что его будущая жена верит в привидения. Черт бы побрал эту женщину — из-за нее он мог превратиться в объект вечных насмешек со стороны сотрудников родной компании.

— Послушай, Девон, рекомендую тебе очень и очень подумать над тем, что я сказал. Ты ведь понимаешь, к чему может привести твое поведение.

— Что ты имеешь в виду? — Девон взяла стакан и отпила глоток вина. Майкл тут же отметил, что ей не по себе.

— У меня была возможность понаблюдать, как твои домыслы отразились на твоем характере. Первые несколько дней после путешествия ты принималась плакать всякий раз, как только вспоминала о гостинице.

— Согласись, что события той ночи могли бы вывести из себя кого угодно.

— Тогда, почему бы тебе не признать это, Девон? Тебе трудно бороться с депрессией, а ведь она может обостриться еще больше.

— Что бы ни происходило со мной лично, я стараюсь быть объективной. И напишу об этом, чего бы мне это ни стоило.

— Не хочешь думать о нас с тобой — не надо. Но у тебя есть родители. Представляешь, что с ними станет, когда они обо всем узнают?

Девон расхохоталась, но в смехе ее не было веселья.

— Я не ребенок, Майкл. Когда речь заходит о принципиальных вещах, меня не слишком волнует, что и кто об этом думает. Прежде всего мне следует быть честной перед собой. И я продолжу расследование — вне зависимости от того, станет весь мир одобрять мою деятельность или нет.

— Но родителям ты сделаешь особенно больно. Вспомни, как их взволновал ваш разрыв с Полом. Они решат, что у тебя рецидив, поскольку помнят, что с тобой было после развода.

— Стало быть, ты уверен, что я все это придумала? Что это сродни тем страхам, которые я испытывала после расставания с Полом?

— Очень может быть, Девон, Врач ведь говорил тебе, что страхи могут вернуться.

— Да, но при чем тут страхи? Неужели ты считаешь, что все, о чем я тебе рассказала, имеет отношение к какой-то старой депрессии? — Девон поставила стакан на стол с такой силой, что тот едва не раскололся. — Ты же видел мою записную книжку. Все мои записи сделаны до того, как я переговорила с миссис Микс…