Знахарь, пришедший в деревню, где жил Тит, не мог не заметить его необычайных способностей. Тогда-то, по-видимому, он и предложил мальчику стать своим учеником. Чему мог средневековый чародей научить ребенка? Прежде всего, умению разбираться в свойствах растений. Сегодня мы зна­ем, что каждая былинка может оказаться для чело­века настоящей панацеей от недугов, но, если не соблюдать веками наработанных правил (время сбора, хранение и сочетание в смесях с другими травами), она может стать и ядом. В старинных «травниках» указаны не только месяцы заготовки лекарственных трав, но и точное время их сбора. Например, некоторые растения срезают «по пер­вой росе», другие — после заката солнца. Целебные корни выкапывают только во время полнолуния, а кору дуба, например, заготавливают только в пол­день после дождя. Знахарское ремесло — настоя­щая наука, и, чтобы овладеть ею в полной мере, тре­буется не только развитие внимания и терпения, но и раскрытие биоэнергетических возможностей человека.

Необычные врожденные способности Тита, бе­зусловно, помогли мальчику не только легко усво­ить «чародейскую премудрость», но и сделали его дар богаче, ярче и глубже. А иначе и быть не могло, ведь общение с природой наделяет человека осо­бым чутьем, делает его более восприимчивым к окружающей среде, более тонко чувствующим ню­ансы бытия.

Старый знахарь был доволен своим учеником. Во всяком случае, в записях говорится, что он на­зывал мальчика своим сыном и надеялся, что Тит в будущем продолжит его дело. По всей видимос­ти, ученик превзошел своего учителя еще на ран­ней стадии обучения. Он не просто мог вылечить заболевание, но и давал точное определение харак­тера недуга.

Например, однажды к знахарю пришла кресть­янка, страдающая отеками ног. Старик решил, что недуг возник вследствие поднятия тяжестей, и стал лечить ее обертываниями с листьями лопуха. Ка­ково же было его изумление, когда его юный уче­ник сказал, что отеки появились из-за больных по­чек. Учителю трудно было признать, что он невер­но определил болезнь, тем не менее он позволил Титу лечить женщину так, как тот считал нужным. Сохранился даже рецепт, составленный Ниловым против почечных недугов: «Настоять в горячем молоке мелко нарезанные корни свежей петрушки и пить по полстакана два раза в день».

А вот еще один из описанных случаев. Пришел человек, страдающий зубной болью. В средневеко­вье зубную боль лечили довольно оригинальным способом: «Змею добыть, вынуть из нее (живой) желчь; если змея (выпотрошенная) поползет, то той желчью мазать больное место, а буде с места не сдвинется — в той желчи нет пособия». Сколько же надо было извести рептилий, чтобы добыть столь ценную мазь? Судя по всему, подобные методы Титу были не по душе. Он предложил больному поочередные полоскания отварами шалфея и ду­бовой коры. Снадобье помогло, и теперь недужные и хворые стали приходить не к старому знахарю, а к Титу. Чародей, по всей видимости, был челове­ком понятливым. Увидев, что научил Тита всему, что знал сам, он решил дать ему возможность про­должить обучение. В те времена простолюдин мог получить образование только в монастыре, но ста­рик понимал, что Титу нужна наука совершенно другого рода. Он отвел юношу к «вещей жене» — жрице бога Велеса.

На обучении у жрицы Велеса

На первый взгляд может показаться, что в се­редине XVII века в христианской стране служи­телей языческого бога и быть не могло. Однако письменные источники того времени свидетель­ствуют о том, что народ, наряду с соблюдением христианских обрядов, не забывал и веры своих пращуров. Священники посылали царю челобит­ные о том, что «смерды приносят жертвы идоли­щам поганым», «проводят срамные обряды» и т. д. А что оставалось делать крестьянам, не имев­шим защиты ни от светских властей, ни от цер­ковных? На самом деле давно доказано, что паде­ние духовности происходит во время политичес­кой и экономической нестабильности, поэтому следует рассмотреть поподробнее ситуацию в Рос­сии в середине XVII века.

Молодому царю Алексею Михайловичу Рома­нову было всего 16 лет, когда он начал свое прав­ление. Он мало вникал в дела и вверил управление ими своему наставнику Борису Ивановичу Моро­зову. Боярин был крайне грубым и жадным чело­веком. Он окружил себя чиновниками, которые без стеснения обворовывали государство, вымогали взятки, умышленно возводили ложные обвинения на невинных людей, чтобы завладеть имуществом последних. Попытки царя навести порядок в госу­дарстве, чтобы «всяких чинов людям, от большого и до меньшего чину, суд и расправа была во всяких делах всем равна», были обречены на провал. Про­стой народ и старых-то законов не знал, а уж об исправленных и дополненных «статьях и уложени­ях» и вовсе не слышал. Такие книги, как «Судеб­ник» или «Кормчая книга», известны были только дьякам и воеводам, которые с попустительства цар­ских властей «вертели делами как хотели»: одни законы бессовестно утаивали, а другие толковали с выгодой для себя или тех людей, которые не ску­пились на подкуп. И если у москвичей, более сво­бодных и грамотных людей, нежели остальные рос­сияне, лопнуло терпение (в июне 1648 года толпа растерзала судью земского приказа Леонтия Пле­щеева), то в провинции народный гнев находил другие выходы — русичи стали чаще обращаться к старым богам.

Но не только политическая и экономическая ситуация в государстве послужила стимулом воз­рождения язычества. На самом-то деле простой народ никогда не забывал веры предков. Счита­лось, «коли прадеды жили честно, то и вера их не погана», поэтому нет-нет, а посещали люди свя­тилища старых богов, думая, что таким образом помогают своим пращурам. Конечно, во времена невзгод такие посещения становились более час­тыми. Русичи прибегали к помощи предков, слов­но дети, которые ищут утешения у родителей. Впрочем, что говорить о крестьянах, когда в двор­цовых книгах есть записи о том, что царь Алексей предлагал за три рога Индрика-зверя (славянско­го единорога) заплатить десять тысяч рублей со­болями и «мягкой рухлядью» (мехами), а его суп­руга царица Мария Ильинична (Милославская) держала при себе некрещеную «вещую жену»? В монастырских книгах сохранились также записи о том, что бояре «укрывают капища и прячут идо­лов, а у поганых лесных баб гадают и спрашивают советов».

Кто же такие эти «лесные бабы», или «вещие жены», и что такое они могли знать, раз даже мо­нархи прислушивались к их словам? Из исследо­ваний этнографов мы знаем, что «вещими жена­ми» славяне называли жриц (лесными бабами их, наверное, пренебрежительно прозвали священни­ки, потому что языческие святилища традицион­но находились в лесах). Воспитание и образова­ние жрецов во всем мире включало тайное, сак­ральное знание. Эти люди были психологами, вра­чами, хранителями истории, обычаев и эпоса. Славяне не являлись исключением. Многие сто­летия нам внушали, что до принятия христианства Русь жила по диким, почти животным законам: «Русь была дика и темна, и только Свет веры ее просветил». Якобы ни собственной культуры у наших предков не было, ни искусств, и письмен­ность нам принесли христианские священники Кирилл и Мефодий. На самом деле славяне обла­дали яркой, самобытной культурой с собственным мировосприятием и космогонией. Даже письмен­ность была у наших предков, о чем свидетельству­ют «Византийские хроники», описывающие пере­вод на «руськие письмена» христианских книг. То, что славянская письменность существовала до кириллицы, известно и из далматских источников, где упоминается «руськая глаголица» и перечис­лены документы, написанные именно этим язы­ком.

Почему же была уничтожена исконная славян­ская «азбука»? Византии было выгодно ввести ки­риллицу, так как вместе с христианством вводи­лась новая «грамота», близкая к греческой и ма­лопонятная простолюдинам. Принесенная нам Кириллом и Мефодием кириллица была введена, вероятно, для скорейшего искоренения язычества. Однако как опять не вспомнить М. Булгакова с его знаменитым «Рукописи не горят»! И действи­тельно, в конце XX века при раскопках была най­дена «Велесова книга», написанная именно глаго­лицей.