— Продавец духов!

Мэтт, улыбнувшись, что-то сказал по-арабски. Продавец неторопливо поднялся, взял с полки стеклянную бутылочку и, подойдя к Сью, капнул ей на ладонь какой-то жидкостью. Она наклонилась понюхать.

Аромат был ни с чем не сравним. Она не нашла в нем ни запаха роз, ни фиалок, ни жасмина, только что-то неуловимо напоминающее о пустыне, о жарких чарующих днях и ароматных арабских ночах.

С удовольствием вдохнув, Сью улыбнулась:

— Это замечательно! Как они называются?

— Янтарь, — ответил Мэтт и кивнул продавцу духов.

Тот отлил немного жидкости в небольшой стеклянный флакон, потом взвесил его на старинных весах, завернул в шелковый платочек и протянул Сью. Мэтт расплатился и, взяв ее под руку, увел из магазина.

Народу на рыночной площади, казалось, стало еще больше. Мэтт плечом прокладывал им дорогу в толпе, а Сью, весело смеясь, шла за ним. Шум вокруг стоял ужасающий. Возле пирамид из апельсинов и фиников орали мальчишки, торговцы зазывали покупателей, музыканты в халатах, приплясывая, с неистовой силой били в барабаны, исторгая при этом какие-то неземные звуки. Их окружали толпы раскачивающихся и кричащих зрителей, чьи раскрытые рты обнажали гнилые коричневые зубы… Все это почему-то показалось Сью диким и варварским, и ей вдруг стало страшновато.

Мэтт, заметив неуверенность в глазах Сью, обнял ее за плечи, блеснул белозубой улыбкой, легонько прижал к себе, и она тут же успокоилась. Но все это напомнило ей рынок в алжирском Касбахе, его ветхие прилавки, грязь и Мэтта, сопровождающего красивую женщину в белом. Почему ей представилось это зрелище, она не поняла, но сердце ее сжалось. Даже солнечный свет будто немного поблек.

Машинально, с искусственной улыбкой Сью продвигалась вперед. Стоял самый обычный день. Солнце сияло. Небо по-прежнему было голубым. Звуки, запахи и движения на рыночной площади остались теми же, но это оживленное зрелище как будто утратило былой блеск.

Она смотрела по сторонам, но словно ничего не видела: ни жителей пустыни в тюрбанах, торгующихся из-за верблюдов, ни негритянок, месящих тесто, ни женщин под чадрами, сидящих на корточках возле груд тяжелых украшений.

Почувствовав, что в ней что-то изменилось, Мэтт окинул ее пронзительным взглядом:

— Устали?

— Немного, — улыбнулась Сью.

Он кивнул, взял ее за руку и сухо констатировал:

— День выдался утомительный.

Когда они вернулись в гостиницу, заходящее солнце уже окрасило небо в красный цвет. Оставив Мэтта, Сью поспешила к отцу обнять его. Он робко признался, что они с Луи проспали большую часть дня, а сейчас ему нужно умыться перед обедом.

С улыбкой отвечая на вопросы отца о рынке и стараясь не слишком красочно его описывать, чтобы не разочаровать пропущенным зрелищем, она вошла вместе с ним в отель. Он проводил ее до комнаты и прошел к себе.

После обеда все, кроме Хаджи, который, как всегда, куда-то исчез, снова отправились на воздух. Сью устроилась в плетеном кресле, отец с Луи разложили на столе шахматную доску. Мэтт сел возле них и стал наблюдать за игрой. Через некоторое время он встал и прислонился к деревянным перилам террасы.

Сью старалась не смотреть на его широкие плечи, сосредоточив внимание на небосводе, усыпанном звездами.

Ровно в десять часов в гостинице, как и во всем городе, погас электрический свет. Готовый к этому, Луи тут же зажег маленькую масляную лампу и поставил ее на стол, но такое освещение показалось мужчинам недостаточным, и через некоторое время они отложили игру до завтра. Потом повернули кресла, усевшись лицом к саду, и завели беседу на родном языке Луи.

Время от времени Мэтт принимал в ней участие, делая какие-то замечания. По-видимому, он говорил по-французски так же хорошо, как и по-арабски. Сью со своего места видела жесткую линию его челюсти и блеск белозубой улыбки. Ближе к одиннадцати она встала, намереваясь отправиться к себе в номер.

Чтобы поцеловать отца, Сью, не подумав, двинулась напрямик к его креслу, перед которым, опершись на перила, стоял Мэтт. И только в последний момент поняла, что ей придется пройти совсем близко от него, но отступать уже было поздно.

Когда она приблизилась к нему, Мэтт выпрямился. На мгновение Сью почувствовала на своей щеке его дыхание. Тем не менее подошла к отцу и поцеловала его прежде, чем убежала к себе.

Утром после завтрака Сью решила постирать свою и отцовскую одежду. Работа доставила ей удовольствие. Вывешенные на солнце вещи быстро высохли, после чего она их погладила и уложила в чемоданы. Затем побаловала себя душем, надела свежую рубашку, узкую юбку с ремнем на талии и вышла из гостиницы.

Отец с Луи, развалившись в креслах под полуденным солнцем, лениво рассуждали, не сыграть ли им партию в шахматы, однако никому из них не хотелось даже шевельнуться. Побродив возле них, Сью решила обойти территорию, прилегающую к гостинице.

Она шла вдоль чахлых кустов, как вдруг увидела Мэтта, шествующего ей навстречу.

Утром за завтраком они не виделись, потому что Мэтт с Хаджи проверяли состояние «лендроверов», отец говорил о какой-то неисправности в их машине.

Теперь инженер вытирал руки масляной тряпкой. Видимо, работа была сделана.

Щурясь от солнца, он оглядел Сью, бросил взгляд на их «лендровер» и с небрежной усмешкой проговорил:

— Машину нужно обкатать. Как насчет того, чтобы проехаться до ближайшей деревни? Это Акбар. Луи говорил, там есть знаменитая мечеть!

— Почему бы и нет? — весело отозвалась Сью. — Тем более, если там есть, на что посмотреть!

Они вместе вернулись в отель. Мэтт пошел умыться, а она отправилась сообщить отцу, что уезжает. Позже, причесываясь перед зеркалом, Сью решительно отогнала от себя романтические мечты, навеянные приглашением Мэтта. Он добрый друг отца и ради него готов поддерживать с ней дружеские отношения! Вот и все, что их связывает. Воображать, что за этим кроется что-то иное, — полный идиотизм!

Спускаясь, Сью продолжала себе это твердить. Но все равно, сердечко ее встрепенулось, когда она увидела загорелого стройного Мэтта, поджидающего ее у машины. Постаравшись принять независимо-равнодушный вид — мол, более чем на дружеские отношения с ней он может не рассчитывать, она весело и с вызовом произнесла:

— Кажется, моя очередь вести.

— Как хотите, — сухо улыбнулся Мэтт.

Сью с деловым видом села за руль, а он, устроившись рядом, откинулся на спинку сиденья и закурил сигарету. Пока они не выехали из города, Сью строго следовала его указаниям.

Жаркое солнце быстро накалило крышу машины. Под его блеском пустыня простиралась, как какой-то рыжевато-коричневый зверь, ожидающий ночной прохлады. Шины скрипели по утрамбованному песку, а Сью, неотрывно глядя вперед, сердилась на себя за то, что не может вести себя с Мэттом так же естественно, как с отцом. Почему она все время ощущает его рядом? Почему не может смотреть на него как на любого другого мужчину?

Сью ехала на большой скорости, поглядывая в зеркало заднего вида, но не видела ничего, кроме покрытых светлой тканью мускулистых плеч и загорелого профиля. Быстро приближающийся к ним участок растительности она приняла за шарообразно подстриженные кусты, однако Мэтт, вдруг схватившись за руль, резко повернул его и закричал:

— Осторожно! Эти растения могут быть опасными!

К сожалению, было поздно: «лендровер» наткнулся на твердый, как скала, ком и взлетел в воздух. Пейзаж завертелся перед глазами Сью, сиденья сдвинулись, корпус машины задрожал. Однако во всей этой сумятице Сью с головокружительным упоением чувствовала лишь одно — что Мэтт свободной рукой обхватил ее и грубо прижал к себе.

Вероятно, не более чем через несколько секунд машина со скрежетом вновь оказалась на дороге и остановилась, когда Мэтт нашел педаль тормоза.

Стояла мертвая тишина, пыль оседала, воздух дрожал. Открыв глаза, Сью поняла, что она почти лежит на своем сиденье, Мэтт, с темным локоном, упавшим на лоб, сидит рядом и продолжает ее держать, а его голубые глаза находятся совсем близко у ее лица.