– Да? – удивленно переспросила Лариса. – Ну, ладно: короче так короче. Леночка сбросила на меня кастрюлю с борщом. Я кинула кастрюлю обратно, но не попала. Вернее, попала, но не туда. Не добросила.

– Действительно, обидно, – посочувствовала Мила.

– Ну, тут уж дверь в подъезд сразу открылась. Там среди соседей была одна девица... Она оказалась так похожа на Леночку!

– И ты?..

– Я ее отметелила. Какой-то дядька вышел на улицу с газовым пистолетом. Я отобрала у него пистолет.

– Зачем? Защищаться?

– Ну да! Я метнула его в Орехова – он как раз вышел на балкон. На этот раз попала. Правда, по руке, а если бы по голове – убила бы, наверное. Думаю, теперь он меня никогда не простит.

– То есть ты ушла, так и не встретившись с противницей лицом к лицу?

– Не встретившись, – кивнула Лариса. – Но, уверяю тебя, эта выдра здорово испугалась.

– Могу себе представить. Теперь слушай меня. Смирись с мыслью о том, что Орехова ты потеряла.

– Он что, хочет к тебе вернуться?

– Гораздо хуже. Он хочет меня убить. Я должна это доказать. С твоей, кстати, помощью. И как только докажу, его сразу же посадят в тюрьму. Надолго. Его и Дивоярова. И еще Лушкина. А может, заодно и Отто Швиммера.

– Господи, а лысый-то как вляпался? Он такой безвредный!

– Может быть, ты положила на него глаз? – с подозрением спросила Мила.

– Дуся рассказывала, что у него потрясающе щекотные усы!

– Фу, Лариса! Я рассказываю тебе про то, что Орехов – убийца!

– Кого же он убил?

– Меня! То есть пять раз покушался. Можешь себе представить?

– Знаешь что? Расскажи-ка мне все толком, – предложила Лариса. – Я хоть и получилась у родителей длинноногой блондинкой, при рождении мне обломилась капелька мозгов.

И Мила принялась повествовать. На все ушло минут пятнадцать. Лариса слушала молча, не ахала, не переспрашивала, чем завоевала безоговорочное расположение рассказчицы.

– И что мы теперь должны делать? – спросила Лариса. За это «мы» Мила ее сразу зауважала.

– Мы должны поймать Лушкина, запугать его и выколотить из него всю правду. Кто, почему, за что и как раздобыть улики? Должны же они знать свои слабые места!

– Ты – их слабое место! – воскликнула Лариса. – Неужели ты не понимаешь? Раз они так страстно хотят тебя прикончить, значит, ты и есть самая главная улика.

– Улика чего?

– Ну... Именно это мы и узнаем у Лушкина. Только надо хорошенько подумать, чем его взять.

– Может быть, он боится боли? – предположила Мила. – Тогда мы покажем ему щипцы для загибания ресниц. Это приспособление выглядит очень страшно, ты не находишь? Если у тебя нет, мы купим в какой-нибудь галантерее.

– Отличная мысль! И еще можно сделать вид, что мы мучаем Трезора. Лушкин ужасно чувствительный!

– Я заметила. Мне кажется, он того...

– Чего? – не поняла Лариса.

– Ну... Он пудрится, и все такое. Правда, это как-то не вяжется с Дусей...

– Могу тебе объяснить, почему он пудрится, – отмахнулась Лариса. – Он лицо обжег. Говорит, открыл кастрюльку и сунул туда нос. Его обдало паром, вся кожа слезла...

– Знаю! – прищелкнула пальцами Мила. – Знаю, почему у него с физиономии вся кожа слезла! Это в него Софья «Магиохлором» прыснула! А мы-то с ребятами ей не поверили! Значит, человеком в колготках был Лушкин! Ага, теперь я знаю, как с ним разговаривать! – Она вскочила с места и засобиралась. – Зайдем сначала за щипцами для загибания ресниц, а потом в хозяйственный за «Магиохлором». Купим самую большую бутылку для устрашения. Увидишь, как он задергается, как только почувствует тот самый запах из бутылки, который в его сознании наверняка связан со страшной болью!

– Учти, прежде чем угрожать, надо будет его связать по меньшей мере! – предостерегла Лариса. – Хоть он с виду и маленький, словно поросенок, но силен, сволочь. Он пьяную Дусю недавно внес на второй этаж, сгрузил на кровать и даже не запыхался!

– Значит, нам помогут веревки и эффект неожиданности, – констатировала Мила. – Кстати, самое главное: ты в курсе, где сейчас Лушкин?

– Думаю, в городе. Он собирался зубы лечить, так что, скорее всего, нужда пригнала его в цивилизованный мир.

– А ты знаешь, где его цивильная квартира?

– А то. Я знаю так много, что Орехову и не снилось. Надо же, до сих пор не могу поверить, что он – потенциальный убийца.

– Может быть, и не потенциальный. Кто-то ведь убил Сашу Листопадова. И этот кто-то – один из них! Кстати, Орехов в тот день приходил ко мне. Единственный раз предложил помощь. И то только потому, что его Ольга вынудила.

– Хорошо, что я узнала правду после истории с Леночкой! – призналась Лариса, набирая номер телефона. – В противном случае тебе было бы гораздо сложнее сделать меня своей союзницей.

– Кому ты звонишь?

– Приятелю диск-жокею. Он живет тут неподалеку. Поможет нам, если понадобится.

Когда приятель диск-жокей появился на пороге, Мила не удержалась и воскликнула:

– Мы что, возьмем его с собой?! У Лушкина раньше времени случится инфаркт!

– Успокойся, мы его не возьмем! Мы научим его правильно обращаться с Трезором, чтобы исторгать из собачки необходимые звуки.

Диск-жокей был молод, тощ и развязен. Кожаная куртка, судя по всему, оказалась надета на голое тело. Ржавые волосы с помощью воска были уложены в прическу «Солнышко». Вокруг головы торчали веселые лучики, а в ноздрю была вдета серьга размером с брелок для ключей.

– Гляди, Петька, кладешь собачку на спину и начинаешь гладить. Потом резко убираешь руку и...

Раздался остервенелый визг. Это Трезор протестовал против того, что удовольствие столь внезапно закончилось.

– Лушкин не знает этого трюка, – пояснила Лариса. – Если будет надо, мы позвоним Петьке, и Трезор немножко повизжит в телефонную трубку.

– Придумано нехило! – одобрила Мила и покивала головой. – Уважаю твою фантазию.

– Кто там? – довольно бодро спросил Лушкин, не подозревая, что за дверью притаилась его судьба в лице двух очаровательных женщин, вооруженных только что купленным диктофоном, щипцами для загибания ресниц, бутылью «Магиохлора» и неуемной жаждой мести.

– Это я, Антошенька, – пропела Лариса голоском сирены, завлекающей моряков в морскую пучину.

Доверчивый Лушкин открыл дверь и тут же был атакован, повален на пол, связан и волоком доставлен в комнату. Как ни странно, он не орал и не звал на помощь, а только таращил глаза и спрашивал:

– Вы чего, девочки? Девочки, вы чего?

Обозрев лежавшего на ковре Лушкина с высоты своего роста, Лариса заявила:

– Нет, так неудобно будет с ним разговаривать.

– Зато удобно пытать, – жестко сказала Мила. – Впрочем, нет, давай и в самом деле посадим его в кресло. Пусть смотрит мне в глаза, гадина!

– Почему я гадина? – обиделся Лушкин так искренне, словно это не он наставлял на Милу пистолет, спрятав рыльце под черными колготками.

– Гадина, потому что согласился участвовать в убийстве человека! – отрезала Лариса и достала никелированные щипцы.

На взгляд человека, не подозревающего, что ресницы для красоты можно завивать вверх, вид их был ужасен. И все потому, что предназначение их оставалось неясным даже после долгого и упорного размышления.

– Но она ведь жива! – сказал бесхитростный Лушкин, кивая подбородком на Милу. – У нас так ничего и не получилось!

– Очень даже получилось! – рассердилась Мила. – Сначала отравился поганками мой друг Толик Хлюпов, потом был убит в подъезде Саша Листопадов и едва не застрелена моя подруга Татьяна.

– Но это просто ошибки! – искренне сказал Лушкин, перебирая ногами: Лариса за шиворот втаскивала его в кресло. – Что вы собираетесь со мной делать?

– Вытаскивать из тебя правду во всех подробностях! – заявила Мила и поставила «Магиохлор» на видное место.

– Что это? – не утерпел и поинтересовался Лушкин.

– Это та самая штука, от которой у тебя слезла шкурка с лица! – возвестила Лариса. – Хочешь понюхать? Думаю, этот запах тебе никогда не забыть.