Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Остановите, Уитмор, — Хьюго выпрыгнул на тротуар.

— Долго пришлось ждать? — спросил он Лизу, сам удивляясь, насколько он счастлив ее видеть.

— Не больше минуты, — ответила девушка, садясь на заднее сиденье. Хьюго сел рядом с ней.

— Нам не обязательно надолго задерживаться у Имоджин, но я обещал ей заглянуть.

— А я хочу с ней познакомиться, — возразила Лиза.

Хьюго знал это. Они должны были обедать вместе вчера, но он перенес свидание на сегодня, так как прием у Имоджин был гораздо престижнее. Имоджин Рендл была одной из немногих настоящих аристократок в Вашингтоне. Любую важную птицу скорее можно было увидеть на еженедельном приеме у Имоджин, чем на самом шикарном обеде какого-нибудь нувориша. Хьюго поступил так специально. Это было своего рода невинное тщеславие. Ему нравилось доставлять женщинам удовольствие.

— Сегодня такой прекрасный день, — заметил Хьюго. — У нас еще есть время. Уитмор, поезжайте через парк.

— Я два года в Вашингтоне, но до сих пор в восторге от Рок Крик-парка, — сказала Лиза, когда машина свернула на узкую тенистую аллею.

Они обогнали несколько бегунов и пару велосипедистов, возвращающихся домой с работы.

Выехав из парка, они остановились у красивого дома, построенного еще в восемнадцатом веке. Из машины, стоявшей перед «линкольном» Хьюго, выскочили два телохранителя. За ними появились осанистый седой мужчина и худощавая блондинка. Пара направилась к открытым деревянным воротам.

— Киссинджеры, — прошептала Лиза.

Дом Имоджин стоял в глубине густого сада, посреди которого росла огромная магнолия.

Когда Хьюго и Лиза поднялись по лестнице к входной двери, дверь за Киссинджерами уже успела закрыться, и Хьюго позвонил в большой бронзовый колокольчик.

Едва Лиза вошла в дом, она почувствовала, как покойно здесь, несмотря на гул голосов, доносящихся из гостиной. Многие гости рассчитывали успеть еще на один коктейль, прежде чем отправятся к ужину, и все рассчитывали вернуться домой часов в десять: в Вашингтоне вечер заканчивался рано. Лиза скользила глазами по холлу. В одном углу она увидела два кресла эпохи Регентства, стоявшие около чайного столика с двумя веджвудскими вазочками. Такое впечатление, что эти вазы простояли на столике много-много лет. Лиза слегка оробела. Хьюго вырос и полжизни провел в таких домах. Она же попала сюда впервые и теперь жадно впитывала впечатления.

Из холла Хьюго и Лиза прошли в гостиную. Кто-то из гостей сидел на диванах. Другие стояли небольшими группками. Навстречу им вышла стройная женщина в дымчато-сером шифоновом платье.

Имоджин Рендл уже успела сообщить Киссинджерам, что сенатор из Калифорнии хотел бы обсудить с Генри проблему нелегальной иммиграции из Мексики. И теперь Имоджин шла приветствовать вновь прибывших гостей.

— Я так обрадовалась, милочка, когда Хьюго сказал, что приведет вас с собой сегодня вечером, — сказала она Лизе.

Имоджин была стройной, элегантной женщиной с горделивой осанкой. В свои шестьдесят она выглядела не хуже, чем тридцать лет назад, когда перебралась из Северной Каролины в Вашингтон, выйдя замуж за одного из ведущих конгрессменов того времени. Через двадцать лет муж Имоджин умер, и она на год погрузилась в траур. Когда год прошел, она возобновила свои грандиозные приемы, на которых делалась большая политика. Обаяния Имоджин хватало на всех. Как ей это удавалось, никто не знал.

По глазам Имоджин невозможно было заметить, что она внимательно изучает Лизу. Однако это было именно так.

Однажды, вернувшись домой, Джорджи поймет, что отсутствовала слишком долго, — уже не в первый раз сказала Имоджин самой себе. Вслух же она произнесла:

— Хьюго говорил мне, что вы работаете с Джоком Лиддоном.

Лиза обратила внимание на предлог, который употребила Имоджин. Любой другой человек из всех, кого она знала, сказал бы « наДжока Лиддона». Такт Имоджин произвел большое впечатление на Лизу.

Имоджин, не отводя взгляд от Хьюго и Лизы, сумела заметить, что по лестнице поднимается Роберт О. Робертсон. Сенатор был ужасным занудой, но как спикер Палаты представителей был одним из самых заметных людей на Капитолийском холме.

— Кстати, Хьюго, не хотите ли познакомить мисс Табор с сенатором из Массачусетса. Я специально пригласила его, чтобы вы могли поговорить о «Норейде». Красивой рукой Имоджин указала на гостей, столпившихся вокруг сенатора Рурка. Имоджин любила небольшие стычки, разумеется, если дело не доходило до скандала.

Тут она обворожительно улыбнулась сенатору Робертсону как самому дорогому гостю.

Многие журналисты смущаются, столкнувшись с человеком, по которому они прошлись в своей статье. Хьюго был не из их числа. Он был рад возможности поговорить с Пэтом Рурком, чтобы услышать все, что тот думал о его статье.

— Приятно познакомиться, Лиза, — сказал Пэт Рурк. — Что у вас общего с таким ужасным типом, как Хьюго?

— Она пришла посмотреть, чем занимается один из великих политиков, когда не собирает фонды для «Норейда», — парировал Хьюго.

— Лиза, не могли бы вы подать мне джин с тоником с подноса, который как раз проносят мимо вас? — Сенатор протянул девушке пустой стакан, чтобы она обменяла на полный. Себе Лиза взяла апельсиновый сок. Хьюго выбрал бурбон со льдом. Неторопливо отхлебнув джина, сенатор начал говорить:

— Странная вещь, Хьюго. Когда я читал вашу статью о теракте против члена Британского парламента, мне показалось, что вы там намекаете на меня. Мне это не понравилось, Хьюго, так же как и то, что вы написали о моих избирателях.

— Думаю, семье этого члена парламента тоже не понравилось то, что с ними сделали ваши избиратели, — глядя сенатору прямо в глаза, ответил Хьюго.

Сенатор сосредоточился на том, чтобы извлечь последнюю каплю джина из своего стакана. Поняв, что это невозможно, он посмотрел на Хьюго.

— Вы ведь хорошо меня знаете. Я никогда не стал бы иметь ничего общего с террористами. Зачем вам понадобилось связывать мое имя с этой историей? Не будь я таким добрым парнем, я обвинил бы вас в клевете.

— Я никого еще в своей жизни не оклеветал, — твердо ответил Хьюго.

Рурк изменил тактику.

— Вы не должны были писать такого о моих избирателях. Если они поддерживают «Норейд», это еще не значит, что они одобряют кровопролитие.

— Рад это слышать. Но ведь кто-то в «Норейде» наверняка одобряет то, как расходуются фонды. Кто бы это мог быть? Не знаешь, Пэт?

— Я уже сказал, что мои избиратели не одобряют убийство этого англичанина. С другой стороны, многие из них могут понять этот шаг…

— «С другой стороны…» — передразнил его Хьюго. Он терпеть не мог политиков, пытающихся работать на два фронта.

Рурк пустился в объяснения:

— Представьте себе, Хьюго, что у вас родственники в Ольстере. И только потому, что они католики, над ними каждый день издевается всякая шваль. И вы знаете, что виновато британское правительство. Что бы вы чувствовали по отношению к англичанам?

Лиза следила за выражением лица Хьюго. Она общалась с ним всего лишь второй раз в жизни, но нисколько не удивилась, увидев, как кровь прихлынула к его лицу.

— Ко всем англичанам, сенатор? Включая пятилетних детей? — с этими словами Хьюго взял Лизу за руку, и они перешли к другой группе.

Побродив по гостиной еще с полчаса, Хьюго решил, что теперь приличия соблюдены и можно наконец позволить себе побыть с Лизой наедине.

Они нашли Имоджин в холле, куда она вышла проводить Роберта О. Робертсона. Размахивая руками, сенатор громогласно пересказывал хозяйке свою беседу с президентом в Овальном зале.

— «Мистер президент», — говорю я ему…

Лиза так и не узнала, что он сказал президенту, так как в этот момент Робертсон задел открытую створку окна позади столика с веджвудским фарфором.

Лиза с ужасом наблюдала, как створка приближается к драгоценным вазочкам. Сначала она услышала, как захлопнулось окно, и тут же — звук разбившегося фарфора.

В холле воцарилось молчание. Лицо сенатора Робертсона застыло в ужасе. Дворецкий стоял посреди холла с таким выражением лица, как будто он находится на панихиде по высокопоставленной особе.

22
{"b":"157053","o":1}