А в это время ее рука исступленно ласкала его член, а его рука играла ее соском. Нина не могла больше бороться со своим желанием, ее лоно увлажнилось. Она готова была отдаться ему прямо тут же, у костра, при пастухах. Сейчас она отдалась бы любому, даже немытому бедуину.

«Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки!» Нечеловеческим усилием воли Нина оторвалась от Марка и быстро пошла, почти побежала в сторону палатки.

Она еще не успела добраться до нее, как услышала сзади чьи-то шаги.

«Бедуин!» — подумала она, и в ее распаленном воображении вспыхнула картина, как он насилует ее.

Но это был Марк. Это он настиг ее сзади и повалил лицом в траву. Нина хотела перевернуться, но он не дал ей это сделать. Навалившись на нее всем телом и дрожа от нетерпения, Марк сорвал с нее одежду. Продолжая прижимать ее к земле, извиваясь, он освободился от одежды сам. Ягодицами Нина почувствовала его возбуждение и крепче прижалась к нему. Марк, обычно такой нежный и трепетный в любви, неожиданно стал грубым. Одной рукой он схватил Нину за грудь и ожесточенно мял и крутил то один, то другой ее сосок. Другой же рукой он раздвинул ей ягодицы и нечто горячее, твердое с непреклонной силой стало входить туда.

— Марк, подожди! — слабо пискнула Нина.

— Молчи, тебе понравится! — с ожесточением, сквозь зубы проговорил он.

Он входил в нее все глубже и глубже. Нина содрогнулась от острой боли. Еще больше ей было обидно, слезы навернулись на глаза. Она чувствовала себе униженной. Так с ней никто никогда не поступал. Еще бы, она даже голову поднять не может, песок и трава набились ей в рот. Нина замотала головой. Но Марк, чуть ли не зубами вцепившись ей в волосы, заставил ее опять пригнуться к земле.

Сам он просто стонал и извивался от наслаждения. Поддавшись волнам его ритма, Нина задвигалась в такт с ним. Она расслабилась, ей стало легче, и неожиданно горячая волна накрыла ее всю, с ног до головы. Еще никогда она не чувствовала мужчину так глубоко в себе, как будто он пронзил собой ее всю насквозь. Марк ощутил перемену, происшедшую в ней. И словно в награду за это, его пальцы оказались у Нины во влагалище. Они ласкали ее лоно, играли набухшим влажным клитором.

Теперь Нина уже сама, чтобы не закричать от переполнявшего ее острого счастья, вцепилась зубами в пучок колючей травы. Ее пряный запах ударил ей в нос. И тут оргазм, не один, а серия яростных вспышек, пронзили ее. Обессиленный, Марк уронил лицо между ее лопаток. Они словно два врага, насмерть сразившие друг друга, лежали, без сил распластанные на земле.

Наконец Марк, не вставая, откатился в сторону, и Нина перевернулась на спину. Она медленно приходила в себя.

«Что же со мной происходит? — пыталась понять она. — Почему я с этим человеком? Разве я люблю его? Нет, это какое-то наваждение. Он просто околдовал меня. Связывает ли нас что-нибудь, кроме секса, или он просто подобрал ключик к моему телу, и я теперь не могу обойтись без наслаждения, которое он мне дарит?»

Нина вздохнула и открыла глаза. Небо глазами тысяч звезд смотрело прямо ей в лицо. Откуда-то доносилась заунывная песня. Это пастухи пели, сидя у костра. Им внимали долина, овцы, небо. Нина почувствовала, что уплывает куда-то под эти медленные тягучие звуки.

«Да в конце концов, я же свободная женщина, я никому ничего не должна! Я могу делать что хочу. К тому же я так давно была одна, и почему теперь я должна отказывать себе в земных радостях? Ведь я же не причиняю никому зла. Я даже забеременеть не боюсь. — Нина с улыбкой и благодарностью вспомнила своего последнего любовника, который, несмотря на ее сопротивление, заставил ее вставить спираль. — У меня так долго никого не было, что я чуть было не вынула ее, а вот теперь и спираль пригодилась!» — Нина засмеялась.

— Ты что, малышка? — Марк приблизил к ней свое лицо.

— Ничего, просто смеюсь.

— Я люблю тебя.

Нина рассмеялась, как будто он сказал что-то очень смешное.

— И я твоя судьба, да?

— Да, а ты не веришь.

— Да ведь это не важно, просто люби меня, и все!

Этой ночью они больше любовью не занимались. Обнявшись, они проспали до утра под ярко-красным шелковым одеялом.

Разбудили Нину стук копыт и громкие крики. С трудом разлепив веки, она поняла, что это бедуины зовут их пасти овец. Поеживаясь от утреннего холода, Нина высунула голову из палатки. Прямо перед собой она увидела лошадиные ноги, а задрав голову, смеющегося всадника.

— Вставай, пора работать! — крикнул он ей и ускакал.

Нина посмотрела на Марка. Он спал, как дитя, свернувшись калачиком. Казалось, ничто не способно разбудить его. Нина потрясла его за плечо.

— Эй, проснись, нас уже зовут.

Бесполезно. Он лишь перевернулся на другой бок.

— Ну, Марк! Ну вставай, пожалуйста.

Нина не знала, что с ним делать, может, облить холодной водой. Она разозлилась. Надо же, спит как ни в чем не бывало. Она склонилась над ним. Интересно, что она в нем нашла?

«Черты лица обычные, прямой нос, губы ни узкие, ни широкие, густые брови, ресницы не длинные. — Нина отстраненно разглядывала его. — Ничего особенного. Молодых людей с такой внешностью всюду полно. Даже в графе «особые приметы» записать нечего».

Тут Марк открыл глаза и улыбнулся. От его ярко-голубых глаз в рассветном сумраке палатки сразу как будто стало светлее.

— Ну что, малышка, подъем? Как в пионерском лагере в походе. — Неожиданно легко он вскочил и, потягиваясь, выбрался из палатки.

— Марик! А может, я останусь? — жалобно протянула Нина. Утром было так холодно, ей так хотелось еще понежиться под теплым одеялом. — Ведь сказали же, что мне работать необязательно.

— Ты что, бросишь меня? Я без тебя не пойду. Там же собаки!

— Ну и что? — не поняла Нина.

— Я боюсь собак! — В его голосе зазвучали трагические нотки. — Ты можешь ничего не делать. Только будь рядом со мной. А если на меня бросится собака, ты ведь сможешь ее прогнать?

«Так, это что-то новенькое, теперь он боится собак! — Нина была в шоке. — Нет, с этим человеком не соскучишься. Он совершенно непредсказуем».

— Ну хорошо, поехали. — Нина пожала плечами. — Я, конечно, собак не боюсь, но если они станут на людей бросаться, то я уж не знаю, как с ними справлюсь.

— Ты справишься, я знаю, ты сильная! — И Марк поцеловал ее в щеку.

У костра их накормили холодными остатками вчерашнего ужина и напоили горячим и крепким кофе. Это было очень кстати, Нина наконец проснулась. Хозяин и его то ли брат, то ли помощник уже ждали их. Нина и Марк подошли к ним, и тут их ждал сюрприз. Хозяин, закутанный в балахон бедуина, подъехал к Нине на вороном коне и, свесившись вниз, протянул ей руку. Нина ухватилась за его грубую ладонь. Сильным рывком он подтянул ее вверх и усадил на коня сзади себя. Бедуин присвистнул, хлестнул вороного кнутом, и они понеслись.

От неожиданности Нина едва не свалилась. Ей пришлось изо всех сил вцепиться в балахон всадника и прижаться к нему всем телом. Она чувствовала исходящий от него запах пота, дыма и еще чего-то, что, наверное, сопутствует кочевой жизни. Нине не было неприятно, она понимала, что от полудикого пастуха не может пахнуть иначе.

«Интересно, куда он меня везет? А вдруг он решил меня похитить? Вот это будет номер!»

Осторожно, чтобы не упасть, Нина оглянулась. Марк таким же образом, как и она, сидел за спиной другого скачущего всадника. Вряд ли их будут похищать обоих. Привыкнув немного к такому способу передвижения, Нина поняла, как это здорово нестись с бешеной скоростью, так, что только ветер свистит в ушах да трава сливается в бесконечную зеленую полосу.

К сожалению, все когда-нибудь кончается. Вот и их скачка длилась недолго. Показались белые спины овец. Всадник остановил своего скакуна, и Нина спрыгнула на траву. К ней подошел улыбающийся Марк.

— Ну как ты?

— Класс, только одно место болит с непривычки, — усмехнулась Нина.

Бедуины быстро объяснили им, в чем состоят их обязанности. Все было очень просто. Надо следить, чтобы овцы, которых пригнали сюда еще раньше, не разбегались. Волков здесь не было, собак тоже, поэтому никакая опасность ни овцам, ни Марку не грозила. Бедуины оставили своим новым пастухам лепешек, вяленого мяса и воды в пластиковой бутылке и умчались, пообещав приехать за ними вечером.