— Да! Это правда! Вы же не даете мне сказать. Выслушайте меня, и вам все станет ясно, – Екатерина открыла папку, доставая какие-то записи, документы и фотографии.

 — Я хочу услышать их голоса! Можно? Я должна убедиться, что это правда.

 — К сожалению, пока вы не можете с ними поговорить. Но уже скоро наша мини подводная лодка выплывет на далекий берег. Тогда вы и сможете увериться в моих словах. Но мне нет смысла вас обманывать. Успокойтесь, дышите ровнее. С вашим сыном и Люсьеном Дюжесиль ничего страшного не произошло.

 — Так, значит, вы их поместили в подводную лодку?!

 —  Да, и таким образом спасли их верной смерти. Это наша работа, Валенсия Викторовна. Кто-то стихи пишет, кто-то помидоры консервирует, а мы разыскиваем  преступников, а иногда даже предотвращаем само преступление, как в вашем случае. Теперь давайте спокойно поговорим о делах, – Екатерина протянула мне несколько фотографий, на которых был Паулин, еще несколько незнакомых мне мужчин, красное Жигули на фоне авто-заправки и сгоревшее ничем не приметное здание.

 — Кроме мужа я больше никого не знаю, – я просмотрела снимки, но больше ничего не могла по ним сказать.

 — Хорошо, тогда я введу вас в курс дела. Ваш муж, как бы это помягче сказать, очищает себе дорогу. За последние два года при загадочных обстоятельствах погибли четверо авторитетных в нашем городе людей, а после их смерти весь их бизнес, тоже при довольно туманных обстоятельствах, переходил к вашему мужу Перольскому Паулину Борисовичу.  И вот уже два года мы никак не можем доказать его вину. Вы не замечали за ним никаких странностей? Может быть телефонные разговоры, факсы?

 — Нет, Екатерина Степановна. Я никогда не вмешивалась в его дела, и при мне Паулин ничего необычного, что могло бы меня натолкнуть на какие-либо подозрения, не говорил. А вы уверенны, что именно мой муж стоит за всеми теми преступлениями, что вы ему предписываете? Я не защищаю его. Нет. Хотя после случая на реке мне седьмое чувство подсказало, что этот несчастный случай вовсе не такой уж и несчастный. Я подозревала мужа. Да. У него есть причины, чтобы ненавидеть Люсьена, и он мог бы организовать это убийство. Но мне казалось, что идея была не столько его, сколько его матери Изольды Бенедиктовны. Просто она имеет очень большую власть над сыном, а Паулин мягкий, как пластилин, и с него можно слепить и жестокого убийцу и кого угодно, но управлять им может только его мать.

 — Выходит, за шесть лет брака вы так и не поняли, кем является ваш муж? Два года назад, когда сгорел дом гражданина N, в котором погибли все члены семьи, в том числе и дети: мальчик трех лет и девочка, которой еще не было и годика, после осмотра места происшествия, был установлен факт поджога. Были опрошены свидетели. Тогда нам удалось установить и личность исполнителя, который и вывел нас на след вашего мужа. Но Паулин Борисович заплатил кругленькую сумму жене обвиняемого, и в результате поджигатель отказался от своих показаний. Он сидит в тюрьме, его жена носит ему передачи, а ваш муж на свободе и продолжает безнаказанно убивать людей.

 — Вы следите за ним уже два года?

 — Да, и, к сожалению, до сих пор мы не могли никак доказать его вину. Уж очень скользкий он человек, Валенсия Викторовна. Но с вашей помощью мы все-таки отправим его за решетку, туда, где место таким хладнокровным существам как гражданин Перольский.

 — Вы посадите его за попытку убийства?

 — Изначально, давайте сразу договоримся, что Люсьен Дюжесиль и ваш сын действительно утонули. Никто не должен знать, что мы их спасли. Ведь по сути, если бы за вашим мужем не велось наблюдение, мы бы и не знали о его встрече с профессиональным убийцей, который смею заметить, берет немалые деньги за свои услуги.  Вы знаете, сколько Перольский заплатил за смерть Дюжесиля?

 — Даже не догадываюсь.

 — Сто тысяч гривен, и это только аванс. А остальную часть денег ваш муж собирался отдать после дела. Но вот Перольский заказывал только один труп, и он явно не обрадуется, когда ему станет известно, что и его сына ждала та же участь что и Люсьена Дюжесиль. Возможно, он и не захочет отдать еще 100 тысяч, ведь так ему придется заплатить очень высокую цену за ликвидацию очередного барьера на своем пути. Но мы уверенны, что уже завтра состоится их очередная встреча, во время которой мы, возможно, и схватим вашего мужа.

 — А где сейчас убийца? – вдруг меня осенило.

 — Он здесь среди отдыхающих, – спокойно ответила Екатерина Степановна.

 В это время к причалу подъехала желтая машина с красной полосой и большими буквами МЧС.

 — Здесь? Но кто он? – мысленно я составила свой список подозреваемых. – Евгений?

 — Нет, это ваш сосед, который утром просил у Люсьена прикурить. Здесь есть и наш человек, он то и сообщил нам, что сегодня должен произойти «несчастный случай». Вот нам и пришлось действовать наспех, не предупредив вас о нашей операции. Иначе Люсьена уже точно не было бы в живых. Хорошо, что мини-субмарину доставили еще вчера.

 — Какой ужас, и почему все это случилось именно со мной? – я глянула через стекло, водолазы с Евгением и Алексом отплывали от берега в большой лодке. – А водолазы знают, что не надо никого искать?

 — Нет, они выполняют свою работу. Но им не удастся найти ни тела, и никаких следов. Не переживайте. Мои орлы уже видимо скоро закончат с опросом свидетелей. Со стороны все выглядит по-настоящему. Смею предположить, что настоящий убийца, не желая терять деньги, заявит Перольскому, что работа выполнена. Нам же с вами нужно подготовить дальнейший план действий…

 Екатерина Степановна достала с кармана старенькую модель  Nokia, набрала номер. Секунды ожидания тянулись будто вечность. Потом мелодичный приятный голос следователя произнес фразу «Серж, дай трубочку Люсьену». Дрожащими руками я взяла протянутый телефон, уронила его, потом снова взяла.

 — Люсьен?!

 — Милая Валенсия! Я так рад слышать твой голос, – это был, действительно, оперный тенор моего Люсьена.

 — Любимый! А я то уже думала, что потеряла вас навсегда. Я люблю тебя! И своего Елисея! Дай ему трубочку, я хочу услышать голос своего маленького принца.

 — Я тоже тебя люблю, моё солнышко, – тишина, – «Мамичка»! Ты скоро к нам придешь?!

 —Мой мальчик! Не знаю, но думаю, мы скоро увидимся. Тебе там не страшно? – я беспокоилась за психику ребенка, его ведь как-то затащили в ту подводную лодку.

 — Сначала было страшно, когда дяди в водолазных костюмах тянули меня за ноги под воду. А потом мне надели маску, и я мог дышать под водой и видеть чистую прозрачную воду. Жилет прокололи, и мы вместе с дядями опустились в черную-черную дыру на самом дне реки. Там нас ждала большая лодка. В ней было интересно, столько всяких кнопочек, рычажков и даже руль! – пролил ребенок  свет на тайное исчезновение в речных водах.

 — Елисейка, как же я испугалась, что больше никогда вас не увижу. Я вас очень люблю: тебя и Люсьена.

 Екатерина Степановна посмотрела на часы, давая понять, что я либо много разговариваю, либо у неё еще есть важные дела. Поэтому я попрощалась со своими мужчинами, и вернула серенькую Nokia владелице.

 …Екатерина – леди в погонах, следователь в чьем послужном списке десятки раскрытых преступлений оказалась очень хорошим человеком. И как только столь неспокойная работа не превратила её в сухую нечеловечную личность? – думала я, возвращаясь в Донецк поездом.

  Должность следователя сама по себе таит немало негативных составляющих. Это и психическая нагрузка, и физическая усталость от постоянных расследований, допросов, очных ставок, кропотливого сбора информации и последующего выстраивания версий. А главное, у Екатерины Степановны такой же ненормированный день, как у бизнесмена. Разница только в том, что бизнесмен старается исключительно ради своего достатка, а следователь трудится для поддержания порядка во всем обществе. И им часто приходится целыми сутками находиться вдали от семьи, но в постоянном общении с другими людьми, и чаще всего с пострадавшими, с которыми любому человеку было бы удручающе находиться рядом. Ведь потерпевшие психически надломлены, перенеся моральный удар от потери близкого человека, например, и следователю как психологу приходиться выслушивать их, что тяжело, в первую очередь, морально.