— Кошмар! — Усевшись на землю у входа в палатку, Нина удрученно смотрела на все это. Мало того, что она зачем-то связалась с этим придурком, он еще и затащил ее в этот каменный век, где люди не знают, что такое душ и мыло.

— Интересно, они здесь моются хоть когда-нибудь?

— Наверно… — Марк пожал плечами, похоже, этот вопрос его не очень волновал. — Может быть, перед свадьбой или по праздникам? Да расслабься, не принимай это все так близко к сердцу!

— Легко сказать! Я могу мало есть, носить лохмотья, но жить в такой грязи — это выше моих сил.

Нина вздохнула. Она поняла, что Марка ей не пронять, ей надо самой искать какой-нибудь выход.

«Попробую убраться, — решила она, — может, мне удастся привести это логово в божеский вид».

Нина вздохнула и принялась за дело. Сначала она все вытащила из палатки наружу. В сумеречном свете заходящего дня она занялась сортировкой скопившегося в палатке барахла. Подозрительные тряпки и чью-то драную одежду она сразу свалила в кучу и отнесла подальше. Остались одеяла. Нина выбрала несколько получше, а также циновку из грубой шерсти и, решив их оставить, вытрясла на ветру. Потом она пучком травы вымела из палатки весь скопившийся там мусор. К своему удивлению, Нина обнаружила там свечку, кассету с порванной пленкой, одинокий мужской ботинок и тюбик из-под пасты «Колгейт».

«Интересно, как это сюда попало? Непохоже, чтобы здесь кто-то чистил зубы», — удивилась она.

Нина как можно сильнее откинула полог палатки, чтобы ее затхлое пространство продул поднявшийся сильный ветер. Найденная Ниной свечка оказалась как нельзя кстати. Нина зажгла ее и прилепила к полу внутри палатки. Потом она аккуратно расстелила одеяла, положив сверху те, что почище. Получилось даже какое-то подобие уюта. Но этого ей было мало.

— Эй, Марк! Пойди к этим женщинам, скажи, что нам нужны чистые одеяла или чистая ткань, ну что-нибудь чистое.

— Да как я им скажу? Они же ничего не понимают. Иди сама поговори с ними. Вы, женщины, лучше найдете общий язык друг с другом.

— Ничего себе! — возмутилась Нина. — По твоей вине я оказалась в этой помойке, и ты же палец о палец не ударил, чтобы помочь мне. Сидишь с дурацким видом, уставившись в одну точку.

— Я думал.

— Думал! Интересно, о чем, не о том ли, что ошибся во мне? Короче, встань сейчас же и пойди попроси у этих женщин что я тебе сказала. Ты, между прочим, сам мне говорил, что немножко знаешь арабский. Вот иди и поупражняйся. К тому же я убедилась, что ты прекрасно находишь общий язык с любыми женщинами, языковой барьер для тебя ведь не проблема.

Марк выслушал ее тираду с недовольным видом, неохотно встал и поплелся к большой палатке. Уже почти совсем стемнело, и Нина не видела, как проходили переговоры. Тем не менее он вернулся с добычей. Когда Марк подошел поближе, Нина увидела в его руках ватное одеяло, обтянутое ярко-красным шелком, и большой кусок сатина в цветочек.

— Ого! — удивилась Нина. — Ты, наверное, отобрал у бедуинки приданое, которое она копила годами.

Марк усмехнулся. Он тоже был доволен результатом своей экспедиции.

— Пойдем, нас зовут есть.

— Могу себе представить! Нам, наверно, дадут котлеты из фарша, полученного посредством жевания.

— Нина! Хватит! Что ты строишь из себя принцессу! В конце концов, у тебя будет уникальный жизненный опыт. Подумай, много ли современных женщин могут похвастаться тем, что жили в лагере бедуинов. Да ты потом книгу об этом напишешь и кучу денег заработаешь!

— Ну ладно, больше не буду ворчать, — улыбнулась Нина. Шелковое одеяло примирило ее с действительностью. — Честно говоря, я умираю от голода.

У костра сидели все обитатели лагеря. Хозяин и двое его помощников были тут же. Их стреноженные лошади паслись за палатками. Овец пригнали на ночь поближе к людям, их блеяние то и дело раздавалось в темноте.

Еда была обильной, но незамысловатой. Нина радовалась, что из-за темноты она не может судить о чистоте мисок, в которых им подали баранину с густой подливкой. Нина смотрела, как едят бедуины. Они поч-ти не пользовались ложками, а брали куски мяса лепешкой и ловко закидывали в рот. Нина последовала их примеру. Получилось неплохо. С помощью той же лепешки она подчистила весь соус в тарелке. Потом им предложили чай, очень густой и крепкий с запахом неизвестных трав.

После еды женщины неслышно удалились. Вокруг костра остались одни мужчины. Тут же появилась бутылка с какой-то мутной жидкостью.

— Как ты думаешь, я могу остаться? — шепотом спросила Нина у Марка.

— Сиди, если они захотят, чтобы ты ушла, скажут.

Жидкость разлили по кружкам. Налили даже ей, после некоторого колебания. Нина с опаской понюхала странный напиток. Пахло спиртом и микстурой от кашля.

— Это айрак, анисовая водка, — пояснил ей Марк. — Между прочим, шестьдесят градусов.

— Ты что, я это пить не буду.

— Да ладно тебе, выпей, а то они обидятся.

Пастухи уже выпили и теперь с любопытством смотрели на Нину. Видимо, они хотели ее испытать.

«Ну ладно, — подумала Нина, — надо не ударить в грязь лицом!»

Она зажмурилась, вдохнула, потом сделала резкий выдох и отхлебнула из кружки. Жидкий огонь, опалив рот и гортань, влился в нее и продолжал бушевать в желудке. Нина, словно рыба выброшенная на берег, хватала воздух ртом. Пастухи ржали, словно костромские мужики, налившие чистого спирта студентке-практикантке. Нина схватила протянутую кем-то кружку с водой. Ей полегчало.

Ну что ж, теперь она будет знать, что с айраком шутки плохи.

То ли из-за его крепости, а может, из-за усталости, Нина моментально опьянела. Приятное тепло разлилось по всему телу, голова закружилась. Нине стало тяжело сидеть прямо, захотелось обо что-нибудь облокотиться. Марк, почувствовав это, притянул ее к себе. Нина не стала сопротивляться. Более того, от водки и близости Марка в ней проснулось желание. Оно становилось все сильнее. Как будто горячая кровь прилила к низу живота и пульсировала там со страшной силой. Нина сжала ноги и стиснула зубы.

«Неужели этот напиток так действует на всех или только на меня? — Нина безуспешно пыталась справиться с возбуждением. — Наверно, то же самое почувствовал бы Андрей, выпив средство, которое я пыталась ему подсунуть».

Нине стало смешно от воспоминания, как она пыталась соблазнить Андрея.

«А ведь если бы мне это удалось, это, наверное, было бы хорошо», — подумала она.

Лицо Андрея, с его черными глазами, резкими складками около губ возникло перед глазами Нины настолько живо, что она, потеряв на мгновение связь с реальностью, потянулась к нему губами. Ее лицо наткнулось на чью-то руку. Это Марк, загородив Нину от пастухов, обнял ее и осторожно стал водить своими нежными пальцами по ее лицу, по ее губам, закрывал ей глаза, гладил волосы. Его движения становились все быстрее. У Нины закружилась голова, она уже не понимала, кто рядом с ней, Андрей или Марк.

Одной рукой Марк крепко прижимал ее к себе, а другая в это время скользнула к Нине под рубашку. Его ладонь легла на ее грудь, пальцы заиграли мгновенно затвердевшим соском. Несколько минут Нина будто качалась на качелях своей страсти, то вздымаясь ввысь, то проваливаясь куда-то. Потом она почувствовала, что больше так не может, что он нужен ей весь. Она застонала сквозь зубы. И тогда Марк, взяв руку Нины, настойчиво направил ее к своему члену. Он сам расстегнул себе брюки, и в ее ладони оказалась его возбужденная горячая плоть.

Нина почувствовала что-то вроде раздвоения сознания. Она прекрасно понимала, что они делают что-то недопустимое, что рядом сидят люди из полудикого кочевого племени, которые, увидев, чем они занимаются, могут сделать все что угодно — накинуться на них с ножами или же броситься насиловать ее. Как ни странно, эта мысль привела Нину в еще большее возбуждение.

«Но так же нельзя… — Обрывки мыслей, то появлялись у нее в голове, то исчезали. — Я же вообще больше не хотела с ним спать, ведь он же гад, он же бросит меня, ведь я любила другого…»