Харви прошептал ее имя низким и полным призывного томления голосом, и Джейн впитала звук своего имени, как сладкое вино. Экстатический восторг, дикая неуправляемая страсть бились в ее теле горячим потоком, ей нечем было дышать. Джейн позволила, чтобы огонь охватил ее всю, вытеснил все мысли, не оставив ничего, кроме дикого желания, и затем уступила этому властному призыву плоти.

— Джейн… — снова прошептал Харви, и в его голосе ей послышались молящие нотки.

— Да, — прошептала она в ответ, потому что и сама хотела только одного — любить Харви, любить так, чтобы отогнать всех призраков, которые преследовали его.

Мир замер, перестал существовать для Джейн. Не было ничего, кроме этого мгновения, наполненного Харви, его запахом, жаром его поцелуев. Их тела слились в мучительном сладостном порыве, а потом… Потом — миг полного забвения, взорвавшийся ярким ослепительным счастьем.

Утомленные, они лежали прижавшись друг к другу, с трудом возвращаясь к реальной жизни, которая постепенно заполняла комнату звуками, прилетавшими вместе с легкими дуновениями ветерка.

Медленно, очень медленно Джейн пошевелилась и вздохнула, услышала ветер в деревьях, жужжащий хор насекомых в траве. Все еще не открывая глаз, она свернулась поуютнее в объятиях Харви и лежала так, ощущая полнейшую расслабленность.

— Харви… — прошептала она наконец.

— Да?

— Тебе хочется спать?

Он издал легкий смешок.

— Нет, я только прихожу в себя.

— Знаешь, чего мне хочется?

— Послушай, мне ведь не шестнадцать, — простонал он.

Джейн засмеялась.

— Мне хочется шоколадного печенья, которое печет Пайвари. И кофе с бренди.

— Прекрасная идея. — Харви приподнялся на локте. — Послушай, Джейн, — голос его был глухим, полным нежности, — не уходи сегодня в свою комнату. — Свободной рукой он отбросил с ее лба каштановые пряди. — Конечно, если ты хочешь.

Ее сердце затрепетало от счастья.

— А я и не думала уходить.

— Любуешься? — спросила Маргарет, увидев Джейн перед большой в красивой рамке фотографией рыжеволосой женщины с ружьем в руке. — Это мать Харви.

Вокруг буйствовало шумное веселье: все смеялись, шумели, звенел лед в ведерках с шампанском, музыка заглушала голоса. Огромный, убранный с артистической небрежностью дом Маргарет был полон людей, собравшихся на празднество чуть ли не со всей Австралии.

Стены просторного холла не было видно под множеством художественных фотографий — авторских работ хозяйки дома. И среди них — рыжеволосая женщина с ружьем в руке. Мать Харви.

— Она увлекалась оружием? — удивилась Джейн.

— О да! Она вышла в финал общеавстралийских соревнований по стрельбе, но приз так и не успела получить. Очень жаль…

— Вы знали ее?

— Да, когда была совсем маленькой. Иногда родители оставляли меня у них в доме, когда отбывали в очередное путешествие. Она была очень веселой. Хорошо играла на пианино… Помню, мы с ней часто распевали всякие детские песенки. И еще она учила нас танцевать.

К ним подошел отец Маргарет: грузный седоволосый мужчина с красивым, но обветренным лицом. Он тоже взглянул на фотографию матери Харви и сказал с улыбкой:

— Обаятельная была женщина. Душа любой компании. — Он с сожалением покачал головой. — Нам всем так ее не хватало, когда она уехала.

— Уехала? — удивленно переспросила Джейн.

— Да, уже давным-давно.

— О! А я думала, что она… умерла.

Джейн не знала, почему у нее сложилось именно такое впечатление. Помнится, Мартин никогда не говорил об этом, а уж Харви тем более.

— А что… а почему она уехала? — спросила Джейн.

Отец Маргарет пожал плечами.

— Кто знает? В один прекрасный день она собрала свои вещи и была такова. Слухи ходили самые разные, но правды, я уверен, не знает никто.

Джейн вгляделась в прелестное улыбающееся лицо.

— Настоящая красавица, — проговорила она, и тут же в ее голове закружились сотни вопросов.

— Да, красивая была женщина. Рыжеволосая, с зелеными глазами… — Отец Маргарет бросил на Джейн оценивающий взгляд. — Очень похожая на вас.

Кто-то сжал ее руку, державшую бокал, и указал на другую фотографию, последовала новая история, потом еще одна… Множество людей улыбались Джейн, задавали самые разные вопросы: доводилось ли ей раньше бывать в Австралии, что она здесь делает, где живет?

Харви видел, что женщины окружили Джейн плотным кольцом. Принятое испокон веков занятие на всех вечеринках, подумал он: препарирование и анализ появившегося на сцене нового игрока. Гонимые жаждой приключений, романтикой или привлекаемые загадочностью — как ни странно, все еще загадочностью — далекого континента, сюда приезжали многие. На лицах тех, кто разговаривал сейчас с Джейн, Харви легко читал невысказанные вопросы: станет ли Джейн приятным дополнением к их обедам и вечеринкам, можно ли считать ее опасной соперницей, нужно ли беспокоиться за своих мужей? Это изысканное космополитическое племя было не чем иным, как группой провинциальных обывателей. Харви наблюдал за Джейн и раздумывал, не пора ли спешить к ней на помощь.

Но, похоже, особой необходимости в этом пока не было. Насколько он мог судить по ее манере держаться и разговаривать, Джейн прекрасно понимала, что происходит, и вовсе не была ни польщена, ни удивлена предлагаемой ей игрой.

Умная девочка, подумал Харви. Красное платье, что было на ней, яснее ясного говорило: она никого не собирается дурачить, не собирается разыгрывать из себя наивную простушку. Платье поражало своей элегантной простотой и вызывающим цветом — оно идеально подходило для этой улыбающейся женщины со свежим цветом лица. Для женщины, с которой он занимался любовью сегодня ночью и которая уснула в его объятиях.

Джейн в своем вызывающе красивом платье выделялась в толпе гостей, но это ее нисколько не смущало, она расточала приветливые улыбки направо и налево. Харви понимал: эта хрупкая женщина, излучающая сексуальную притягательность, выдержит любую бурю. Свидетельство тому — ее честность и глубина страсти.

Женщина, полная противоречий и неожиданностей.

H вдруг его захлестнула острая потребность в этой женщине. Ему захотелось увести ее от всех этих людей: чтобы она принадлежала только ему одному, только его согревала своим присутствием, звуком своего голоса, светом своих глаз.

Джейн веселилась от души. После нескольких недель серьезной напряженной работы над книгой она вполне созрела для небольшой дозы легкомыслия и веселья. Кажется, даже у Харви было хорошее настроение. Он беседовал с мужем Маргарет, разговор наверняка шел о каких-нибудь связанных с ранчо делах — о чем еще им разговаривать? — и выглядел не таким сдержанным и холодным, как раньше.

— Итак, — сказала материализовавшаяся около Джейн Лорин, — значит, и ты тоже? Влипла, как я понимаю.

— Похоже, здесь все обо всем знают, — отозвалась Джейн, пытаясь не выказать своего раздражения.

Лорин рассмеялась.

— А что тут знать? Достаточно увидеть твое лицо, когда ты смотришь на него.

— Правда? — Джейн небрежно пожала плечами.

Ну почему люди не могут заниматься только собственными делами? Почему всегда суют нос куда не надо? — подумала она. Лорин была ей очень симпатична, но Джейн ни с кем не хотела обсуждать свои глубоко личные проблемы.

— Надеюсь только, что ты не бросишься в эту авантюру очертя голову и закрыв глаза, — сказала Лорин.

— Я тоже на это надеюсь.

Лорин пристально посмотрела на нее и вздохнула.

— Главное, не попади в эмоциональную зависимость от него, иначе ты пропала.

— Постараюсь.

Эмоциональная зависимость… Уж не это ли случилось со мной? — подумала Джейн. И разве можно сохранять эмоциональную независимость, если ты по уши влюблена? Да и что такое эта самая эмоциональная независимость? Способность контролировать свои чувства? Умение строго дозировать их на весах разума? Прошлая ночь была чудесной. И Харви был страстным, любящим… Может быть, я уже попалась на крючок эмоциональной зависимости, о которой говорит Лорин?