За эти строки в 1929 году ему пришлось дать письменное объяснение. Вот что он написал: «Об­разы, живущие во мне, — заветы Александрии, Корсуня, Киева, Новгорода, от внуков Велесовых до Андрея Рублева, от Даниила Заточника до По- сошкова, Фета, Сурикова, Нестерова, Бородина, Есенина». Но для безбожников, управлявших страной, половина этих имен была неизвестна или воспринималась враждебно. Убеждение, что «и кухарка может управлять государством», принес­ло свои плоды — у власти оказались люди неве­жественные, которых интеллигенты того времени называли «воинствующая серость» за то, что они насильственно насаждали свои варварские пред­ставления о мире и культуре, отрицая все, что им было незнакомо.

Ныне Клюев предстал перед нами как наибо­лее религиозный из поэтов Серебряного века, хотя, разумеется, вопрос о его вере непростой. Ближайший культурный контекст, с которым соотносит себя исповедующийся герой, — старо­обрядчество. Возникает образ последнего старо­вера разгромленной России, которому дано судь­бой подвести итог, сопоставить пророчества и реальность:

Что сталося со мной и где я —

В аду или в когтях у змея ?

Как пращуры, я сын двуперстья, Христа баюкаю в ночи...

Мотив богооставленности был не позой стихо­творца, а состоянием души поэта.

Сильнее и трагичнее, чем прежде, звучат сле­дующие строки:

Никола наг,

Егории пеший

стоят у Китежских ворот.

Новая политическая система в стране представ­ляется ему как монголо-татарское иго:

О Русь, о песенная мати,

Ты плачешь роем горьких ос И речкой, парусом берез Еще вздыхаешь на закате,

Но позабыл о Коловрате Твой костромич и белоросс.

Россией овладел Диявол,

Близки, знать, адские врата...

Поэма строится как исповедь-воспоминание, это личное осмысление русского «конца света». Вот что сказал Николай Клюев на допросе в 1934 году: «Я воспринимаю коллективизацию с мистическим ужасом, как бесовское наваждение».

Как и многие россияне, он в том, что произо­шла революция, винит Григория Распутина. Силы метафизического'зла, утверждает автор, развязаны именно им, ставшим над правитель­ством и заколдовавшим царя. Некогда и сам поэт был увлечен этим неординарным человеком. Сейчас же он считает, что «святой черт» населил царский сад «нетопырями, рогами, крыльями, хвостами» и вызвал самого Дьявола. «Мой бог обрядней, чем Христос под утиральником бе­рез» — такие слова он приписывает Распутину. Как и многие люди в России, он не мог поверить, что нежно любимый им российский народ мог быть таким жестоким и безжалостным, поэтому ищет виновника всех бед и находит его — это «блудный старец» Григорий.

Ярым воском

Расплавились уши

От купальских малиновых трав,

Чтоб из гулких подземных конюшен Прискакал краснозубый центавр.

Но «краснозубый центавр» — это не один чело­век и даже не группа людей. Это выплеснувшийся гнев веками угнетаемого народа, который «страшен в бунтах и бесчеловечен». Много времени должно было пройти, чтобы улеглась его ярость, люди опомнились и пришли в себя. Сегодня, когда это время пришло, поэмы Николая Клюева должны послужить нам предостережением и предупрежде­нием, чтобы впредь не произошло того, что пере­жили наши деды.

«Русский Нострадамус» Тит Нилов знал, что «не быть кривде хозяйкой на Руси» и, наверное, поэтому много рассказывал и о своих видениях, и о пророчествах, «чтобы предупредить и остановить бесчинства». Но разве есть пророк в своем Отече­стве?

Приложение 2

В сказах и заговорах Тита Нилова очень часто упоминаются имена древнеславянских богов и сим­волы. Мы сочли нужным сопроводить наше изда­ние кратким словарем-глоссарием славянской ми­фологии, для того чтобы читателю стала бы более яркой и понятной информация, поданная в основ­ной части книги. Особенно это касается текстов заговоров и текстов сказов Тита о жизни людей древней Руси, где отсылки к славянской мифоло­гии встречаются очень часто.

Древнерусский мифологический словарь

Алатырь-камень — как гласят легенды, это ка­мень, упавший с неба. На этом камне были начер­таны письмена с законами бога Сварога. Находил­ся этот камень на острове Буяне и обладал волшеб­ными свойствами: мог излечить любой недуг и вы­полнить заветное желание. Считается, что под Алатырь-камнем скрыта вся сила Земли Русской, и если случится с нею беда, нужно приподнять ка­мень и выпустить силу на бой с врагами. В «Голу­биной книге», старорусской летописи, объясняю­щей происхождение мира, написано, что из-под Алатырь-камня текут источники, дающие всему миру пропитание и исцеление. Не эти ли источни­ки именовались в народе «живой водой»? Именем этого камня скрепляется чародейное слово закли­нателя: «Кто сей камень изгложет, тот мой заговор превозможет!»

Алконост — чудесная птица. Живет она в сла­вянском раю Ирии. У нее прекрасное женское лицо, тело птицы и голос сладок как мед. Человек, раз ее пение услышав, обо всем на свете забудет. Однако птица эта зла никому не причиняет. Алконост не­сет яйца « на краю моря», но не высиживает их, а бросает в морскую пучину. В это время семь дней стоит на море тишь благодатная.

Анчутка — злой дух. Так еще именовали черта в Древней Руси. Живет и в воздухе, и в воде. Как только имя его помянешь, он мгновенно отзовется.

Арысь-поле — сказочное, быстрое как ветер су­щество. Стала им молодица, заколдованная злой ведьмой. Из-за колдовства этого всего лишь на три дня могла она превращаться в женщину, чтобы при­бежать домой и накормить чадо свое малое. Потом она должна была на веки-вечные стать зверем и забыть о своей семье. Муж ее похитил у ведьмы волшебный прут и расколдовал жену любимую.

Аспид — крылатая змея с птичьим носом и дву­мя хоботами. Живет Аспид в горах каменных и на землю никогда не садится, только на камень. Там, где аспид пролетел, ничего живого не останется. И ничем убить его нельзя: ни мечом, ни стрелою, мож­но только сжечь. Аспид похож на змееголовую гре­ческую деву Ехидну, которая, по древнему преда­нию, родила от Геракла Артоксая, Липоксая и Ко- локсая — трех родоначальников скифских племен, а значит, отчасти и предков славян.

Баган — дух — покровитель рогатого домашне­го скота. Он охраняет животных от болезней, ум­ножает приплод. Но не стоит гневить его. В гневе наложит он заклятие бесплодием на самок или на­шлет на животных мор. В Белоруссии до сих пор в хлевах выделяют для Багана особое место — ма­ленькие отдельные ясли. Считается, что сено из таких яслей является целебным для домашнего скота.

Баенник (банник) — дух, который живет в бане за печью или под полком. Баенник всегда моется после всех людей, обыкновенно разделя­ющихся на три очереди, поэтому «четвертого пара» все боятся. Этот маленький, тощий, беззу­бый старикашка — весьма зловредное существо. Если ему не угодить, он будет швыряться в чело­века горячими камнями, плескаться кипятком, пускать дым так, что моющийся человек «уго­рит». Спастись от него можно, только выбежав из бани задом наперед, а задобрить, оставив в подарок в бане кусок ржаного хлеба, посыпанно­го солью, немного воды в кадушках и веник.

Приносили баеннику в дар задушенную черную курицу. Причем ее нужно закопать под порогом. Так злой дух может и покинуть баню и пересе­литься куда-нибудь в другое место.

Баранец-травка — мифическое животное-рас­тение, обитающее на Волге. Оно приносит плод, похожий на ягненка: «стебель его идет через пупок и возвышается на три пяди; ноги мохнатые, рогов нет, передняя часть снабжена клещами, как у рака, а задняя — совершенное мясо». Некоторые евро­пейцы, описывая быт древних славян, утверждают, что меховые шапки их были сделаны из шкурок баранца и обладали удивительными свойствами превращать человека в невидимку.