– Совершенно неожиданное удовольствие, Эйлин, – холодно заметила она.

– Мы только что вернулись, тетя Марсия.

– Знаю. Как отец? Как всегда?

Ее тон выражал пренебрежение. Она была невысокого мнения об Элестере Эдварде Бренте, девятом маркизе Катерхэмском. Она бы назвала его простофилей, если бы ей было известно такое слово.

– Папа чувствует себя хорошо. Он в Чимниз.

– Вот как? Ты знаешь, Эйлин, я никогда не одобряла сдачу Чимниз внаем. Это место – во многом исторический памятник. Нельзя допустить, чтобы оно обесценилось.

– Оно, должно быть, было чудесным во времена дяди Генри, – с легким вздохом сказала Бандл.

– Генри понимал всю ответственность, – ответила его вдова.

– Подумать только о людях, останавливавшихся там! – возбужденно продолжала Бандл. – Все основные государственные деятели Европы!

Леди Катерхэм вздохнула.

– Могу поручиться, что не раз там делалась история, – заметила она. – Если бы только твой отец… – И она печально покачала головой.

– Политика скучна для папы, – сказала Бандл, – хотя, я бы сказала, это одна из самых очаровательных наук. Особенно если знать ее изнутри.

Она сделала свое невероятно лживое заявление, даже не покраснев. Ее тетя посмотрела на нее с удивлением.

– Рада слышать это от тебя, – сказала она. – Я всегда мечтала, Эйлин, что ты посвятишь себя столь современному и приятному занятию.

– Стараюсь, – ответила Бандл.

– Правда, ты еще очень молода, – задумчиво продолжала леди Катерхэм. – Но с твоими преимуществами и если ты выгодно выйдешь замуж, ты можешь стать одним из ведущих политических деятелей современности.

Бандл почувствовала легкую тревогу. На мгновение она испугалась, что ее тетя может немедленно предъявить подходящего супруга.

– Но я чувствую себя еще такой глупой, – сказала Бандл. – Хочу сказать, что знаю так мало!

– Легко исправить, – живо ответила леди Катерхэм. – Могу дать тебе любое количество необходимой литературы.

– Спасибо, тетя Марсия, – поблагодарила Бандл и поспешно приступила ко второму этапу наступления: – Интересно, вы знаете миссис Макатту, тетя Марсия?

– Разумеется, знаю. Достойнейшая уважения женщина с блестящим умом. Могу сказать, что, как правило, я не поддерживаю женщин, выдвигающих свои кандидатуры в парламент. Они могут использовать для достижения своих целей женские средства. – Она помолчала в сомнении, стоит ли говорить о женских средствах, которые она применила для выдвижения своего сопротивлявшегося супруга на политическую арену, и о колоссальном успехе, увенчавшем ее и его усилия. – Но времена меняются. И работа, которую проводит миссис Макатта, имеет государственное значение и величайшую ценность для всех женщин. Я могу назвать ее настоящей женской работой. Ты должна непременно познакомиться с миссис Макаттой.

Бандл уныло вздохнула:

– Она будет на приеме у Джорджа Ломакса на следующей неделе. Он пригласил папу, который, конечно, не поедет, но ему и в голову не пришло пригласить меня. Думает, что я идиотка, наверное.

Леди Катерхэм решила, что ее племянница действительно чудесным образом изменилась в лучшую сторону. Может быть, у нее была несчастная любовь? По мнению леди Катерхэм, несчастная любовь часто оказывается в высшей степени полезной для молодых девушек – учит их серьезно относиться к жизни.

– Мне кажется, что Джордж Ломакс не осознает, что ты, скажем, выросла. Эйлин, дорогая, – добавила она, – я должна переговорить с ним.

– Он не любит меня, – сказала Бандл. – Я знаю, он не пригласит меня.

– Чепуха! – возразила леди Катерхэм. – Я знала Джорджа Ломакса, когда он был так высоко. – Она указала на совершенно невозможную высоту. – Он будет только рад оказать мне услугу. И он сам убедится в том, как важно, что в настоящее время молодые девушки нашего круга проявляют разумный интерес к благоденствию своей страны.

Бандл чуть не воскликнула «Правильно! Правильно!», но вовремя сдержалась.

– А теперь я подберу тебе кое-какую литературу, – сказала, поднимаясь, леди Катерхэм. Она позвала пронзительным голосом: – Мисс Коннор!

Вбежала аккуратненькая секретарша с испуганным выражением лица, которой леди Катерхэм дала различные инструкции. И вскоре Бандл возвращалась на Брук-стрит с охапкой скучнейших на вид книг, которые только можно было себе представить.

Ее следующим действием был звонок Джимми Тесайгеру. Его первые слова были полны восторга.

– Мне удалось! – воскликнул он. – Хотя у меня была куча сложностей с Биллом. Он вбил себе в башку, что там я буду ягненком среди волков. Но в конце концов я заставил его уловить смысл. Теперь я обложился этой абракадаброй и изучаю ее. Знаешь, Синие книги, Белые книги, эти официальные издания, ответы английской парламентской комиссии или тайного совета. Смертная скука, но нужно делать дело на совесть. Ты когда-нибудь слышала о пограничных дебатах Санта-Фе?

– Никогда, – ответила Бандл.

– Ну вот, я прилагаю особые усилия для изучения их. Они продолжались несколько лет и были очень запутанны. Я делаю их своим козырем. В наше время необходима специализация.

– У меня тоже куча таких же вещей, – сказала Бандл. – Тетя Марсия дала их мне. Тетя Марсия папина невестка. Она без ума от политики. В общем, она собирается устроить так, чтобы Джордж пригласил меня на свой прием.

– Нет! То есть я хочу сказать, было бы чудесно. – После паузы Джимми добавил: – Послушай, я думаю, не стоит говорить Лорейн о том, что… а?

– Может быть, не стоит.

– Понимаешь, ей может не понравиться оставаться в стороне. А ее в самом деле нельзя подпускать к подобной затее.

– Да.

– Я имею в виду, нельзя подвергать такую девушку опасности.

Бандл подумала, что мистер Тесайгер слегка страдает отсутствием такта. Не похоже было, что ее собственное предложение подвергнуться опасности вызвало у него хоть малейшее беспокойство.

– Ты еще слушаешь? – спросил Джимми.

– Да, я просто задумалась.

– Понятно. Послушай, ты завтра будешь на расследовании?

– Да, а ты?

– Буду. Между прочим, дело уже в вечерних газетах. Но запихнуто в самый угол. Странно, мне казалось, они раздуют из него сенсацию.

– Мне тоже.

– Ладно, – сказал Джимми, – мне надо возвращаться к своему заданию. Я уже дошел до места, где Боливия направила нам ноту.

– Мне тоже надо полистать свои книги, – сказала Бандл. – Собираешься зубрить весь вечер?

– Пожалуй. А ты?

– Наверное. Спокойной ночи.

Оба они были самыми бессовестными лжецами. Джимми Тесайгер знал совершенно определенно, что он приглашает Лорейн Уэйд на обед в ресторан.

Что касается Бандл, то не успела она положить трубку, как принялась наряжаться в живописные одежды, принадлежащие, по правде говоря, ее служанке. Одевшись, она вышла из дому, размышляя, каким образом, на автобусе или метро, ей было бы удобней добраться до клуба «Семь Циферблатов».

Бандл была на Ханстентон-стрит, 14, около шести часов вечера. В этот час, как она справедливо рассудила, в клубе «Семь Циферблатов» должна быть мертвая тишина. Цель у Бандл была простая – надо выйти на бывшего лакея Альфреда. Бандл была уверена, что стоит ей только увидеться с ним, и остальное будет легко. У нее был просто деспотический метод обращения с уволившимися. Метод редко не удавался, и она не видела причин, почему бы ему не выручить ее и на сей раз. Единственное, в чем она не была уверена, – сколько людей находится сейчас в клубе. Естественно, она хотела, чтобы ее видело здесь как можно меньше посетителей.

В то время как она колебалась, выбирая лучшую линию атаки, проблема решилась сама собой и самым простым образом. Дверь дома номер 14 открылась, и из нее вышел Альфред собственной персоной.

– Добрый день, Альфред, – ласково сказала Бандл.

Альфред подпрыгнул на месте:

– Добрый день, ваша светлость. Я… я сразу не узнал вашу светлость.