Лифт остановился, и с коротким перезвоном двери кабинки распахнулись.

— Я возьму тебя на руки! — Николас обнял Мишель.

— О боже! Я тебя умоляю! — Она убрала его руки и замотала головой. — Просто открой дверь.

Николас выглядел оскорбленным. Он приподнял бровь и недовольно взглянул на жену.

Открыв дверь номера, Николас пропустил Мишель вперед и зашел следом.

Номер был шикарный: огромная кровать, застеленная шелковыми простынями, прекрасный вид из окна, огромного, во всю стену. Но все портили расставленные по всем углам вазы с кремовыми розами.

— Я ненавижу эти цветы! — сказала она.

— Ты не любишь розы? — Николас принялся развязывать галстук.

— Да! Я ненавижу розы. Особенно кремовые! Это любимые цветы моей матери, но никак не мои! — Мишель сбросила туфли и прошлась босиком по мягкому ковру с орнаментом.

— До аварии ты их любила! — Николас не отступал.

— До аварии? — Мишель рассмеялась. — Ты действительно так считаешь?

Николас кивнул.

— Нет, дорогой, нельзя забыть о том, что ты любил. Амнезия коснулась моего мозга, но не сердца!

— Ты что-то уже вспомнила? — спросил Николас.

— Да, знаешь ли, парочку эпизодов, но, к сожалению, тебя в них нет! — сказала Мишель и направилась в ванную комнату, чтобы хоть немного побыть в одиночестве.

Когда она вышла из ванной, Николас сидел в гостиной и пил виски. Она быстро разделась и легла в постель. Ей было все равно, что он подумает… Мишель не собиралась принимать во внимание ни его чувства, ни его самого. Родителям нужна была эта свадьба — они ее получили. На этом все. Все. А теперь она постарается заснуть, чтобы эта глупая ночь поскорее прошла и наступило завтрашнее утро. Она желала всем сердцем увидеть Кристиана…

Проснувшись, Мишель, стараясь двигаться неслышно, спустила с постели ноги и медленно встала. Обернувшись, она увидела на другом краю огромной постели спящего Николаса, отвернувшегося к стене, и на носочках побежала в ванную комнату.

Одевшись в джинсы и топ, принесенные сюда Норой по просьбе Мишель, она написала Николасу записку, в которой говорилось, что она будет ждать его в ресторане на первом этаже к обеду, и покинула номер.

Когда двери лифта открылись, Мишель быстрым шагом направилась к стойке портье.

— Доброе утро! — поздоровалась она. — Для меня есть сообщения?

Портье поприветствовал ее и, повернувшись к ячейкам, достал конверт и протянул его Мишель.

Она отошла от стойки и развернула послание:

«Жду у входа в отель».

Мишель улыбнулась, сложила конверт и, убрав его в карман, пошла к автоматически открывающимся дверям.

На улице было ясно. Мягко светило утреннее солнце, отражаясь во всех витринах и окнах домов.

Мишель подняла глаза к небу, на котором не было ни облачка, улыбнулась и начала искать взглядом машину Кристиана.

Увидев черный «пежо», стоящий на другом конце улицы, Мишель устремилась к нему.

— Утро доброе! — Мишель постучалась в окошко и улыбнулась, когда Кристиан проснулся.

— Привет! — сказал он ей и кивнул на соседнее сиденье.

Она поспешила сесть в машину.

— Как первая брачная ночь? — В голосе Кристина послышалась нотка ревности.

— Думаю, Николас от нее не в восторге, я сразу же заснула… — ответила Мишель и утешила его поцелуем. — Я очень плохая жена!

Кристиан посмеялся и со страстью впился в ее губы.

— Давай, поедем ко мне… — предложил он, и Мишель с радостью согласилась.

Как только Кристиан захлопнул дверь в квартире, Мишель быстро освободилась от топа и обвила руками его шею. Он тоже не заставил ее ждать и сбросил с себя рубашку. — Всю ночь представлял себе, как ты извиваешься в руках своего мужа! — признался Кристиан, продолжая целовать ее шею.

— Тебе это нравилось?

— Я сходил с ума… — Он взял руками ее лицо и начал осыпать поцелуями. — Ты моя… ты только моя…

Мишель нравились его слова. Она хотела слышать их каждую минуту, каждую секунду… чувствовать прикосновение его горячих губ, содрогаться от удовольствия, когда сильные руки Кристиана ласкают ее тело…

Он быстро расстегнул молнию на ее джинсах и, схватив Мишель на руки, понес в спальню.

Любопытные солнечные лучи, пробирающиеся сквозь прозрачный тюль, играли яркими зайчиками на стенах, отражались в зеркале и падали на тела любовников.

Кристиан улыбнулся и накрыл себя и Мишель белой простыней. Его русые волосы падали ей на лицо. Она смеялась и крепко прижимала Кристиана к себе. Мишель таяла в его руках, закидывала голову от наслаждения, впивалась ногтями ему в спину.

Кристиану нравилось это. Он хотел овладеть Мишель полностью, чтобы она принадлежала только ему. И Мишель не сопротивлялась…

Как карусель, несущаяся на высокой скорости, заставляет смеяться от восторга, как морская волна, настигнувшая внезапно, сковывает тело и вынуждает затаить дыхание, как поток ветра, летящий в лицо, заставляет закрыть глаза… так это было. Они прочувствовали все это. Им было хорошо вместе, так хорошо, как не было никогда и ни с кем. И они знали, что только друг с другом могут испытать такое немыслимое, запредельное наслаждение, открыться полностью, расслабиться и отдаться…

— Стучат в дверь… — шепнула Мишель.

— Тебе показалось! — перевел дыхание Кристиан и, остановившись, прислушался.

Стук продолжался.

— Кто это может быть? — Мишель испугалась. — А если это Николас?

— Нет, это совершенно исключено! — Кристиан присел на край кровати и посмотрел на Мишель, которая испуганно завернулась в простыню. — Скорее всего, это почтальон. Давай не будем открывать? — Кристиан улыбнулся и потянул к себе Мишель.

Стучать прекратили, но вскоре в прихожей раздался женский голос:

— Кристиан, ты дома?

Мишель вздрогнула и судорожно стала натягивать на себя простыню:

— Кто это?

— Это моя мать… — ответил Кристиан, вздохнул и набросил на плечи халат.

Мишель остолбенела от ужаса. Она не знала, куда ей деться, все мысли в голове перемещались.

— Дорогой, я зашла, чтобы… — Мадам Вилини застыла в дверном проеме. Ее глаза округлились, а на лице вспыхнул румянец. Прикрыв рот ладонью, она посмотрела на сына, потом перевела взгляд на Мишель и тихо сказала: — Что здесь происходит?

Мишель опустила глаза. В такую неловкую ситуацию она никак не ожидала попасть. Она молчала и ждала, пока Кристиан все объяснит.

— Мама, ты не вовремя! — сердито сказал он и завязал узел на поясе. — Я же просил тебя: прежде, чем заходить ко мне, позвони…

— Я беспокоилась. Всю ночь ты не брал трубку… Мишель, — обратилась к ней мадам Вилини, — ты же вчера вышла замуж…

Мишель подняла глаза, полные слез, посмотрела на мать Кристиана и, закрыв лицо ладонями, заплакала.

Кристиан опустился на край кровати и обнял ее.

— Мама, выйди, мы оденемся, — спокойно сказал он, и мадам Вилини зацокала шпильками, направляясь на кухню.

— Что мне делать? — шепнула Мишель. — Я опозорена!

— Успокойся, родная! Мы все объясним маме, она поймет! — Кристиан погладил ее по волосам. — Все хорошо. Одевайся…

Алексис Вилини зашла на кухню и взглянула в окно. Она до сих пор находилась в шоке. Ее руки тряслись, губы дрожали… По привычке она все время дотрагивалась до черных волос, убранных в элегантный узел. За свои пятьдесят лет Алексис никогда не испытывала такого жгучего стыда.

Она присела на стул и обвила руками колени. Мадам Вилини не знала, чем себя занять, в голове крутилось столько вопросов… ответы на которые она боялась услышать.

— Мам, я сделаю кофе! — Кристиан зашел на кухню и, открыв кухонный шкаф, достал молотый кофе.

Насыпав в кофеварку пару ложек, он включил аппарат и сел на стул напротив Алексис. Они молчали, пока на кухню не вошла Мишель. Девушка тяжело вздохнула и, не поднимая глаз, села рядом с Кристианом.

— Мама, — начал он. — Я не говорил с тобой на эту тему. Думаю, сейчас как раз время все прояснить. Мы с Мишель любим друг друга. Ты ведь все знаешь. Мы попали в аварию. И потом, после комы, потеряли друг друга… Забыли друг друга… Но потом встретились и все вспомнили. Мама, мы любим друг друга по-прежнему… Если бы не вражда отцов…