— Ну что, всё в порядке? — спросил он, бегло оглядывая Егеря с головы до ног.

— Да, — коротко ответил Егерь.

— Значит, пора устанавливать контакт.

Не обращая внимания на продолжающуюся на флангах стрельбу, Мороз положил свой автомат, развел руки вверх и в стороны и медленно зашагал в сторону КПП. Егерь напряженно следил за подполковником, в глубине души опасаясь, что нервы у военных не выдержат и одна короткая очередь похоронит разом для Люськи — отца, для общины — опытного офицера, а для экспедиции — конечную цель.

Но, оказалось, что опасения его были напрасны. Дверь КПП распахнулась, и на пороге появился сияющий как медный пятак человек в военной форме.

— Толян! Подполковник Мороз! — заорал он радостно. — Давай быстрее, тут снайпер балует!

Седоусый капитан Титаренко чувствовал себя словно второй раз родившимся и, кажется, был готов превратиться из закоренелого атеиста в искренне верующего человека. Обороняя часть территории родного полка, парк боевой техники и склады от нескольких десятков гражданского сброда, лезущих отовсюду с охотничьими стволами, он ни на что особо уже не рассчитывал. Держался потому, что считал это единственно возможным способом выполнить свой долг. И всех проснувшихся солдат тоже заставил поверить в эту нехитрую максиму.

Будучи подкованным технически, Титаренко сумел оживить радиостанцию, пролежавшую неизвестно сколько лет в каптерке, и дизель-генератор, прекрасно сохранившийся в закрытом боксе. Но сколько ни крутил ручку селектора каналов, так ни одной «живой» волны и не нашел.

Люди, что вскоре начали появляться вокруг части, несли какой-то бред, но очевидные разрушения, обилие растительности и стаи диких собак вокруг доказывали: капитан бредит вместе со всеми. Частично сожженный, наполненный трупами город наводил на мысль о применении некогда вероятным противником оружия массового поражения. Правда, ни малейших признаков радиации обнаружить не удалось, да и остальные последствия выглядели, мягко говоря, странно для высотного или наземного ядерного взрыва. Но капитан не стал вдаваться в детали, а принялся принимать меры. Попробовав для начала установить контакт с теми, кто сумел выжить в неизвестной войне.

Однако вскоре выяснилось, что никто из окрестных жителей идти под защиту военных не собирается. Напротив, малочисленная группа солдат создала определенные трудности: ведь территория части уже была поделена между двумя крупными полубандитскими группами людей. Несколько дней банды копили ресурсы, собирали бойцов, а потом начали захватывать городские кварталы, успевая попутно объяснить конкурентам свою позицию с помощью оружия. Лишь территорию военного городка и армейские склады по негласному соглашению решили делить в последнюю очередь: слишком большие преимущества мог дать захват всего этого богатства какой-то одной группировкой. Как раз к тому моменту, когда Титаренко начал примерно понимать новые реалии, все договоренности были достигнуты, и на территории части начали появляться группы мародеров, нагруженные полковым имуществом. На какое-то время разборки между бандами прекратились — всем было просто не до претензий к соседям.

Сначала Титаренко смотрел на все это сквозь пальцы. Он запретил своим солдатам препятствовать грабежу. Хоть по-хорошему договориться и не удалось, а поступать на службу ни в одну, ни в другую банду Титаренко не собирался, часть складских запасов могла помочь выжившим гражданским освоиться в новом мире. А может быть, даже полностью примирить голодающие общины. Вскоре, правда, выяснилось, что некоторый избыток вещей и продовольствия напряженность в отношениях нисколько не снижает, а военных обе банды с подозрением воспринимают как тайных союзников конкурентов. Ну а после того, как прямо на одном из складов состоялась серьезная перестрелка между двумя группами мародеров, капитан Титаренко выделил сам себе территорию и принялся ее охранять. С оружием и патронами проблем не было, и любители порыться в армейских закромах быстро ощутили на своей шкуре, что если мир и погрузился в хаос, то здесь продолжал оставаться островок стабильности. Понятно, что понравилось это не всем.

Труднее всего было с водой. Небольшое ее количество удавалось набирать в бьющем из-под земли роднике, но долго так продолжаться не могло. И капитан нашел единственный здравый, с его точки зрения, выход…

— Уцелевшую БМП с консервации почти закончил снимать, — проговорил Титаренко, переводя взгляд с Мороза на Егеря и обратно. — И телегу из грузовика сделал. Думал похоронить всех, кто не проснулся, нагрузиться самым необходимым и рвануть куда-нибудь поближе к воде. А эти тут пусть грызут друг друга, раз мирно жить не хотят. Думал куда-нибудь в сторону Макаровского водохранилища податься. Но теперь я с вами.

— Гусянки на ходу? — обрадовался Мороз. — И горючка есть?

— А куда она денется? — удивился Титаренко. — У нас же хранилище солярки свое. Сделано по всем правилам. Не знаю, сколько лет вся эта бодяга длилась, но я уже пробовал, дизель-генератор на ней работает.

— Если сумеешь завести БМП, будет тебе от всех нас вечная благодарность, — торжественно провозгласил Мороз. — А хоронить никого не надо. Те, кто не проснулся, еще живы. И однажды обязательно проснутся. Место у воды уже найдено. Можно смело собирать чемоданы.

Неожиданное подкрепление, по всей видимости, напугало всех окрестных мародеров-мечтателей. Обстрел части прекратился, лишь блестели иногда на крышах близлежащих высоток, линзы какой-то оптики. Правда, стоило Морозу сделать на плацу демонстративный смотр солдат, вооруженных снайперскими винтовками, как всякое движение вокруг прекратилось в принципе.

— Страшный ты человек, подполковник Мороз, — посмеиваясь, сказал Титаренко, узнав от наблюдателей, что вокруг охраняемой территории установилось необычайное затишье. — Я их тут несколько дней гонял, а ты только появился — сами утекли.

— Напугались, пока не знают, сколько нас, — спокойно ответил Мороз. — Если сутки-двое просидим, разберутся и снова возьмут в осаду. Но лишних суток у нас и так нет. Община осталась с минимальным прикрытием, надо возвращаться.

Воодушевленные подмогой солдаты и люди Егеря, обрадованные возможностью значительно укрепить общину, дружно принялись собирать тела спящих военнослужащих и самое необходимое имущество. В парке Титаренко пытался запустить БМП, а несколько человек спешно делали вторую телегу из остатков грузовиков. Мороз отобрал несколько человек и ушел в короткий рейд по окрестностям.

Егерь, как и все остальные, переносил вещи, оружие и боеприпасы, помогал устраивать в телеге низкие трехэтажные нары, больше похожие на полки, куда плотными рядами укладывали спящих, таскал ящики с продуктового склада и обследовал боксы с техникой, пытаясь найти позарез нужный Титаренко инструмент…

К вечеру практически все уже едва таскали ноги, но часть груза так и не была еще размещена в телегах. А главное — БМП никак и не хотела заводиться, несмотря на все усилия Титаренко и присоединившегося к нему Мороза.

— Сегодня все равно не успеем, — ответил Мороз на невысказанный вопрос Егеря. — Но завтра до обеда — запустим наверняка. Если дело не в соляре, конечно. Ничего с нашими не случится за ночь, не волнуйся.

Они стояли на пороге бокса, в глубине которого несколько людей во главе с капитаном Титаренко ковырялись в двигателе гусеничной машины. Выглядел подполковник решительно, но Егерь понимал, что у Мороза на душе тоже, что называется, кошки скребут.

Большинство людей уже устроились в казарме, лишь отобранные капитаном часовые медленно обходили свои участки.

— Ты иди спать, все равно ничем особо не поможешь, — медленно обтирая руки тряпкой от машинного масла, сказал Мороз. — А мы еще с полчасика поковыряемся да тоже на боковую пойдем. Лучше завтра встанем пораньше. А к обеду вернемся домой на боевом коне. И тогда пусть Уралобург лучше не попадается мне на глаза. Ровно как и зверье. Враз порядок наведем.