– У тебя есть какие-то причины предполагать, что ты не будешь жива?

– Кто знает! – ответила Бандл. – Напряжение современной жизни, как пишут в газетах.

– Это напомнило мне, что Джордж Ломакс просил меня приехать в аббатство на следующей неделе. Я отказался, разумеется.

– Совершенно правильно, – согласилась Бандл. – Тебе не нужно связываться ни с какими подозрительными делами.

– А там что, намечается подозрительное дело? – спросил лорд Катерхэм с внезапно пробудившимся интересом.

– Ну, предупреждающие письма и все такое, ты же знаешь, – ответила Бандл.

– Может, Джорджа убьют? – с надеждой спросил лорд Катерхэм. – Как ты думаешь, Бандл, может быть, мне все же поехать?

– Обуздай свои кровожадные инстинкты и тихонько сиди дома, – сказала Бандл. – Я поговорю с миссис Хауэлл.

Миссис Хауэлл была экономка, та самая величественная и скрипучая дама, которая внушала ужас леди Кут. Она была совершенно не страшна для Бандл, которую, кстати, она всегда называла мисс Бандл – след тех дней, когда Бандл жила в Чимниз, длинноногая, проказливая девчонка, до того еще, как ее отец получил свой титул.

– Ну, Хауэллочка, – сказала Бандл, – давай-ка выпьем по чашечке крепкого какао, и ты расскажешь мне домашние новости.

Она разузнала все, что хотела, без особого труда, делая в уме следующие замечания:

«Две новые посудомойки… из деревни… в этом, кажется, ничего нет… Новая третья горничная… племянница старшей горничной. Здесь все в порядке. Похоже, Хауэллочка здорово запугала леди Кут. С нее станет!»

– Никогда не думала, что наступит день, когда я увижу Чимниз, населенный незнакомцами, мисс Бандл.

– О, приходится идти в ногу со временем, – ответила Бандл. – Тебе повезет, Хауэллочка, если ты не увидишь, как он превратится в многокомнатный дом, предназначенный для роскошных развлечений.

Миссис Хауэлл задрожала всей возмущенной аристократической сущностью.

– Я ни разу не видела сэра Освальда Кута, – заметила Бандл.

– Сэр Освальд, несомненно, очень умный джентльмен, – сдержанно ответила миссис Хауэлл.

Бандл поняла, что сэр Освальд был не слишком любим своими слугами.

– Конечно, это мистер Бейтмен следил за всем, – продолжала экономка. – Очень квалифицированный джентльмен. Действительно, очень квалифицированный джентльмен и всегда знающий, что к чему.

Бандл перевела разговор на смерть Джеральда Уэйда. Миссис Хауэлл только рада была поговорить об этом, но ее жалобные восклицания о бедном молодом джентльмене не сообщили Бандл ничего нового. Тогда Бандл оставила миссис Хауэлл и опять спустилась вниз, где она сразу же вызвала звонком Тредуэлла.

– Тредуэлл, когда уволился Альфред?

– Около месяца, миледи.

– Почему он уволился?

– По собственному желанию, миледи. Я думаю, он направился в Лондон. У меня не было к нему никаких претензий. Надеюсь, вы найдете нового лакея, Джона, вполне удовлетворительным. Похоже, он знает свою службу и очень старается.

– Откуда он?

– У него отличные рекомендации, миледи. Перед нами он служил у лорда Маунт-Вернона.

– Ясно, – задумчиво произнесла Бандл.

Она вспомнила, что в настоящее время лорд Маунт-Вернон находится на длительной охоте в Восточной Африке.

– Как его фамилия, Тредуэлл?

– Бауэр, миледи.

Тредуэлл подождал минуту-другую, затем, видя, что Бандл закончила, тихо вышел из комнаты. Бандл оставалась погруженной в свои мысли.

Сегодня Джон открыл ей дверь, когда она приехала, и это поневоле заставило ее обратить на него внимание. Несомненно, он был отличным слугой, хорошо обученным, с невозмутимым лицом. Возможно, у него была несколько солдатская выправка, в отличие от большинства лакеев, и еще что-то необычное в форме его затылка.

Но эти детали, как понимала Бандл, вряд ли имели какое-то отношение к делу. Она хмуро смотрела на листок бумаги, лежащий перед ней. В руке она держала карандаш и машинально снова и снова писала на листке фамилию Бауэр.

Вдруг внезапная мысль осенила ее, и она остановилась, уставившись на листок. Затем она опять вызвала Тредуэлла:

– Тредуэлл, как пишется «Бауэр»?

– Б-а-у-э-р, миледи.

– Это не английская фамилия!

– Возможно, что он по происхождению швейцарец, миледи.

– Спасибо, Тредуэлл.

Швейцарец по происхождению? Нет. Немец! Эта военная осанка, этот плоский затылок. И он появился в Чимниз за две недели до смерти Джерри Уэйда.

Бандл поднялась с кресла. Здесь она сделала все, что могла. Теперь нужно приняться за другое! Она направилась на поиски отца.

– Я опять уезжаю, – объявила она. – Мне надо повидать тетушку Марсию.

– Повидать Марсию? – Голос лорда Катерхэма был полон изумления. – Во что ты собираешься впутаться?

– На этот раз, – сказала Бандл, – я поступаю так, как хочу!

Лорд Катерхэм смотрел на нее с удивлением. То, что у кого-то может появиться искреннее желание повидать его устрашающую невестку, было для него совершенно непостижимо. Марсия, маркиза Катерхэмская, вдова его покойного брата Генри, была очень выдающейся личностью. Лорд Катерхэм признавал, что она была замечательной женой для Генри, который без ее участия ни в коем бы случае не занял пост государственного секретаря в министерстве иностранных дел.

С другой стороны, лорд Катерхэм всегда рассматривал раннюю смерть Генри как счастливое освобождение.

Лорду Катерхэму казалось, что Бандл по собственной глупости сует голову в пасть льву.

– О! – сказал он. – Ты знаешь, я бы не стал этого делать. Ты не представляешь, к чему все может привести.

– Со мной все в порядке, папа. Не волнуйся за меня.

Лорд Катерхэм вздохнул и устроился поудобнее в кресле. Он вернулся к изучению газеты «Филд». Но через минуту-другую Бандл опять просунула голову в кабинет.

– Извини, – сказала она, – но я еще кое о чем хотела тебя спросить. Что собой представляет сэр Освальд Кут?

– Говорил же тебе – паровоз!

– Мне не нужно твое личное мнение о нем. На чем он делает деньги – пуговицы для брюк, медные кровати или что?

– У него сталь. Сталь и чугун. У него крупнейшие стальные заводы, или как они там называются в Англии. Сейчас он, конечно, не управляет ими лично. Это компания или компании. Он взял меня директором чего-то там. Очень подходящее занятие для меня – ничего не делать, только ездить в город раз или два в год в какую-нибудь гостиницу на Кэннон-стрит или Ливерпуль-стрит и сидеть вокруг стола, где у них чудесная новая бумага для заметок. Потом Кут или какой-нибудь умник Джонни произносит речь, изобилующую цифрами, но, к счастью, ее не нужно слушать, и могу заверить тебя, часто дело заканчивается весьма недурным ленчем.

Не заинтересованная в ленчах лорда Катерхэма, Бандл опять исчезла еще до того, как он кончил говорить. Во время возвращения в Лондон она старалась сопоставить узнанное ею.

Насколько она понимала, сталь и детская благотворительность не составляли единое целое. Одно из этих двух было, очевидно, добавкой, и, скорее всего, последнее. Миссис Макатта и венгерская графиня не подходили для такой команды. Они были скорее маскировкой. Центром всей затеи, похоже, был непривлекательный герр Эберхард. Он казался не тем типом гостя, которого Джордж Ломакс должен был пригласить. Билл неопределенно сказал, что он какой-то изобретатель. Кроме того, там будут министр авиации и сэр Освальд Кут, у которого сталь. Это в какой-то степени увязывалось.

Так как делать дальнейшие предположения не имело смысла, Бандл оставила эти попытки и сконцентрировалась на предстоящей беседе с леди Катерхэм.

Леди жила в большом мрачном доме в одном из самых респектабельных районов Лондона. В нем пахло сургучом, птичьим кормом и слегка увядшими цветами. Леди Катерхэм была большой женщиной, большой во всех смыслах. Ее пропорции были величественными, более чем достаточными. У нее был крупный клювообразный нос, пенсне в золотой оправе и легкий намек на усы на верхней губе.

В некоторой степени она была удивлена, увидев племянницу, но подставила ей холодную щеку, которую Бандл церемонно поцеловала.