К дому мы подъехали уже в полной темноте, У подъезда я увидела высокий силуэт Антона — он стоял, скрестив руки на груди, и смотрел, как я вылезаю из машины. Нетвердой походкой я подошла к нему. Голова болела нестерпимо.

— Ты что решила… — возмущенно начал Антон и вдруг схватил меня за руку. — Что с тобой? — он почти кричал.

— А что? — спросила я.

— На лбу! Тебе надо в больницу! — он потащил меня на свет, чтобы лучше рассмотреть ссадину на лбу.

— Не надо в больницу! Это ерунда, я упала просто, о гальку расшиблась!

— Полина! Где ты была? — спросил Антон, выделяя интонацией каждое слово.

— Я искала своего друга… — прошептала я, отводя взгляд от его темных беспощадных сейчас глаз.

— Нашла? — прохрипел он.

— Не-е-ет… — я чувствовала, как комок подкатывает к горлу.

— Ты хоть понимаешь, что я отвечаю за тебя? — настаивал Антон — Объясни, почему ты ищешь его здесь, в Турции? Что с ним случилось?

— Он думает, что я предала его… И не хочет больше меня видеть. Я думала, он здесь!

— Но его здесь нет?

— Не-е-т!

И заревела — глупо и отчаянно.

Антон прижал меня к себе — так всегда делал папа, когда я плакала.

— Пигалица ты моя… влюбленная… — услышала я его тихий голос.

Мы так и стояли в темноте, не в силах оторваться друг от друга. Я терлась лицом о его футболку, высушивая последние слезинки. Мне было очень уютно стоять с ним вот так. Но Антон отстранил меня и пошел к двери. Я покорно поплелась за ним в дом.

На следующее утро он ждал меня на кухне с чашкой кофе в руках. Рядом на столе как всегда стоял включенный нетбук.

— Я так понимаю, ты вчера ничего не купила? — улыбнулся Антон.

Я заметила, что за вчерашний день он загорел, лицо стало еще смуглее. На нем была "мятая" рубаха и джинсовые шорты до колен. Выглядел он, признаться, здорово.

— Не успела, — коротко ответила я, опасаясь расспросов о вчерашнем дне.

— Тогда я сегодня сам отвезу тебя за покупками, — заявил он тоном, не допускающим возражений.

Через полчаса за нами заехал Мехмет, и мы поехали на рынок — огромное скопление разноцветных палаток в центре города. Здесь, наверное, можно было бродить целый день. Мы запарковались, и тут у Антона зазвонил мобильный.

— Да. Да. Буду, — коротко сказал он и отсоединился. — Придется тебе ходить одной. Нам с Мехметом срочно нужно в студию. Не заблудишься?

— Нет! — пообещала я.

— Глупостей не натворишь? — спросил он тише, так, чтобы не слышал Мехмет.

— Не-е-ет.

— Тогда иди. Как все закупишь — позвонишь, мы к тебе приедем!

На рынке царила суета и толчея. Веселые торговцы сновали туда-сюда, окучивая туристов и пытаясь продать им всякую всячину — начиная от магнитиков и заканчивая пестрыми коврами с мягкими кисточками. Туристы, войдя в раж, громко торговались, а местные продавцы театрально хватались за голову, восклицая: "Нет-нет-нет, брат! Давай десить долларов!"

На каждом углу угощали холодным яблочным чаем в пузатых маленьких стаканчиках, предлагали покурить кальян или померить "вот эта футболка, совсем дешева отдам!"

Чего тут только не было! Сумки а-ля Диор и Шанель, кроссовки "Адидас", халаты и плащи, воздушные шарфы всех расцветок, фигурки и статуэтки, ювелирные украшения и золото. Я бродила по пестрым рядам и не знала, на чем остановиться, — хотелось скупить все! Меня то и дело хватали за руки, окликали, зазывали в лавочки, обещали подарить просто так, что понравится. Я лишь улыбалась, наслаждаясь суетой, жизнью, которая тут кипела от рассвета и до поздней ночи. Меня окатывали волны звуков и ароматов. Восточные мотивы, перебивая друг друга, лились почти из каждой палатки, а запах пота смешался с терпкими нотками восточных пряностей и приправ.

Внезапно наступила духота. Воздух словно наэлектризовался, стал осязаемым, тяжелым, густым. Потемнело…

— Сейчас ка-а-ак ливанет! — услышала я веселый женский голос. Две русские женщины, прибавив шаг, обогнали меня. Дождя я не боялась — наоборот, ждала: сейчас он пройдет, а потом будет свежо и хорошо!

На разгоряченный лоб упала первая тяжелая капля. А уже через мгновение ливень обрушился сверху, как будто в небе сделалась пробоина, через которую на людей полилась вся вода, какая только есть на свете!

Торговцы, чьи прилавки выходили из-под навесов, с криками принялись закрывать их полиэтиленом, но это мало помогало — дождь хлестал с такой силой, что, казалось, от него не скрыться и под крышей! Я прижалась спиной к стене одной из лавочек, над которой был натянут тент. Вода, касаясь земли, отскакивала, и я уже по колено промокла. Меня окружала сверкающая дождевая стена, и все, что находилось на расстоянии нескольких метров, было размыто. Я словно смотрела на мир сквозь мутное старинное стекло.

И вдруг увидела его.

Саймон не сводил с меня пристального, пронзительного взгляда. Его мокрые волосы потемнели, вода стекала по точеному лицу, струилась по телу. Я не верила своим глазам, мне показалось, что я сплю, и это всего лишь продолжение моего кошмара, в котором я ищу Саймона, а он все ускользает. Лицо любимого ничего не выражало — ни радости, ни злости. Он просто очень внимательно, не мигая, глядел на меня.

Тут я почувствовала резкий толчок в бок и обернулась. Турок, продавец из палатки, около которой я укрылась, знаками приглашал зайти внутрь, чтобы я не мокла. Я отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Турок был реальностью, дождь был реальностью, но Саймон! Он — во сне или наяву?

Когда я через мгновение снова взглянула туда, где секунду назад стоял Морской, там уже никого не было — только неистовый ливень продолжал хлестать по земле.

Теплые брызги разлетались в стороны от моих быстрых шагов. Я, словно сумасшедшая, металась между умытыми дождем рядами рынка. Вокруг царила суета — торговцы снова выносили на улицу товары, любовно выкладывая их на столы, туристы высовывали головы из своих укрытий, выставляли вперед ладони, убеждаясь, что ливень миновал. Я была вне себя: натыкалась на людей, ударялась о края лотков, слышала недовольные крики вслед и искала, искала, искала среди пестрой толпы Саймона.

Один ряд, второй, пятый — и вот я уже на самой окраине рынка. Здесь было грязно, пахло испорченными фруктами, на дороге валялись размокшие картонные коробки с липовым логотипом "Гуччи".

Я знала — Саймон где-то здесь. Я физически ощущала на себе его тяжелый взгляд, так поразивший меня несколько минут назад.

Свернув за самую последнюю палатку, где сидел безразличный худой турок, до которого туристы, наверное, никогда не доходили, я остановилась в нерешительности и отчаянии. И вдруг почувствовала на руке прохладное прикосновение — уже забытое, но такое родное! Словно во сне я обернулась.

— Полина, пойдем со мной, — Саймон выглядел куда более спокойным, чем я.

Я быстро-быстро заморгала, ощущая, как глаза мгновенно набухли от близких слез. Словно волна нахлынула и откатила — я разревелась, бросившись к нему на шею. Только сейчас я поняла, как сильно скучала по нему! Словно чья-то невидимая рука легким движением сняла с души огромный тяжелый камень.

Он рядом. Он здесь. И теперь ничто не разлучит нас.

Я прижималась к нему всем телом, вдыхая запах дождя, водила щекой по его мокрой футболке, дрожащими пальцами перебирала влажные пряди волос, источающие тонкий волнующий аромат. Чуть успокоившись, я украдкой подняла глаза — его взгляд был устремлен вдаль, лицо оставалось холодным и спокойным.

— Саймон… — тихо позвала я, наслаждаясь звучанием любимого имени.

Он разомкнул руки и отстранился.

— Нам нужно поговорить, — сдержанно произнес он.

— Да! — выдохнула я и пошла за ним.

Он быстро шагал вперед, не оборачиваясь, а я семенила следом, жадно впиваясь глазами в его спину, обтянутую белой спортивной насквозь промокшей футболкой. Мне кажется или он стал еще прекрасней? Нет, наверное, я просто отвыкла от его удивительной красоты!..