С разносом, на котором кроме двух чашек чая я поместила нарезку сыра и баночку меда, я подходила к залу. Как вдруг, неожиданно для себя самой, я уловила приглушенный звук щелканья клавиш на ноутбуке. Неужели Изольда Бенедиктовна без разрешенья шныряет по моим папкам?

 Да. Открыта моя авторская страничка, и свекровь с упоением читает рецензии к моим стихотворениям.

 — Зачем включили ноутбук? Кто дал вам это право? – я свекровь за преступлением застала.

 — Валенсия, послушай, дорогая? Ты Паулину изменяешь? Я тут прочитала…

 О, боже, «Дюжесиль» мне написал любовное посланье, а прочитала его  «снежная графиня».

 — Да как же так? Что вы себе здесь позволяете? Не смейте больше никогда читать чужие сообщенья, чужие письма и так далее.

 — Так, значит, я была права? Ты Паулину неверна.

 — Изольда Бенедиктовна, у вас, как погляжу, неоспоримый дар в чужие жизни свой длинный нос без разрешения совать. Не ваше дело! Разберемся сами! Может быть, у нас свободная любовь! Решать мы сами вправе, а вы не лезьте. Хорошо?

 — Да что же тут хорошего? Ты за спиной у Паулина крутишь шуры-муры, а я должна, по-твоему, молчать? Нет, дорогуша! Этого не будет? И его денег тебе тоже не видать!

 — О, герцогиня, вот вам мой глубокий реверанс, но ваши подозрения несправедливы, мужу я верна! А вы бы, чем читать чужие письма, уж лучше разложили бы пасьянс. Проблем бы было меньше.

 — У тебя? Так это еще цветочки! Попляшешь ты у меня еще, Валенсия Викторовна. Я тебя научу порядочности. Ты еще пожалеешь.

 — Не угрожайте мне. Я вовсе не боюсь. И совесть каплей горных рек моя чиста.

 — Ну, пишут о любви тебе же неспроста?! Давала повод, значит, кокетка, мать твою, блудница, да чтоб мне здесь сквозь землю провалиться. Я выведу тебя на чисту воду!

 — Не стоит в вашем возрасте так кипятиться! Расслабьтесь, я знаю, ледяное сердце мне растопить, как снега и зимой не допроситься.

 Я мышку вырвала из рук, со злобой сжатую старушкой, и отключила ноутбук.

 — Валюшка!

 — Изольда Бенедиктовна, по вам большая сцена плачет. Да, вы не лед — вы ограненный бриллиант.

 — А ты  считала, ты единственный талант?

 — Я не считала, не считаю, хватит. Устроили тут пьесу по ролям.

 И только звонок в дверь утихомирил нас обоих. Домой вернулся Паулин.

 Две чашки чая, излучая тепло и легкий аромат, остались лежать нетронутыми на столике. А Изольда Бенедиктовна, подняв нос кверху, поторопилась встретить сына у дверей. Про тапочки я и не вспомнила тогда, все мысли были о письме. Что же он такого мне там написал? А тут еще свекровь, и Паулин пришел совсем некстати.

 Как ни странно, но Изольда Бенедиктовна тогда ничего не сказала Паулину о своих подозрениях. Они спокойно сыграли две партии в шахматы, Елисей кружился вокруг них, играя со своими мягкими игрушками. А я, перемыв посуду, прилегла в детской комнате, предварительно забрав из зала свой ноутбук. Недоброжелательный взгляд ничего хорошего не обещал, но бояться то мне было нечего. И я со спокойной душой и легким трепетом все-таки прочла то письмо, из-за которого «графиня» решила, что я неверная жена.

 По-весеннему осенней красотой! И где здесь Изольда Бенедиктовна нашла хоть один намек на наши отношения? Ничего ведь нет! Ну, если не считать миленького приятного стихотворения о «рыжеволосой чародейке с губами цвета карамельки!».

 Так значит, Люсьен Дюжесиль был женат, но теперь разведен. И я стала его музой! Забавно… но отвечать на этот раз я не стала. Мало ли что взбредет в голову моей свекрови. Удалив все письма, не относящиеся к работе, я так и уснула в детской комнате, не дождавшись, когда же закончится очередная партия в шахматы.

 Изольда Бенедиктовна проснулась в пять утра. Шум от журчащей воды в ванной разбудил и меня, но вставать с теплой постели я не спешила. Прикрыв глаза, я нежилась под одеялом. Внезапно я почувствовала приближение огромной черной тени. Меня аж передернуло, когда я увидела склоняющуюся надо мной «королеву» в белой ночной рубашке, выполненной в классическом стиле, а на голове был кружевной чепчик, как у бабушки со сказки  «Красная шапочка».

 — Валенсия, – произнесла она еле слышно, – мне нужен утюг.

 — Утюг? – меня это очень удивило. – Вы опаздываете на свиданье? Еще рано куда-то собираться.

 — Валенсия, уже шестой час, – свекровь стащила с меня одеяло, и тут я поняла, что мне не удастся понежиться и пяти минут. – Я же говорила, что сегодня православная церковь почитает священномученика Василия. Я собираюсь в церковь! – чуть ли не закричала она.

 — В церковь вы точно не опоздаете.

 Я достала ей утюг, разложила гладильную доску, и оставила «графиню» одну гладить очередной наряд, выполненный в том же стиле, что и вчерашние два.

 Утро точно нельзя было назвать добрым. Серое небо неприветливо смотрело в окна, ни один солнечный луч не мог пробиться сквозь густую пелену апрельской непогоды. И даже по дороге не проезжала ни одна маршрутка, ни один автомобиль, лишь случайные пешеходы изредка мелькали, пересекая промокший асфальт.

 К тому времени, когда я аккуратно уложила рыжие волосы в улитку, закрепив их шпильками-невидимками, накрасила выразительно глаза и увлажнила губы перламутровым блеском,  «её величество королева» уже облачилась в своё новое убранство. И я последовала её примеру, сменив розовый пеньюар на черную юбку ниже колена, шифоновую блузку цвета кофе, и повязала цветастый платок вокруг шеи. Дополнив образ серьгами, цепочкой и кольцами, я была готова к очередному  рабочему дню. Но этот понедельник, на удивление, стал одним из лучших понедельников в моей жизни.

 Еще утром мы вместе с Изольдой Бенедиктовной довольно спокойно попили  кофейный напиток «Золотой корень» – секрет её молодости, как выяснилось. Она одержима целью сбережения своего здоровья, чтобы как можно дольше радовать нас своим присутствием (вот как!). По словам «графини», лев царь зверей, а женьшень царь растений, он омолаживает и укрепляет организм, а самое главное, что по вкусу этот напиток напоминает перуанский  кофе, который многие считают самым вкусным в мире.