– Она не призналась, чего хочет? Мы ведь, черт побери, незнакомы. Как она представилась?

– Снежаной. – Ольга пожала плечами и, понизив голос, добавила: – Несла какую-то галиматью про Мексику.

– Да? – заинтересовалась Мила, приглаживая волосы пятерней. – А поподробнее?

– Ну… Она сказала, будто бы Толик Хлюпов умер.

Мила некоторое время молча смотрела на сестру, потом ее зеленые глаза гневно сверкнули.

– Ольга, ты в своем уме?! – воскликнула она, отбрасывая одеяло. – Что значит – умер?

– Я вот тоже удивилась. Но она настаивала. Она, знаешь, была чертовски серьезна.

– Но при чем здесь я? – кипятилась Мила.

– Не знаю, не знаю… – пробормотала Ольга и, потянувшись в сторону импровизированной пепельницы, постучала острым ногтем по сигарете.

– Ты засыпала пеплом мой черновик! – мгновенно обвинила ее Мила. – Ни стыда ни совести.

– У тебя все равно не возьмут опус с таким ужасным названием.

– Еще как возьмут, – пообещала Мила. – Если ты, конечно, окончательно не загадишь плоды моих ночных раздумий.

В соседней комнате телефон издал несколько требовательных восклицаний.

– О! – сказала Ольга, воздев палец. – Уверена, мадам Хлюпова рассчитывает на то, что ты уже ополоснула морду и сделала пару приседаний.

Мила выпрыгнула из постели и быстро-быстро прошлепала босыми ногами по паркету.

– Алло! – сказала она голосом, вобравшим в себя всю мировую скорбь. – У телефона Людмила Лютикова.

С заинтересованным лицом Ольга подошла поближе.

– Здесь, внизу? Черт побери, конечно, заходите! Она сейчас поднимется, – пояснила она для Ольги, положив трубку на место. – Ничего, что я приму ее в халате и неумытая? Ладно, не отвечай. Даже если «чего», все равно не успею одеться.

Через минуту она уже открывала дверь Снежане Хлюповой. Это была дама средних лет, весьма примечательной внешности. Казалось, будто в детстве ей в качестве утешения предложили сыграть прекрасную принцессу, она вошла в образ, да так в нем и застряла. Она была маленькой, пухленькой и некрасивой. Длинные белые волосы спускались по плечам до самого пояса. Эти волосы да еще сильно накрашенный рот совсем ей не шли.

– Это вы Лютикова? – спросила мадам надтреснутым голосом. – Меня зовут Снежана. Я могу войти?

– Э-э… – озадаченно протянула Мила, – конечно. Пойдемте на кухню. Выпьем по чашечке кофе. Вы как?

– Очень хорошо.

– Сестра сказала мне, что вы жена Толика Хлюпова, – осторожно забросила удочку Мила, не представляя, чего ждать от странной гостьи.

– Сказать вернее, – неожиданно всхлипнула женщина с накрахмаленным именем Снежана, – я его вдова.

Она достала из кармана носовой платок и несколько раз глухо протрубила в него. Потом отняла платок от лица и пояснила:

– Толик умер сегодня рано утром.

Мучившаяся похмельем Мила почувствовала себя еще хуже, чем минуту назад. Толик Хлюпов был ее единственной супружеской изменой. Однако они давно расстались, Толик женился и сгинул навсегда. До сих пор Мила понятия не имела, кого он осчастливил штампиком в паспорте.

– Сочувствую вам, – пробормотала Мила и тут же спросила: – А что с ним случилось? Катастрофа на дороге?

– Нет. – Снежана покачала головой, а ее волосы, прилипшие к плащу, который она не пожелала снять, при этом даже не пошевелились. – Он отравился.

Выпитая чашечка кофе в желудке у Милы заволновалась. Щеки мгновенно покрылись легкой зеленью.

– Когда я приехала в больницу, – продолжала плачущим голосом белокурая вдова, – он уже испускал последние вздохи.

– Простите, я что-то никак…

– Сейчас все поймете. Перед тем как его глаза навсегда закрылись, он изо всех сил схватил меня за руку, – Снежана показала, как он это сделал, вцепившись похолодевшей Миле в запястье, – и прохрипел: – «Вопрос жизни и смерти. Срочно найди Милу Лютикову и скажи ей…»

– Меня? – ахнула Мила.

Ольга, которая стояла на пороге кухни, округлив рот и глаза, схватилась за горло.

– Я знала про вас с ним, – скорбно сообщила вдова. – Толик мне все рассказал. Для меня не было неожиданностью услышать ваше имя из его мертвеющих уст!

– Так что просил сказать мне Толик?

Мила думала, что услышит что-нибудь душераздирающее или хотя бы душещипательное. Однако Снежана ее форменным образом ошарашила:

– По правде говоря, нечто ужасно странное. Видите ли, он не успел закончить фразу. – Она снова полезла за платком и, опустив в него лицо, помусолила свой нос, размазав попутно и тушь, и помаду.

– Странное? – нетерпеливо переспросила Мила.

– Он прохрипел: «Скажи ей, чтобы она выбросила мексиканскую…»

– Что – мексиканскую? – вытаращила глаза Мила.

– Не знаю. Толик не успел договорить.

Женщины молча уставились друг на друга.

– Может быть, у него был бред? – высказала предположение Мила.

– Ни-ни! – запротестовала вдова. – Он был в сознании и отлично все понимал.

– Но у меня нет ничего мексиканского! – растопырила руки Мила.

– Может быть, он имел в виду шляпу? – робко спросила Снежана. – У вас есть дома мексиканская шляпа?

– Есть широкополая шляпа с завязочками. Может, она и мексиканская. Только почему я должна ее выбрасывать?

– Я не знаю, – промямлила Снежана. – Сказать по правде, я надеялась, что вам его слова о чем-то скажут…

Однако Миле его слова ни о чем не говорили.

– Извините, но больше мне нечего вам сказать. – Свежеиспеченная вдова поднялась на ноги и двинулась в коридор. – Я сделала так, как велел Толик. И больше я вам ничем помочь не могу.

Когда за ней захлопнулась дверь, Ольга растерзала обертку на новой пачке сигарет и, затянувшись, выпустила дым в потолок, высоко закинув голову.

– Ну и дела! – протянула она. – Милка – ты самый настоящий магнит, притягивающий всякие глупости.

Мила ее не слушала. Она продолжала ломать голову над последними словами умирающего. Подумать только! Бывший любовник перед смертью просит передать ей сообщение: «Выброси мексиканскую…» Для него это было важно, раз он потребовал от жены найти Милу срочно и всенепременно.

– Ну, что скажешь? – спросила она окутанную клубами дыма Ольгу. – Полагаешь, это серьезно?

– Давай допустим, что серьезно. Тебе приходит что-нибудь в голову по поводу прилагательного «мексиканская»? Ну, быстренько, навскидку!

– Мексиканская кухня, мексиканская прерия, мексиканская гитара, мексиканская фазенда…

– Гитара испанская, а фазенда бразильская, – тут же поправила ее Ольга.

– А больше я ничего не знаю.

– Давай посмотрим по словарю, – предложила Ольга.

Она притащила «Советский энциклопедический словарь» восемьдесят четвертого года выпуска и принялась его листать. В словаре, кроме непосредственно Мексики, обнаружились еще Мексиканское нагорье, Мексиканский университет и Мексиканская революция. А на десерт – Мексиканская коммунистическая партия. Сестры были откровенно разочарованы.

– Придумай что-нибудь еще! – потребовала Ольга.

– Все равно, что бы я ни придумала, этого нет у меня дома! И я не могу это выбросить. Не могу выполнить последнюю волю умирающего!

«Мексиканская» загадка была разгадана в тот же день, как только Мила возвратилась домой. Она сразу поняла, что на кухне побывал кто-то посторонний. Все здесь было замусорено, а вещи лежали не на своих местах. На столе, прижатая солонкой, обнаружилась записка следующего содержания.

«Дорогая Милочка! Поругался с женой и не знал, куда пойти. Вспомнил, что у меня остались ключи от твоей квартиры, где когда-то мы были так счастливы вдвоем. Явился поздно, но тебя, увы, не застал. Позвони мне! Извини, что покусился на твои продовольственные запасы – выпил пакет молока и поджарил „мексиканскую смесь“, которую нашел в морозилке. Навсегда твой Толик Хлюпов».

«Мексиканская смесь! – возликовала Мила. – Вот что имел в виду умирающий Толик!» Впрочем, следующая мысль мгновенно остудила ее радость. Толик скончался в больнице от отравления. Перед смертью велел срочно найти Милу и передать ей, чтобы она выбросила «мексиканскую». Вероятно, он имел в виду смесь. Сказал, это вопрос жизни и смерти. Неужели он отравился этим самым продуктом? Здесь, у нее в доме?!