Взяв в гардеробе пальто, она уже на выходе крикнула им:

– Пойду проветрюсь!

Выйдя из ресторана, она остановила такси:

– Отель «Гавана», улица Сент-Андре-дез-Ар.

Она прикрыла глаза, несколько секунд ей удавалось сохранять внутреннее безмолвие, потом мелькнула усталая мысль: «Это дурацкая выдумка, я в нее не верю». Она заколебалась. Можно было постучать в перегородку и велеть отвезти ее в «Тысячу и одну ночь». И что потом? Верить или не верить? Что толку в словах? Ей был необходим он.

Регина пересекла обшарпанный дворик и поднялась по лестнице. Она постучала в дверь. Никто не ответил. Она села на холодную ступеньку. Где он сейчас? Что за немеркнущие видения осаждают его? Она сжала голову руками. Надо верить в него, верить, что сотворенная мною Розалинда бессмертна и она пребудет бессмертной в глубине его сердца.

– Регина! – воскликнул он.

– Я ждала вас. Я вас долго ждала. – Она поднялась. – Ведите меня.

– Куда?

– Это не важно. Я хочу провести ночь с вами.

Он открыл дверь своей комнаты:

– Заходите.

Она вошла. Да. Почему бы и не здесь, среди этих потрескавшихся стен… Под его взглядом она была вне времени, вне пространства, обстановка не имела значения.

– Где вы были? – спросила она.

– Бродил в ночи, – ответил он и, дотронувшись до плеча Регины, добавил: – А вы… вы ждали меня! Вы здесь.

Она усмехнулась.

– Вы не аплодировали мне, – сказала она.

– Мне хотелось заплакать, – ответил он. – Может, в другой раз мне это удастся.

– Фоска, ответьте мне. Этой ночью вы не должны мне лгать. Все это правда?

– Разве я вам когда-нибудь лгал? – спросил он.

– Это не мечты, вы уверены в этом?

– Разве я похож на сумасшедшего? – Он опустил руки на плечи Регины. – Дерзните поверить мне. Дерзайте!

– А вы не могли бы предоставить мне доказательство?

– Могу.

Он подошел к раковине, а когда повернулся, Регина увидела, что он держит в руке бритву.

– Не бойтесь, – сказал он.

Она не успела пошевелиться, как из горла Фоски хлынула кровь.

– Фоска! – вскрикнула она.

Он пошатнулся и опустился на кровать; он лежал с закрытыми глазами, из разверстого горла струилась кровь. Рубашка, простыни были залиты кровью, она капала на пол. Вся кровь, что была в его теле, изливалась через глубокую зияющую рану. Схватив полотенце, Регина смочила его в воде и прижала к ране. Ее тело сотрясала дрожь. Она в ужасе всматривалась в лицо, где не было больше ни морщин, ни сияния юности, оно принадлежало трупу: на губах выступила пена, и казалось, что он больше не дышит.

Она позвала:

– Фоска! Фоска!

Он приоткрыл глаза и выдохнул:

– Не бойтесь.

Он нежно отстранил ее руку, снял окровавленное полотенце. Кровь остановилась, края раны сдвинулись. Над воротничком рубашки, окрасившейся в темно-красный цвет, остался лишь длинный розовый, зарубцевавшийся шрам.

– Это невозможно, – выдохнула она.

Закрыв лицо руками, она расплакалась.

– Регина! – выдохнул он. – Регина! Вы верите мне?

Она долго лежала неподвижно, прижавшись к этому близкому и таинственному телу, оно жило там, где времени не существовало. Потом она подняла глаза, во взгляде ее слились ужас и надежда.

– Спасите меня, – произнесла она. – Спасите от смерти.

– Ах! – вырвалось у него. – Это вы должны спасти меня!

Фоска обхватил руками лицо Регины; он вглядывался в ее черты столь ненасытно, будто хотел забрать ее душу.

– Спасите меня от ночи и безразличия, – умоляюще произнес он. – Сделайте так, чтобы я любил вас и вы – как те, другие женщины – существовали. Тогда мир обретет форму. Будут слезы, улыбки, ожидание, страх. Я стану живым человеком.

– Вы и есть живой человек, – сказала она, целуя его.

Рука Фоски лежала на лакированном столике. Разглядывая ее, Регина думала: «Сколько же лет той руке, что ласкала меня? Может, в этот самый миг плоть вдруг начнет внезапно разлагаться под воздействием тления, обнажая белые кости?.. – Она подняла голову. – Может, прав был Роже? Неужто я схожу с ума?» Полуденный свет заливал бар, где люди, у которых не было никакой тайны, удобно устроившись в кожаных креслах, пили аперитив. Это был Париж. Это был двадцатый век. Регина снова всмотрелась в руку. Сильные и тонкие пальцы с удлиненными ногтями. Ногти у него растут, волосы тоже… Взгляд Регины поднялся выше, к шее, гладкой шее, где не осталось никакого шрама. Этому должно быть объяснение, подумала она. Может, он действительно йог и ему ведомы какие-то секреты?.. Она поднесла к губам стакан перье. Казалось, в голове словно какой-то затор, губы сделались ватными. Необходимо принять холодный душ, отдохнуть. Тогда все прояснится.

– Я вернусь, – сказала она.

– А, конечно, – откликнулся Фоска и сердито добавил: – После дня – ночь, после ночи – день. Исключений не бывает.

Повисло молчание. Она взяла сумку, он не реагировал; она взяла перчатки, он по-прежнему хранил молчание. Она наконец спросила:

– Когда мы увидимся?

– А мы увидимся?..

Он глядел с отсутствующим видом на отливавшие серебром волосы молодой женщины. У нее вдруг мелькнула мысль: он в любую минуту может исчезнуть, ей показалось, что она падает с огромной высоты в пропасть сквозь толщу облаков; коснувшись дна бездны, она вновь станет былинкой, которая с приходом зимы окончательно иссохнет.

– Вы не покинете меня? – с тревогой в голосе спросила она.

– Я? Но ведь уходите вы…

– Я вернусь, – пообещала она, – не сердитесь. Нужно успокоить Роже и Анни, они, должно быть, тревожатся. – Она накрыла рукой ладонь Фоски. – Мне бы хотелось остаться.

– Оставайтесь.

Она бросила перчатки на столик и поставила сумку. Ей было необходимо чувствовать его взгляд. «Дерзните поверить мне… Дерзайте!» Верить? Он не выглядел ни шарлатаном, ни психически больным.

– Отчего вы так смотрите на меня? – спросил он. – Я что, навожу на вас страх?

– Нет.

– Разве я выгляжу иначе, чем другие?

Она поколебалась:

– Теперь нет.

– Регина! – В голосе Фоски звучала мольба. – Как вам кажется, вы могли бы полюбить меня?

– Дайте мне немного времени. – Она молча разглядывала его. – Я почти ничего о вас не знаю. Расскажите мне о себе.

– Это неинтересно.

– Интересно. Вы любили многих женщин? – вдруг спросила она.

– Всего несколько.

– Какими они были?

– Регина, оставим прошлое, – отрезал он. – Если я хочу стать человеком среди людей, мне надо забыть прошлое. Жизнь моя начинается здесь и сейчас, рядом с вами.

– Да, вы правы, – сказала она.

Молодая женщина с отливавшими серебром волосами проследовала к выходу из бара, за ней шел солидный господин; они направлялись обедать. Во внешнем мире повседневная жизнь покорно следовала естественным законам. «Что я здесь делаю?..» – подумала Регина. Она не находила что сказать Фоске. Тот, подперев подбородок рукой, упорно о чем-то размышлял.

– Нужно, чтобы вы придумали для меня какую-нибудь работу, – сказал он.

– Какую-нибудь работу?

– Ну да. У всех нормальных мужчин есть какое-то занятие.

– А что вас интересует?

– Вы не понимаете, – сказал он, – нужно, чтобы вы сказали мне, что интересует вас и чем я могу вам помочь.

– Вы не в силах мне помочь, – сказала она, – вы ведь не можете сыграть вместо меня мои роли.

– В самом деле… – Он опять задумался. – Значит, мне нужно освоить какое-нибудь ремесло.

– Хорошая мысль, – сказала Регина. – А что вы умеете делать?

– Полезного? Немного, – с улыбкой произнес он.

– Есть у вас деньги?

– Почти совсем не осталось.

– И вы никогда не работали?

– Я помогал красить дома.

– От этого мало проку, – заметила Регина.

– О, да мне самому много и не нужно! – Он добавил с разочарованным видом: – Мне бы хотелось сделать что-нибудь для вас.

Она дотронулась до его руки:

– Оставайтесь рядом со мной, Фоска, смотрите мои спектакли, не упускайте ничего.