— Гриша, прекрати этот сеанс душевного стриптиза, — поморщился я. — Это мне сейчас не нужно. Я знаю все, что ты скажешь. Извини, мол, они сказали: «Мезень» в обмен на Шута. А «Мезень», мол, это мой единственный обратный билет.

— Правильно, Андрей, твой.

— Что ты сказал? — переспросил я. Видно Григорий не понял, что я его передразниваю.

— Твой. Твой обратный билет. Я вернул себе «Мезень». Кое-как мы ее подлатали. И теперь я уйду на ней отсюда. Вместе с тобой.

Я посмотрел на руку Григория. Она лежала на колене. Огненный кончик сигары, зажатой между пальцами, нервно дрожал.

— Скажи, а кто заплатил за ремонт судна? Тайлер? — спросил я Волкова.

— Тайлер, — хмыкнул Григорий, — не дал ни гроша. Деньги нашла она.

Григорий махнул рукой в сторону дверей, за которыми молча ждала меня Маргарет. Они были открытыми, вернее, конструкция этой лачуги вообще не предусматривала дверей со створками, замком и прочими мерами безопасности. Прямоугольный проем, сквозь который можно было войти внутрь в любое время дня и ночи, ничем не закрывался. Маргарет, должно быть, хорошо слышала наш разговор.

— Гриша, скажи, пожалуйста. А почему ты решил, что я хочу отсюда уезжать?

— У тебя нет выхода. Теперь ты здесь никому не нужен. Вернее сказать, ты всем, как кость в горле. Ты проблема. Не мне тебе рассказывать, как в Африке справляются с проблемами.

Конечно, подлец был прав. Каждый свой вопрос к нему я обдумывал долго. Торопиться было некуда.

— Послушай, — спросил я его, — а как она тебя нашла?

— Не она, — сочно затягиваясь, ответил Гриша. — Сначала меня нашел этот парень, Джонсон, и привел к Маргарет. Он давно ждет тебя. Он знал: если ты жив, то обязательно вернешься.

— Обязательно, — словно эхо, повторил я.

— Обязательно, — продолжал Григорий, — ему сказала об этом Маргарет.

Волков замолк, словно обдумывая, что же еще можно мне рассказать. Он не заискивал со мной. Не пытался казаться лучше или хуже, чем он был на самом деле. Ему было наплевать на то, что я не считаю его больше своим другом. Преисполненный африканского фатализма, — «Будь, что будет!», — он пришел ко мне вернуть долги. А уж что потом буду делать я, приму предложение или откажусь, это уже его не касается.

— Кого обрадуют призраки? — нехотя проговорил Волков. — Я тоже не хотел, чтобы ты вернулся. Никто не хотел. Кроме нее. Ты нужен только ей.

Это звучало слишком правдиво, чтобы быть правдой. Я был нужен многим. Людям, которым я давал деньги и работу, например. А еще тем, кто хотел получить от меня долги, выжать информацию или сделать из меня жертвенного барана для публичного избиения. Таких было много. В джунглях Колумбии, в иорданской пустыне и среди небоскребов Манхеттэна. А еще я нужен был своей маме, навсегда пристегнутой к аппарату искусственного дыхания. Надо, кстати, при случае отправить немного денег врачам в клинике. Григорий не мог знать всего этого, но он же неглупый человек. Должен понимать. Он и понимает то главное, что толкает меня на поступки, которые раньше я даже в собственном воображении не мог совершить. Здесь я не потому, что нужен Маргарет. А потому, что она мне нужна.

— Гриша, я очень хочу убраться отсюда. И я буду очень признателен, если ты, сволочь такая, поможешь мне в этом и не сдрейфишь, не сдашь меня в очередной раз за тридцать целковых. В общем, я согласен. Но при одном условии. Если со мной поедет она. Маргарет.

— Мне-то какая разница? — пожал плечами моряк. — Это ваше с ней дело, за билеты мне уже полностью заплатили.

Да, это было именно так. Когда закончился суд и нас вместе с Сергеем благодаря местной прессе сделали главными расхитителями национального достояния Либерии, алмазов, Маргарет внимательно просмотрела все написанные о процессе статьи. И выяснила одну особенность. На всех напечатанных в газетах фото наши лица абсолютно неразличимы. Неузнаваемы. И ни в одном тексте не было наших имен. Только намеки, что-то наподобие «некий мистер X вместе со своим сообщником мистером Y реализовали преступный замысел». Все вкупе, это натолкнуло ее на мысль о том, что вместо нас посадили других людей, что Тайлер разыгрывает очень сложную многоходовую комбинацию. Если хозяин Монровии нас не уничтожил и подсунул публике не наши, а чужие фотографии, то, значит, он решил оставить нас в живых. Мысль, основанная на недостоверных слухах и куцых сведениях, продиктованная совершенно непостижимой женской логикой, помноженной на интуицию с примесью мистицизма. Но, в конечном итоге, она привела ее к правильным выводам. Набраться терпения. Не покидать город. И ждать. Вот что Мики рассказала мне, когда Григорий убрался восвояси. Я слушал ее урывками. Мне нужны были не слова, а интонация. Я вздрагивал всякий раз, когда, рассказывая о своем житье-бытье в Монровии без меня, она глубоко и нежно вздыхала, и тепло ее дыхания пробегало струйкой воздуха у меня по щеке.

Злопамятный Чакки, несмотря на просьбы отца, не удержал свой буйный нрав. Он объявил контртеррористическую операцию по поиску боевиков и их пособников. Его преторианцы, антитеррористическое спецподразделение, получили приказ: уничтожить явочную квартиру Движения за демократию, очевидный рассадник терроризма и наркомании. Адрес явочной квартиры почему-то совпадал с адресом виллы, из которой с треском был выставлен их голый по пояс патрон. Дюжие бойцы приехали на место проведения операции при поддержке гусеничной техники, трактора Катерпиллар. Сей агрегат внушительных размеров был надежен, как танк, а иногда с поставленной задачей справлялся гораздо лучше танка. Именно так и было в той славной баталии с неизвестными и незаметными террористами на вилле Маргарет Лимани. Бой с тенью длился достаточно долго: слишком крепким оказался бетонный забор, да и стены не сразу поддались ударам мощного ковша. Пришлось даже вызывать подкрепление в виде саперов и отселять на время уважаемых соседей опасной террористической «малины». Когда те вернулись, то увидели красноречивые следы многотрудной баталии. Все это Маргарет выяснила уже во время осады Монровии. Чакки планировал разобраться и с ней лично, но дела у семьи Тайлеров неожиданно осложнились, им стало не до Мики, и ее оставили в покое. А она, тем временем, действовала. Во-первых, она продала свой пивной бизнес. Пускай, за гроши, но во время войны не до крохоборства. Она сохранила хотя бы часть своего состояния. Самое главное, она сохранила присутствие духа. И стала понемногу тратить деньги на поиски тех, кто разрушил ее дом. Не для того, чтобы отомстить, сказала Мики, просто мне было интересно знать имена этих подонков. А я подумал тогда, что если бы ей подвернулся случай и если бы обстоятельства не менялись столь стремительно, то она вполне могла бы... Ну, в общем, я бы этим бравым ребятам-претирианцам не стал завидовать.

Получив за деньги, — и, причем, немалые, — полный список антитеррористического подразделения Тайлера, она подметила одну особенность. В операции по уничтожению ее виллы не брал участие лишь один офицер. В одних списках он числился погибшим. По другим проходил, как уволившийся в запас. В третьих его фамилия была вымарана безо всяких объяснений. Не стоит говорить, что фамилия парня была Джонсон, а имя Суа. И Маргарет стала искать этого офицера с упорством пожизненника, роющего подкоп под бетонным забором тюрьмы. Усилия себя оправдали. Госпоже Лимани, конечно, абсолютно конфиденциально, конечно, на условиях анонимности и полного доверия, обеспеченного кредитоспособностью оной госпожи, сообщили, что именно Джонсон, Суа, был старшим конвоя, который этапировал Шута, Андрея, и Журавлева, Сергея, граждан иностранных государств, к окончательному месту отбытия наказания, то есть, на рудники. Ну, а остальное было выяснить несложно. Конвой атакован. Машина обстреляна. Осужденные исчезли. А вместе с ними и офицер Суа Джонсон. Вот он, человек, которого собиралась искать Маргарет. И она готова была тратить и тратить деньги на то, чтобы однажды увидеть перед собой этого человека.