— Ты прекрасна.

Мэг поднесла руку к его лицу; от волнения рука немного дрожала. Он тоже прекрасен, прекрасен во всем.

— Ты повторяешься.

— Серьезно?

— Серьезно, — нежно произнесла она. И потянула Лукаса к себе, пока его грудь не коснулась ее. — Не останавливайся.

— Не буду, — ответил он ей и запустил пальцы в ее волосы; Мэг замерла. — Не буду.

Его губы впились в ее, заглушив неистовый вопль страсти. Мэг ответила на его поцелуй каждой клеточкой своего тела. Она покажет Лукасу, что это такое — быть любимым. Она будет любить Лукаса, вопреки прошлому, вопреки его долгам, вопреки настойчивому голосу, нудно зудевшему где-то внутри нее и подозрительно похожему на голос Одри. Голос этот ставил под сомнение ее способность любить и быть любимой. Мэг будет любить Лукаса до тех пор, пока он позволит ей, и, может статься, хотя бы в этот день он поверит в ее любовь.

И, может статься, теперь он позволит себе любить ее.

Похоже на то. Прошлой ночью его прикосновения выглядели несколько робкими, даже благоговейными, но и они довели ее до исступления.

Сейчас же он казался более голодным, страстным, более настойчивым. Как и она. Разбросанные вещи служили тому немыми свидетелями. Мэг ощутила, как плоть Лукаса упирается в нее.

Она повернулась в его объятиях и прижалась к нему сильнее.

— Лукас, — прошептала Мэг. — Лукас, — выдохнула она.

Ее руки ласкали сильное тело Лукаса. Ее губы, жадные, голодные, настойчивые, целовали, покусывали и дразнили.

Теперь Лукас стонал от наслаждения в ее объятиях; он изгибался, то прижимаясь к ней, то отстраняясь. Он целовал и ласкал ее, даря Мэг невыразимое наслаждение, впервые познанное ею прошлой ночью. Он клялся, что не может любить, но любил ее самозабвенно.

Такое Мэг испытывала только с ним. Только с ним.

С губ ее сорвалось его имя, она умоляла, всхлипывая. Но то не было слабостью, в мольбах ее звучала сила. Он внял ее призывам, и снова Мэг вознеслась вместе с Лукасом туда, где не существовало их прошлое. Лишь ослепительно-яркое, чистое и восхитительное настоящее, обещавшее будущее, наполненное любовью.

Мэг пробудилась от телефонного звонка: телефон стоял рядом, на тумбочке. Она услышала одну-единственную трель — кто-то в доме снял трубку с другого аппарата. Мэг все стало ясно, не надо было даже глаз открывать. После всего, что у них было, Лукас оставил ее одну в постели. Уходя, он укрыл ее одеялом. И все же ушел.

Мэг едва удержалась, чтобы не закричать от обиды. Призраки его прошлого одержали-таки над ней верх.

Мэг приняла душ и оделась. Она нашла Лукаса на кухне. Он сидел за столом. Перед ним были разложены бумаги, вынутые из пухлой папки. Рядом с пустой чашкой из-под кофе лежал телефон. Лукас уже оделся. На нем были удобные брюки, рубашка с воротником-стойкой, напоминавшая стиль ушедшего столетия, и мокасины. Мэг впервые увидела его в таком облачении и живо представила, как выглядели его предки, когда встречали первых переселенцев из Старого Света. Лукас поднял голову. Мэг переступила через порог.

— Я слышала телефонный звонок, — сказала Мэг.

— Извини, что разбудил тебя.

Так вежлив. Так предупредителен.

— Отец Блейка уже прилетел?

Лукас кивнул.

Косые лучи солнца проникали в кухню через высокие окна. Мэг предположила, что время церковной службы давно уже вышло.

— Надо позвонить Дэнни, а то он будет волноваться.

Лукас протянул ей телефон. Мэг набрала номер. Подошла миссис Томпкинс. Через трубку до Мэг доносились звуки стреляющего лазера и взрывов из компьютерной игры. Потом она услышала голос Дэнни.

— Ты встречалась с отцом?

— Да.

— И когда мы уезжаем?

Мэг закрыла глаза, почувствовав боль в голосе сына.

— Миленький мой, мы не уезжаем. Уезжает он.

— Ты-то как?

— Я ничего. Я люблю тебя, Дэнни.

— Да, ма, я тебя тоже. — И Дэнни подозрительно шмыгнул носом. — Из-за него мы не поехали на ранчо?

— Это не только его вина…

— Ну да, еще бы. Мам, только не говори, как сильно он меня любит. Уж мы-то знаем, что это не так. Ладно, все нормально. Я уже привык. Хотя мне до чертиков надоело, что он все время подстраивает нам всякие гадости.

— Он больше не сможет, — пообещала Мэг. — Больше не сможет.

Лукас пристально посмотрел на Мэг; она догадалась, что по щекам ее текут слезы.

Дэнни рассказывал ей что-то про Джейми и про компьютерную игру. Мэг кое-как скрыла от Дэнни свое подавленное настроение. Закончив разговор, она отключила телефон. Лукас обнял ее, и Мэг не нашла больше в себе сил противиться отчаянию, охватившему ее. Никогда ее любви не было достаточно. Ни для Джеймса с Одри. Ни для Блейка. Ни для Лукаса. А теперь вот, оказывается, и для Дэнни.

Мэг уткнулась носом в шею Лукаса. Он нежно утешал ее. И Мэг сумела найти в себе силы. Дэнни нисколько не похож на предавших ее приемных родителей, а Лукас вовсе не Блейк.

Да и сама она больше не тощая пигалица, длинноногая и неловкая девчонка, искавшая у других любви и готовая дарить любовь другим. Но тогда желающих не нашлось. Теперь же ее любит сын. Новая семья. А Лукас… если даже и не может любить, вовсе этим не умалит ее любовь к нему.

Мэг отстранилась от Лукаса, подальше от соблазна. Лукас с видимой неохотой выпустил ее. Мэг показала рукой на стол, где лежала такая знакомая папка.

— Что это ты изучаешь? Выглядит внушительно.

Лукас усмехнулся. Подошел к шкафчику и достал кружку. Налил в кружку кофе из полупустого кофейника и протянул Мэг. Так и не дождавшись ответа, Мэг отставила кружку в сторону. Она заметила на крючке возле плиты красно-белый фартук. Судя по размеру, его мог надевать только Лукас. Но Мэг никак не могла представить Лукаса за стряпней. Она взглянула на него — он стоял рядом со столом, задумчиво водя пальцами по длинной, тонкой ручке, лежавшей на кипе бумаг.

Что бы это ни было, это важно, поняла Мэг, и из его молчания заключила, что касается оно ее.

Сняв с крючка фартук, Мэг повязала его на себя.

— Ладно, тогда другой вопрос. Я ужас как голодна. У тебя есть какие-нибудь продукты?

Лукас посмотрел на Мэг, разгадав ее уловку.

— Мэг, присядь, пожалуйста. Мне нужно спросить тебя кос о чем.

Недавно она спаслась от Одри при помощи изящной фарфоровой чашки. Может, эта внушительных размеров кружка отведет от нее беду, которая, вдруг почувствовала Мэг, надвигается на нее, как туча, окружая со всех сторон. Стоит попробовать. Мэг взяла кружку со стола и сжала обеими руками. Но продолжала стоять.

— О чем же?

— В этой папке собраны материалы о похищении тебя и твоих родителей.

Мэг оперлась о буфет, у нее едва не подкосились ноги.

— Недавно звонил Пол Слейтер; он разузнал кое-что по моей просьбе. Расскажи мне все, что знаешь об отце Блейка.

Мэг изумленно смотрела на Лукаса. Об отце Блейка? А он-то ему на что сдался?

— Я знаю очень немного. Он вспыльчив. Когда я увидела его впервые, мне даже стало не по себе, но я и вида не подала. С тех пор я держусь подальше от него, а он — от меня. Он был также против нашей с Блейком свадьбы, как и Джеймс с Одри. Я понятия не имею, зачем он объявился в Авалоне.

— Когда ты познакомилась с ним?

— В день нашей с Блейком свадьбы.

— А не раньше?

Мэг горестно усмехнулась.

— Повстречай я его до свадьбы, я бы, может, и задумалась, выходить ли мне за Блейка.

— А ты не помнишь, бывал ли он у Стемплов?

Мэг покачала головой.

— Нет. Он не был знаком с ними. Почему ты спрашиваешь?

— Связи. Связи, которых быть не должно. Но они есть. Блейк не был единственным, кто взял отгул в Саймонвильском полицейском управлении. Его отец тоже, почти тридцать лет назад, оставил в Саймонвиле жену с ребенком. А сам устроился в полицейское управление Сакраменто и еще на одну работу с неполным рабочим днем, хотя в средствах не нуждался, работая частным охранником. Джеймс в то время служил в законодательных органах штата. Они с Одри жили в Сакраменто, пока заседания проходили в этом городе.