— Спасибо, — кивнула она. — Дети тоже будут очень благодарны.

Он скрестил руки на груди.

— Не стоит благодарности. Так вот, Лиз, ясно как день, что мои деньги вас не интересуют. По крайней мере, это не личный эгоистический интерес. Это весьма отрадное наблюдение. Все женщины, с которыми я встречался, лелеяли одну-единственную мечту.

— Стать миссис Батлер? — догадалась Лиз.

— Это самый прямой путь к моей чековой книжке.

— Вам можно посочувствовать.

— Так устроена жизнь. Но вы не такая. Потому-то я рассчитываю, что вы вернете мне обручальное кольцо с той же легкостью, с какой вы расстались со своими призами.

Она усмехнулась.

— Этот аргумент мне понятен.

— Вы ведь так и сделаете?

Самые разнообразные доводы и за, и против принятия его предложения теснились в ее в голове.

— А сколько это все продлится?

Он сглотнул и провел рукой по глазам. Не нужно было спрашивать так прямо!

— Пока она… Может быть, месяц. Максимум два.

Лиз заерзала в кресле. Очень неопределенно. Потом, ей не терпелось спросить… Но удобно ли это? После того, что он только что сказал, не сочтет ли он ее жадной? Но, подумав о Джонни и других приютских детях, она решительно отбросила сомнения.

— Когда вы говорили, что переведете в приют миллион… Вы это всерьез сказали?

— Если это необходимо, чтобы скрепить сделку, то да, всерьез.

— Я согласна.

В глубине души надеясь, что не совершает непоправимой ошибки, Лиз протянула руку, и они скрепили договор рукопожатием.

Вдруг Гарри сильнее сжал ее руку и рывком поднял на ноги. От неожиданности она вскрикнула, но он заглушил вскрик, закрыв ее рот горячим поцелуем.

Лиз почти сразу перестала сопротивляться. Почувствовав это, он перестал сжимать ее так сильно. Поцелуй стал нежнее, теплее. Гарри слегка касался ее губ, нежно проникал языком в ее рот. Она не противилась, напротив, приоткрывала губы, приглашая его продолжать. Тело мужчины напряглось, Лиз чувствовала бедрами его возбуждение. Ноги ее стали ватными, она почти повисла у него на руках…

Еще, еще, еще… Но он неожиданно оторвался от ее губ. О, почему?

Со странной улыбкой, от которой внутри у нее все перевернулось, он тихо сказал:

— Рукопожатиями скрепляют деловые соглашения. А помолвку, даже временную, обязательно нужно скрепить поцелуем. Ты согласна?

Лиз от волнения покусывала губы.

— Вы уверены… ты уверен, что это нужно? Может быть, попозже? Мне кажется, я еще не готова.

— Нет, сейчас, — ответил Гарри.

Голос выдал его: стало ясно, что он тоже очень нервничает.

Только бы она не передумала, только бы не испугалась! Прошел всего один день с тех пор, как они пришли к соглашению. Но этот день был хуже недели на галерах.

Соглашение… Этот поцелуй все еще горел у него на губах. Всю прошлую ночь он глаз не сомкнул. Почему ему пришло в голову поцеловать ее? Хороший вопрос.

Ну, во-первых, раз уж они помолвлены, им время от времени придется целоваться, чтобы все выглядело естественно. Так что необходимо было как бы порепетировать. Ведь они, в сущности, малознакомые люди, надо же привыкнуть друг к другу.

Во-вторых…

Лжец. Жалкий обманщик.

Да просто ему хотелось поцеловать ее. Во время «консультации» у нее в кабинете ему с трудом удавалось следить за нитью разговора. Он жадно смотрел на ее глаза, на ее руки, ее губы… Это была настоящая пытка.

Но что в этом странного? Было бы удивительно, если бы он не обратил внимания на эти широко расставленные серые глаза. Когда она злится, они у нее темные, как грозовое небо. Когда улыбается, они становятся раскосыми и лукавыми, как у русалки. Правда, она редко улыбается. Если она язвит, то видно, как в глубине зрачков поблескивают льдинки. А когда он обнимал ее, глаза Лиз словно заволокло теплым туманом. Прекрасные, удивительные глаза.

А какое тело! Она такая тонкая и гибкая, словно ракита на ветру. Ножки у нее длинные и соблазнительные. Не хуже, чем у иных моделей, с которыми он встречался. Но, к счастью, она совсем не костлявая. Видно, что Господь Бог создал это тело не для обложек дурацких журналов. А для того, чтобы мужчина, у которого в жилах кровь, а не вода, считал себя счастливцем, касаясь этих потрясающих изгибов.

Так что нет ничего удивительного в том, что он не сдержался. Она, скорее всего, тоже ничуть не удивилась. Разве он не Гарри Батлер, знаменитый сердцеед, эротические приключения которого не сходят со страниц бульварных газет и женских журналов? Если бы он вел себя сдержанно, Лиз, наверное, огорчилась бы, подумав, что он не считает ее привлекательной. Так что, целуя ее, он поступил правильно. По крайней мере, в тот момент ему так казалось. Сейчас, по прошествии времени, его поступок выглядел таким же разумным, как прыжок из окна небоскреба.

Но теперь уже ничего нельзя поделать. Он попался в собственную ловушку. Он просто не ожидал, что их поцелуй всколыхнет в нем такую первобытную страсть. Нужно постараться как можно быстрее все забыть. Забыть огонь, который охватил его тело, когда он коснулся губами ее пахнущих мятой губ. Легко сказать — забыть. Он искоса взглянул на Лиз. Забыть, что она с ним сделала — все равно, что пытаться потушить пожар с помощью кофейной чашки.

Нужно просто постоянно помнить о том, что это временно. Не дольше, чем его традиционные шесть недель. Дело в том, что Гарри уже давно взял за правило не встречаться с одной женщиной больше шести недель. Он на собственном горьком опыте убедился, что после этого срока женщины начинают питать ненужные иллюзии относительно обручальных колец, свадебных колоколов и общего счета в банке. Ах, черт…

— Прости, совершенно вылетело из головы. Я забыл про обручальное кольцо.

Гарри рассеянно погладил кожаную оплетку руля. Что с ним происходит? Он никогда ничего не забывал. Это все из-за Лиз! Да нет, она ни при чем. Скорее всего, это из-за болезни бабушки.

— Не стоит беспокоиться. Я не ношу украшений. Только эти сережки. Но это — особый случай. Дорогой подарок.

Она отодвинула прядку волос и коснулась крошечного бриллианта в простой оправе. Неброская, но элегантная и стильная вещь.

Подарок. От кого? Бывшего любовника? А может, она была замужем? Со злостью и раздражением он нажал на газ. Ревность, вот что это такое. Какого черта? Через шесть недель их пути разойдутся навсегда. Лиз интересует его лишь потому, что она идеально подходит для его плана. Самое главное для него сейчас — благополучие бабушки. Он решительно подавил в себе желание спросить про серьги. Лиз, не ведая, какую бурю эмоций спровоцировала своим замечанием, спокойно отвернулась к окну.

— Так что, ты не стала бы носить обручальное кольцо, даже если бы действительно выходила замуж?

Она безразлично пожала плечами:

— А зачем?

То, что она совершенно равнодушна к украшениям, его не удивляет. Женщина, которая без колебаний раздаривает машины и деньги, словно это вышедшие из моды платья, не обращает внимания на побрякушки, это понятно. Он пристально посмотрел на Лиз. Следует признать, что ей нет особой необходимости красить лицо, украшать себя драгоценностями или дорогими платьями. Ухищрения, к которым прибегают другие женщины, ей не нужны. Она прекрасна такая, какая есть.

— И все-таки. Неужели тебе не хотелось бы носить красивое обручальное кольцо, ужасно дорогое, чтобы похвастаться перед подружками, например? Или чтобы кавалеры не одолевали своим вниманием?

Она взглянула на него с недоумением, словно он вдруг заговорил по-китайски.

— Я не вижу во всем этом никакого смысла. А если мне суждено однажды сочетаться священными брачными узами, никакое кольцо не сделает мою клятву крепче и искреннее.

Она произнесла эти слова спокойно и убежденно. То, что она сказала, поставило его в тупик. Все знакомые женщины только и думали о том, как переплюнуть друг друга. Все мечтали о бриллиантах крупнее, особняках роскошнее, автомобилях дороже, чем у приятельниц. При условии, конечно, что за все платят мужья или любовники. Его мать точно такая же. Только бабушка, казалось, слеплена из другого теста. Неужели и Лиз — из той же редкой породы?