Рудольф интересовался наукой, собирал картины, статуи, различные древности и редкости вовсе не из желания преумножить прогресс искусства и археологии; астрология, алхимия и магия были его главными увлечениями и теми науками, которые он ставил превыше всех остальных. Шарлатанов, заявлявших, что им известен секрет Философского Камня или Эликсира Жизни, предсказывавших и прорицавших, читавших астральные символы, клявшихся в своей способности излечивать неизлечимые болезни с помощью питьевого золота или жемчужной тинктуры, принимали на Градчанах гораздо более радушно, нежели дипломированных специалистов в области химии, астрономии и медицины. Интеллектуальные предубеждения Рудольфа и его странные представления делали его жертвой самых разных трюкачей и обманщиков, которые ошивались в Праге в поисках нечестного заработка, и нахально, уверенные в собственной безнаказанности, втирались в доверие влиятельными людям и самому императору. Некоторые из них путем лести и притворства становились важными сановниками, ничем не уступавшими в могуществе высокородным императорским советникам, и заведовали всем, что было связано с науками и искусствами. Эти отъявленные мошенники величали императора не иначе, как «Соломон Богемии» и «Германский Гермес Трисмегист».
Такая исступленная приверженность мистическим наукам в то время не противоречила образованности и не была признаком излишней экзальтированности. Среди коронованных особ — что предшественников, что современников Рудольфа — было немало монархов, разделявших его интересы. Еще в 1150 г. султан Калид, правивший в Египте, собрал в своем дворце множество алхимиков и звездочетов и написал немало алхимических трактатов, сохранившихся до сегодняшнего дня. Альфонсо X, король Кастилии, Роберт Брюс Шотландский и Генрих VI Английский — все они практиковали магию и покровительствовали людям, ею занимавшимся; последний и вовсе, остро нуждаясь в деньгах, издал один за другим четыре декрета, призывавших всех людей благородного происхождения, всех докторов, профессоров и священников проводить эксперименты по трансмутации, дабы покрыть национальные долги. В патенте, датированном 15 сентября 1449 г., король Генрих заявляет, что успех священников в транссубстантивации, то есть преображении субстанций, даст надежду на то, что они добьются успеха и в трансмутации. Эдвард VII Английский занимался глубокими алхимическими исследованиями, а Фредерик III Германский, что правил за два века до Рудольфа, предвосхитил его отречение от мирских и государственных забот во имя любви к тайным наукам. Он оставил трон своему сыну Максимилиану и отправился в Линц, где посвятил себя астрологии, алхимии и ботанике, и не оставлял своих занятий вплоть до самой своей смерти в 1493 г.
Получив корону Германии, Рудольф оставил при себе немалую королевскую свиту, состоявшую из рыцарей, дворян, офицеров стражи, тайных поверенных, управляющих, слуг… среди них были врачи, раздатчики милостыни, библиотекари, а также смотрители кунсткамеры и галереи искусств. Помимо этих слуг он окружил себя прислужниками иного рода, чьи обязанности были созвучны его личным интересам: придворными художниками, музыкантами, поэтами, математиками, археологами, астрономами и, конечно, алхимиками. Их ценил он пропорционально их успехам в эзотерических науках; его библиотекарь, к примеру, сохранял свой пост не только благодаря тому, что содержал в порядке книги, но и потому, что далеко продвинулся в открытии законов вечного движения. Глубокого доверия его величества добивались главным образом те врачи, что наиболее искусно рассуждали о теософии и магических лекарствах, уверенно обещая создать в скором времени панацею — лекарство ото всех известных и неизвестных хворей; а выдающийся астроном Иоганн Кеплер оказался в недостаточной мере астрологом, чтобы завоевать благосклонность своего подозрительного властителя.
Император также не пренебрегал философией, изучая экстравагантные теософские доктрины и принципы (онтологические основы Бытия) вместе со своим юным секретарем, доктором Михаилом Майером [6], а также таинства каббалы с почтенным рабби Бецалелем Левом [7]. Этот прославленный рабби был крайне набожен, милосерден и благочестив, и за его щедрость простой люд любил его так же сильно, как уважали его ученые за познания в медицине, физике, математике, астрономии, а также за толкование талмуда. С подобающей скромностью занимал он место лидера в еврейских кругах Праги, и его считали голосом всех просвещенных иудеев и духовным отцом всех гниющих в нищете обитателей пражского гетто. И несмотря на то, что при дворе наиболее сильно было влияние католицизма, рабби всегда встречал радушный прием у императора, почитавшего его как великого толкователя каббалы, и не было его вины в том, что впоследствии семейная трагедия обрушилась на обоих — как на императора, так и на его вассала [8].
Перечислять менее значимых служек и иждивенцев, подвизавшихся при дворе Рудольфа, было бы бессмысленно; они работали в лабораториях, в обсерватории, в галерее искусств, в музее, в конюшнях, в зверинцах и ботанических садах… Все эти люди нашли свое прибежище либо на Градчанах, либо в городе, раскинувшемся вдоль Влтавы; многие из них довольствовались небольшими стипендиями, другие же, которым повезло больше, поселились в пределах императорского дворца, ежедневно получая щедрые подарки с императорской кухни и из винных погребов.
Помимо наук и искусств Рудольф был также очень привязан к своим садам и, как ни странно это звучит, к конюшням. В конюшнях, располагавшихся на первом этаже одного из крыльев его огромного дворца, как раз под галереями, заполненными произведениями искусства, содержалось множество благородных лошадей самых разных пород; многим из них Рудольф дал имена своих любимых придворных, живших с ним в замке. В необъятном зале, предназначенном для конных скачек, нередко проводились демонстрации прекрасных качеств этих лошадей и мастерства их наездников. Конные эти празднества проводились в окружении великолепных картин, развешанных на стенах, скульптур и, конечно же, в присутствии высшей знати.
За конюшнями, в роскошном саду, где в изобилии цвели самые редкие цветы всяческих сортов, которые на зиму переносили в хорошо оборудованные теплицы, для Рудольфа были выращены первые в Европе тюльпаны, чьи луковицы привезли в Прагу заморские послы, и цена каждого такого цветка могла превышать содержание иных из слуг. Впервые увидев тюльпан, Рудольф дал ему имя «Мария» в честь своей горячо любимой матери. Напротив мрачной Черной башни была выстроена оранжерея, где выращивали фиговые деревья, апельсины, лимоны, гранаты и персики, а также тропические пальмы и древовидные папоротники. На огромном газоне, покрытом сочной зеленой травой, цветами была высажена надпись, состоявшая из первых букв девиза Рудольфа: «ADSIT», что расшифровывается как «А Domino Salus In Tribulatione» («Ко Господу прибегаю в скорби»).
Несколько мраморных фонтанов, украшенных примечательными фигурами, извергали кристально чистую воду, и повсюду в саду можно было встретить чудесные статуи, колонны и барельефы. У подножия холма было выстроено несколько крепких хижин, каждая из которых имела по одному входу, закрытому прочной железной решеткой. В этих хижинах содержались дикие звери из Азии, Африки и даже далекой Америки: львы, тигры, леопарды, пантеры, медведи и прочие заморские дива. Традиция содержать при королевском дворе льва существовала еще с XIV в., поскольку живой лев считался буквальным воплощением символа геральдического льва, изображенного на гербе Германии. Похожая традиция существовала, в частности, в Швейцарии, однако в последнем случае речь шла о медведе — геральдическом символе ее столицы — Берна. Один из львов, родившихся в неволе, был еще детенышем приручен и выдрессирован лично Рудольфом. Этому льву, к немалому страху придворных и паническому ужасу посетителей замка, было позволено свободно разгуливать на свободе под присмотром его хозяина. Рудольф дал льву имя Оттакар.
