Последние четырнадцать лет правления Константина прошли в относительном покое, и он имел больше досуга заняться государственными и религиозными делами. Церковные распри особенно занимали его. Все восточные христиане разделились в то время на сторонников православия и на последователей арианского учёния. Сначала Константин не вмешивался в споры прелатов, а только призывал их прекратить гибельные для христианства раздоры. Но увидев, по словам Созомена, что споры громче голоса примиряющего, Константин решился созвать Вселенский собор и всем представителям церкви предписал в 325 году явиться к определённому дню в Никею. Так как Константину угодно было участвовать в совете епископов, то все они были призваны во дворец. В своей речи император сказал, что желал бы видеть всех епископов единомысленными и согласными во мнениях, ибо считал возмущения в Божьей церкви самым тягостным злом. Вслед за тем священники начали рассуждать о догмате. Константин спокойно и незлобиво выслушивал слова той и другой стороны и присоединился к тем, которые говорили хорошо. Арианское учение было объявлено еретическим. Это событие имело очень большое значение для дальнейшей истории христианства.

В описаниях современников личность Константина представлена очень неоднозначно. Сочинители церковных историй заполнили страницы своих книг восхвалениями в его честь, но писавшие тогда же языческие историки не были так ослеплены. Они отметили, что в последние годы правления императора стали проявляться не свойственные ему раньше нетерпимость, деспотизм и жестокость. По словам Евтропия, благоприятный исход всех его начинаний сильно повредил душе Константина: он начал преследовать своих родственников и друзей, карая и казня их без видимой причины. Таким образом, если в начальное время своего правления он мог бы быть уподоблен лучшим правителям, то в последующем — скорее посредственным. Безграничное честолюбие всегда было одной из главных его страстей. Добившись наконец своей заветной цели и став владыкой мира, Константин окружил себя азиатской пышностью и опозорил свою старость безумным и неслыханным мотовством. Он одевался и вёл себя как восточный деспот: носил крашеные фальшивые волосы, длинные, пёстрые шёлковые одеяния, украшал себя множеством драгоценных камней, ожерельев и браслетов. Если прежде Константин не терпел клеветников и доносчиков, то теперь стал настолько подозрительным, что в особом эдикте поощрил их обещанием наград и отличий. Старший сын Крисп, отмеченный многими достоинствами и очень популярный в народе, вскоре стал вызывать в императоре чувство опасения, которое переросло в тайную ненависть. В 326 году Константин велел схватить Криспа и после скорого суда казнить. Многие приписывали гибель Криспа коварству его мачехи Фаусты, которая будто бы обвинила пасынка в покушении на её честь и целомудрие. Неизвестно, раскаялся ли позже Константин в своём проступке или же раскрыл козни жены, но он покарал её так же сурово, как и сына: по одной версии, императрица задохнулась в бане, специально натопленной до такой степени, что в ней невозможно было дышать, а по другой — Константин сам столкнул её в ванну с кипятком.

Незадолго до смерти Константин провёл удачную войну против готов и сарматов. В начале 337 года больной император отправился в Еленополис пользоваться ваннами. Но, почувствовав ухудшение, он велел перевести себя в Никомедию и здесь на смертном одре крестился. По словам Гиббона, влияние этого императора как на своё, так и на последующее время было огромно и многогранно. Он начал проводить новую политику, построил новую столицу и поддержал новую религию. Он вновь поднял величие римского имени и внушил страх соседям. Современники называли его восстановителем государства, а многие даже считали, что он, вслед за Ромулом, основал его во второй раз.

Ислам — третья, наряду с буддизмом и христианством, мировая религия — возник в начале VII века в среде арабов, коренных жителей Аравийского полуострова. В то время они не составляли единой нации, а были группой племён, большей частью кочевых, лишённых центрального управления и организации. Большинство арабов, особенно кочевники, оставались язычниками. Следуя древним семитским традициям, они поклонялись солнцу и луне, различным божествам и духам, силам природы, а также умершим предкам. В Центральной Аравии процветал фетишизм, нашедший своё отражение в культе больших поставленных на ребро камней. Иногда над этим камнем возводилось здание кубической формы — кааба (в переводе с арабского — «куб»). Крупнейшим из таких фетишей был знаменитый Чёрный камень в святилище Каабы в Мекке. Окружённый многими меньшими камнями, символизировавшими других племенных божеств и духов, этот Чёрный камень воспринимался всеми арабами как высший божественный символ. В такой религиозной обстановке начал свои проповеди основатель ислама пророк Мухаммад.

Он родился около 570 года в священном арабском городе Мекке и был единственным ребёнком купца Абдаллаха, происходившего из знатного мекканского рода Хашим племени курайшитов. Абдаллах умер вскоре после рождения сына, а на шестом году жизни Мухаммад лишился матери. Сироту приютил дядя Абу Талиб. Лет с 15 мальчик начал самостоятельную жизнь: какое-то время нанимался пасти овец мекканцев, а потом, вероятно, участвовал в снаряжении караванов. О том, насколько незавидно было положение Мухаммада в те годы, свидетельствует отказ Абу Талиба выдать за него свою дочь Фахиту, которую он отдал замуж в другой род. А когда племянник стал упрекать его за это, Абу Талиб ответил: «Да, мы породнились с ним — благородный достоин благородного». Только около 595 года, когда Мухаммад женился на богатой вдове Хадидже бинт Хувайлид, в его жизни произошёл поворот к лучшему. После женитьбы он занялся торговлей кожами. Когда Абу Талиб разорился, он взял себе на воспитание его младшего сына Али.

Мухаммаду было около сорока лет, когда ему стали являться странные сны и видения, которые внушили ему мысль, что он есть пророк Аллаха. Он стал обличать заблуждения своих соплеменников, проповедовать им веру в Аллаха и учить их богоугодной жизни. Мухаммад говорил о всемогуществе Бога, о близком конце света и о том, что спасутся лишь те, кто помогает ближним, кто уверовал в Аллаха и последовал за его пророком. Мухаммад назвал их мусульманами, то есть «отдавшими себя». Сначала участниками молений Мухаммада были только члены его семьи, потом к ним присоединился Абу Бакр, богатый купец из рода Тайм, а затем ещё несколько человек. Одним из последних принял ислам Умар, занимавший в Мекке высокий общественный пост — человек с большим авторитетом, с решительным характером и мощным телосложением.

Поначалу успехи нового вероучения были очень скромными. Большинство мекканцев отнеслось к нему очень холодно. Число последователей ислама не превышало нескольких десятков человек. Когда же Мухаммад, обличая почтенных горожан, провозгласил, что их отцы и предки горят за своё неверие в адском пламени, он стал встречать в согражданах уже явную враждебность. Однако пророк не прекращал своих речей, и по прошествии нескольких лет, его проповедь произвела большое впечатление на группу паломников из Йасриба. Они поспешили разнести весть о новом учении, появившемся в Мекке. Вскоре многие жители оазиса приняли ислам, а в сентябре 622 года Мухаммад сам переселился в Йасриб.

Когда положение пророка укрепилось, он перешёл к враждебным действиям против Мекки. После нескольких безуспешных попыток в начале 624 года отряду мусульман удалось захватить у Нахлы мекканский караван. Вслед за тем в марте того же года Мухаммад собрал большие силы для нападения на другой караван с товарами из Газы. В него входило более тысячи верблюдов, а весь груз оценивался в 50 тысяч динаров. Когда мекканцы узнали о приготовлениях Мухаммада, то немедленно собрали войско и поспешили на помощь своим соплеменникам. Случилось так, что сама причина раздора — богатый караван — сумел благополучно ускользнуть от Мухаммада, но обе враждебные армии встретились у Бадр. С Мухаммадом было около 300 человек, а у мекканцев, видимо, раза в три больше. Хотя с обеих сторон в этом сражении едва участвовало полторы тысячи человек, по понятиям того времени оно было крупным событием. Мухаммад построил своих воинов плотным строем на удобной для обороны позиции и сам наблюдал за сражением из шалаша, находившегося в отдалении. Мекканцы, имевшие достаточно многочисленную конницу, первыми атаковали своих врагов, но были отброшены и после короткого боя обратились в бегство.