— Френки! — воскликнул Спенсер. — Ты зашел слишком далеко. Понимаешь, слишком. Теперь нельзя останавливаться.

— А это все записывается на пленку?

— Да.

— И Конни это услышит?

— Несомненно. Что она делала на мосту, когда ты видел ее там прежде?

— Послушайте, это не очень-то хорошо, — проговорил нерешительно Френки. — Это неправильно. Это не сделает нашу Вселенную лучше, вовсе нет…

— Френки, позволь мне спросить тебя. Это ты толкнул беспомощную, раненую девушку в снег? Это ты сел ей на грудь и прижал подушку к ее носу и рту, пока она не задохнулась, а затем оставил ее мертвую и пошел домой? — Спенсер сделал паузу. — Твоя приятельница убита. Кто-то убил ее своими руками, даже не применяя оружия. Это ужасная несправедливость. И что, это ничего, по-твоему, не стоит?

— Стоит. Но Кристине уже все равно. Ничего уже не поправишь.

— Ничего, кроме восстановления справедливости. Виновный должен быть наказан.

— Ну и что? От этого я не буду чувствовать себя лучше. Человек умер — ему уже все равно, а я должен во имя справедливости доносить на живого? Кроме того, единственное, что я видел, только то, что на этот раз Конни возвращалась в Хинман.

— На этот раз?! — воскликнул Спенсер.

— Это было в прошлом году зимой. — Френки продолжал, теперь он уже не мог остановиться. Голос его стал низким, как у настоящего заговорщика. — Примерно в феврале. Да, это было перед зимним карнавалом, который бывает в середине месяца.

— И что же? Что? — Спенсер почти кричал.

Френки понизил голос еще на порядок и подался вперед.

— Конни, — прошептал он, — тогда столкнула Кристину с моста.

Из Конкорда прибыли помощники окружного прокурора. Оба в темно-серых костюмах. Джон Артел и Дафна Сайлас, молодые, серьезные и нетерпеливые. Они были похожи друг на друга, как близнецы, и прибыли они якобы для того, чтобы помочь Спенсеру в расследовании, но сам Спенсер понимал это иначе.

Спенсера в отношении помощников окружного прокурора беспокоило не то, что они будут принимать участие в расследовании. Они всегда принимали участие в делах особой важности. В конце концов, они представляли общество, и в его интересах отправить виновного за решетку. Так что помощники окружного прокурора должны принимать участие в расследовании. Их бригады были внушительные, они имели большой бюджет, и Спенсер полагался на их экспертов все время, когда занимался поисками хулиганов и воров.

Но не убийц.

На этот раз их присутствие Спенсер принял на свой счет. Они здесь не потому, чтобы ему помочь, а затем, чтобы вытеснить его, занять его место. Они здесь, потому что ему не доверяют. И Галлахер вместе с ними. Это было убийство первой категории, и их амбиции взыграли. Убийство означало высокопрофессиональную работу. Убийство — это также в какой-то степени и политический инструмент, которым можно будет воспользоваться в избирательной кампании. Они приехали сюда, чтобы победить.

Все собрались в большой комнате для заседаний. Спенсер держал в руках магнитофон с записью его разговора с Френки, обдумывая, как лучше рассказать этим людям о его беседе с матерью Кристины.

Но у Дафны, кажется, был свой план.

— Мы собираемся, — сообщила она деловым тоном, — подробнейшим образом допросить двух мужчин, которые знали жертву…

— Каких двух мужчин? Кристина Ким была знакома больше чем с двумя мужчинами, — произнес Спенсер, глядя на Джона Артела. — Если только вы имеете в виду каких-то особенных мужчин.

— О'Мэлли! — прогремел Галлахер.

Дафна и Джон даже не улыбнулись.

— Послушайте, — проговорил Спенсер мягче, пытаясь улыбнуться, — прежде чем прослушать запись допроса Френки Абсалома, я хотел бы вам рассказать о Кэтрин Синклер.

— О ком? — спросила Дафна.

Уилл замотал головой, делая знак Спенсеру: мол, не надо, не надо.

— О матери убитой девушки…

— Я считал, что ее фамилия Ким? — сказал Джон.

— Так оно и было. По мужу. Ее девичья фамилия — Синклер. Ее мать рассказала мне…

— Хорошо, я уверена, что это очень интересно, детектив, — прервала его Дафна, — но нам нужно как можно скорее допросить Говарда Кима…

— Говарда Кима? Ее бывшего мужа?

— Да.

— Хм, вы можете найти его сейчас в похоронном бюро. Он оформляет похороны своей бывшей жены. Он пробудет здесь несколько дней, потому что еще предстоят похороны на кладбище Пайн-Нолл. Лучше всего, конечно, допросить его прямо на кладбище.

У Дафны Сайлас с чувством юмора было слабовато. Она если и имела его, то тщательно скрывала.

— Как насчет Френки Абсалома? У него есть алиби?

— Да, — вмешался Уилл. — Его видели, когда он занимался и потом ушел из библиотеки около часа тридцати.

— Почему бы вам, ребята, не допросить девушек из баскетбольной команды? — сказал Спенсер. — Я слышал, некоторые ее там недолюбливали.

— Вот как? — оживилась Дафна.

— Прошу тебя… — Галлахер кашлянул в кулак, чтобы привлечь внимание Спенсера.

Тот умолк. Но не надолго.

— Я предлагаю вам сейчас прослушать эту пленку. Там можно найти кое-что любопытное. У нас есть время, потому что все равно нужно ждать звонков Ландерса и Инниса. Или вы предпочитаете сначала дождаться результатов заключения патологоанатома и анализа отпечатков пальцев, взглянуть сначала на них, а потом заниматься всем остальным?

— Я думаю, мы могли бы посмотреть на них вместе, — сказала Дафна, и ее губы тронула легкая улыбка. Спенсер внимательно на нее посмотрел. Если бы Дафна Сайлас не была такой сухой и правильной, он мог бы подумать, что она проявляет к нему отнюдь не служебный интерес.

Во время прослушивания записи допроса Френки на лицо шефа Спенсеру смотреть не хотелось. Галлахер выглядел как человек, который только что услышал, что выиграл четыре миллиона долларов или уж, по крайней мере, получил повышение по службе и существенную прибавку к жалованью. Даже всегда сдержанный Уилл и тот чуть ли не засуетился. Дафна и Джон оставались спокойными, но их глазки посверкивали.

— Это же потрясающий материал, Трейси, — сказал Галлахер.

— Да, я рад, что вы так считаете, сэр, — отозвался Спенсер.

Дафна встала:

— Джон, позвони доктору Иннису. Скажи ему, что нам нужны результаты анализа крови немедленно. — Она повернулась к Спенсеру: — Отличная работа, детектив.

Спенсер улыбнулся.

Эд Ландерс позвонил первым и сообщил результаты анализа отпечатков пальцев. Повсюду в комнате Кристины было найдено большое количество отпечатков, принадлежащих, кроме нее, по крайней мере, еще троим. Все они идентифицированы как отпечатки Конни Тобиас, Джеймса Шоу и Альберта Мейплтопа. Но отпечатки на бутылке «Южного комфорта» принадлежали только Кристине и… Конни.

Последнее почему-то привело Уилла в восторг.

— Она ходила по перилам этого моста, только когда выпьет. Правда, Трейси? — сказал он, обращаясь к Спенсеру. — Эту бутылку принесла ей Конни, чтобы та выпила, чтобы она, наконец, вышла на этот мост, понимаешь?

— О, Уилл, — устало произнес Спенсер. — Такая скудная информация — и такие серьезные выводы. Во-первых, никто не видел, как Конни приносила бутылку Кристине.

— Да, но Френки видел Кристину на мосту. И он видел там также и Конни, — сказал Галлахер.

— Да, Конни очень ревнивая, — согласился Спенсер. — У них был своего рода любовный треугольник…

— Ну и что, ты хочешь сказать, что свидетельства Френки не столь безупречны? — громко спросил Галлахер.

— Я этого не говорю, сэр, — сказал Спенсер. — Но их безупречность не должна нас отвлекать. Иначе мы можем пропустить какие-нибудь другие версии.

— Какие такие другие версии? — недовольно проворчал шеф.

Спенсер посмотрел на Уилла. Ему показалось, что тот не на его стороне.

Спенсер открыл рот и хотел снова попытаться влезть с Кэтрин Синклер. Ему хотелось сказать: «Подождите, выслушайте меня внимательно. Выслушайте!» Но ничего из того, что он собирался им рассказать, не вызывало у них ни малейшего интереса.