Темные, мрачные глаза генерала Кискиса казались очень умными; выражение лица у него было гордое и высокомерное. В удлиненных мочках ушей генерала были золотые пробки, выдававшие его принадлежность к инкской знати, пакоёку. Неудивительно, что гордый инкский военачальник оказал троим испанцам холодный прием. И действительно, как можно относиться к иноземным захватчикам, которые схватили лидера твоей страны? Однако, имея прямые указания Атауальпы, генерал был связан в своих действиях.
«Он не почувствовал симпатии к христианам, хотя они и очень поразили его», — писал нотариус Кристобаль де Мена. Генерал Кискис был вынужден подавить свою гордость — ему пришлось позволить испанцам войти в самый священный инкский храм — в Кориканчу, храм Солнца. Он был закрыт для широкой публики, там могли находиться только жрецы соответствующего ранга и храмовые девы, или мамакуна. Все, кто вступал в храм, должны были разуваться. В данном храме практиковалось весьма значительное число обрядовых форм.
Два моряка и нотариус, не проявляющие никакого интереса к инкской культуре и охваченные только жаждой наживы, вошли в храм в своей поношенной кожаной обуви и оттолкнули ошеломленных храмовых жрецов. Вскоре они обнаружили, что Кориканча был и снаружи, и изнутри обшит золотыми листами. Кристобаль де Мена так описывал происходившее: «Христиане направились к зданиям и там приняли решение отодрать украшения медными вагами. Так они и сделали». При помощи индейских ваг испанцы начали отрывать золотые листы, затем они складывали эти полосы снаружи так, словно это был металлолом. Все это проходило на глазах у группы ошеломленных свидетелей данного действа. «Большую часть набранного составляли полосы, имевшие в длину три-четыре пяди [32]», — писал летописец Херес. Каждая полоса весила около четырех с половиной фунтов, если перевести это на деньги, то их хватило бы на покупку каравеллы. Испанцы в общей сложности собрали около 700 золотых полос.
13 мая 1533 г. после почти трехмесячного отсутствия первый из троих испанцев прибыл назад в Кахамарку на королевских носилках. Двое других следили за продвижением длинной процессии. Более тысячи туземных носильщиков несли 178 носилок, наполненных золотом и серебром.
Оказавшись снова в Кахамарке, трое путешественников обнаружили, что лагерь Писарро претерпел значительные изменения. Диего де Альмагро, пятидесятивосьмилетний партнер Писарро, прибыл сюда на месяц раньше. Он привел Писарро отряд в 153 человека. Они прибыли на шести кораблях.
Неожиданное прибытие Альмагро явно нанесло Атауальпе сильный психологический удар, — с момента своего пленения, имевшего место пять месяцев назад, император терпеливо ждал, что испанцы наконец уйдут. Теперь, когда силы Писарро удвоились, императору стало все достаточно понятно. Глядя на то, как новоприбывшие испанцы жадно взирают на комнату, полную золота, и воодушевленно переговариваются между собой, Атауальпа, несомненно, осознал, что его надули. Это уже была явно не маленькая группа мародеров, готовящаяся убыть с награбленным добром. Совершенно очевидно было, что испанцы готовились к полномасштабной оккупации империи.
Пытаясь удостовериться в истинных намерениях Писарро, Атауальпа и один из его вассалов задали ему вопрос: как будут распределены крестьяне между испанцами в Тавантинсуйю? Когда Писарро, не раздумывая над вопросом, сказал, что каждому испанцу будет подотчетен местный вождь, что означало контроль над всей местной общиной, Атауальпа понял, что его планы относительно занятия трона рухнули.
6. РЕКВИЕМ ПО КОРОЛЮ
«В 1531 г. еще один великий злодей [Франсиско Писарро] отправился со своим отрядом к берегам королевства Перу. Он намеревался воспроизвести стратегию и тактику, продемонстрированные его соотечественниками в других частях Нового Света. Но с течением времени своей жестокостью он превзошел своих предшественников, повсюду в той области он преступным образом осуществлял грабежи и убийства, сравнивая с землей города, учиняя массовую резню и иными варварскими способами изводя местное население. Чинимые им зверства достигли такого масштаба, что никому не удастся узнать о них в полном объеме до тех пор, пока не раскроется все в Судный День».
Бартоломе де Лас Касас, «Уничтожение Индии», 1542
«Когда они явились к губернатору [Писарро], они обнаружили его в угнетенном состоянии духа. В знак траура он надел большую фетровую шляпу, глаза его были полны слез».
Гонсало Фернандес де Овьедо и Вальдес, «История Индии», 1547
«Политика не имеет никакого отношения к морали».
Никколо Макиавелли, «Государь», 1511
Когда Диего де Альмагро прибыл наконец со своим подкреплением в Перу в 1533 г., его, как и Писарро, должен был удивить тот факт, что город Тумбес весь находится в руинах. Продвигаясь вдоль побережья на юг, он вскоре обнаружил заложенный не так давно испанцами город Сан-Мигель, в котором Писарро оставил на жительство восемьдесят человек из своего отряда. Альмагро узнал от них, что Писарро находился в горах, и что ему каким-то образом удалось пленить повелителя этой могущественной индейской империи. Альмагро сообщили, что индейцы боятся атаковать испанцев, поскольку индейский повелитель находится в плену у Писарро. Альмагро узнал также, что Писарро с нетерпением ожидает его прибытия.
К этому времени Альмагро и Писарро являлись партнерами на протяжении по меньшей мере четырнадцати лет. Однако в последнее время их отношения стали достаточно неровными. Из Испании в Панаму Писарро привез не только королевскую лицензию на завоевание Инкской империи, но также и титул губернатора Перу. Также Писарро добыл себе военный титул генерал-капитана Перу. Он ожидал теперь принятия в рыцарский орден Сантьяго — это позволило бы ему выбраться из низших слоев и утвердило бы его среди элиты.
Если себе Писарро обеспечил многочисленные высокие титулы, то для своего верного партнера Альмагро он добыл только один титул — мэра Тумбеса, города, площадь которого составляла несколько квадратных километров, и который сейчас лежал в руинах. И это все при том, что во время своей предыдущей экспедиции Альмагро спас Писарро и его голодающих товарищей, находившихся на острове Гальо, у берегов Колумбии. Также стоит упомянуть о том, что в свое время Альмагро собрал средства, для того чтобы обеспечить Писарро плавание в Испанию. Неудивительно, что теперь партнер Писарро пришел в ярость, услышав о том, как последний с ним обошелся.
Писарро, однако, все еще нуждался в Альмагро. Он высоко ставил организационные способности своего компаньона, его умение найти новых рекрутов, его готовность взять на себя львиную долю от того огромного объема дел, который был сопряжен с подготовкой завоевательной экспедиции. Но Альмагро чувствовал себя обойденным: Писарро, а не ему было дано дозволение на завоевание Перу. И даже если бы Альмагро отказался участвовать в этом предприятии, он не мог бы помешать Писарро самостоятельно отправиться к берегам Перу.
Тесно общаясь с Альмагро на протяжении длительного времени, Писарро знал своего партнера слишком хорошо. Он знал сильные и слабые стороны этого человека, его тщеславие. Подобно Писарро, Альмагро явился на свет незаконнорожденным ребенком. Соответственно он очень нуждался в том, чтобы утвердить себя и свое имя. Писарро также знал, что Альмагро хотел равноправных отношений, что он не хотел обращения с собой как с низшим по положению, и что он требовал к себе уважения. Более чем чего-либо еще, Альмагро желал получения губернаторского поста, он хотел стать повелителем в своем государстве.
В результате сложных переговоров Писарро наконец удалось убедить своего разозленного партнера в том, что он, Писарро, постарается уговорить короля предоставить Альмагро губернаторскую власть над другой территорией. Получив достаточное количество авансов, Альмагро в итоге согласился пойти на перемирие и возобновил подготовку к предстоящей совместной экспедиции.
