Кейт тяжело опустилась на стул, Мэйзи налила ей чашку ароматного чая.

– И что ты ответила? – спросила Кейт.

– Пообещала, что все тебе передам, и повесила трубку. – Мэйзи вопросительно посмотрела на невестку. – Надеюсь, ты не отпустишь Томми? Разве можно идти у нее на поводу каждый раз, когда ей заблагорассудится его забирать?

– Конечно нельзя, – с отсутствующим видом согласилась Кейт, вспоминая свою первую встречу с бывшей женой Стива.

Белинда была – само спокойствие, она заверила Кейт в том, что не ожидает от Томми горячих чувств по отношению к себе и не собирается снова переворачивать жизнь мальчика вверх тормашками. «Однако он должен знать о моем приезде, и я хочу познакомить его со сводной сестрой», – сказала Белинда, добавив, что Иво, ее нынешний муж, вернулся в Филадельфию, чтобы возглавить в госпитале Джефферсона отделение реконструктивной хирургии.

«Был ли у меня тогда выбор? – подумала Кейт. – И потом – когда Белинда попросила разрешения забрать Томми на уик-энд? И есть ли выбор сейчас?»

– Я должна поступить разумно, – ответила она наконец на вопрос Мэйзи, прямо глядя в грустные глаза свекрови. – Лучше проявить лояльность, иначе Белинда, чего доброго, помчится в суд, требуя вернуть ей сына.

– И как тебе такое в голову пришло? – с вызовом спросила Мэйзи. – Или ты смирилась с поражением?

Кейт тяжело вздохнула.

– Я делала, что могла, и последние пять лет неплохое тому доказательство. Но у Белинды на руках все козыри. Она – родная мать Томми…

– Она – мерзкая тварь и порочная женщина, – отрезала свекровь, пылая от ярости, встала и направилась к двери. – Ей ничего не стоит притвориться паинькой, но на самом деле она просто прощупывает почву. Поверь, эта особа ни перед чем не остановится – потихоньку, шаг за шагом, она, как червь, пророет нужный ход, и ты не поймешь, что у нее на уме, пока не увидишь занесенный над твоей головой топор, но тогда уже будет поздно.

С этими словами Мэйзи ушла в спальню, а ее мрачное пророчество еще долго эхом отдавалось в ушах Кейт.

Понедельник, 23 сентября

– Кофе «Шик»? – Молли недоуменно уставилась на директора студии новостей. – Что это такое?

Ник Майерс, появившийся несколькими минутами раньше, решил поздравить Молли с возвращением на работу и заодно выразить ей соболезнование по поводу потери ребенка. Выражение сочувствия длилось ровно двадцать секунд, после чего, присев на краешек ее стола, директор перешел к текущим делам.

– Сегодня я приготовил для вас грандиозный сюрприз, Хескелл. Это кофе «Шик».

Повторив, словно эхо, конец его фразы, Молли уловила в близоруких глазах босса насмешливые искорки.

– На какой крючок вы хотите меня поймать, Ник? – Молли рассеянным взглядом смотрела на Майерса, пытаясь разобраться в хаосе собственных мыслей: у Ника большой темно-зеленый автомобиль. Джип. Как жаль, что она плохо разглядела внедорожник, припаркованный у ее дома вчера вечером. Молли не сомневалась, что тот джип принадлежал человеку в маске, поскольку, когда она поняла, что незваный гость ушел, и осмелилась выглянуть в окно, машины не было.

– Вы разве не знаете, Хескелл, брикеты «Капуччино» – это последний писк, – продолжал болтать Майерс.

Молли же, прищурившись, старалась вообразить Ника в лыжной маске с прорезями для глаз. От напряжения она даже несколько раз моргнула. Господи, неужели теперь каждый владелец джипа будет вызывать у нее подозрения?

– Давайте, давайте, Хескелл! Просыпайтесь и принюхайтесь к аромату кофе. Брикеты «Капуччино» станут символом девяностых. Кстати, хочу поручить вам новое задание – опрос на тему: что хорошо и что плохо в центре города. Поговорите с людьми – где и как они предпочитают проводить время, встречаться, ну и тому подобное. – Майерс встал. – Лучше всего отправиться в центр ранним вечером, когда народ начинает возвращаться с работы.

«Конечно, конечно, Ник, я должна, высунув язык, бегать по улицам, потом лепить что-то пристойное из предложенной тобой чуши, а ты будешь с удовольствием следить за процессом».

Молли с горечью наблюдала, как директор пересек студию и вышел. Часы показывали девять утра, репортеры и продюсеры постепенно подтягивались на работу. Не переставая звонили телефоны, мигали лампочки факсов. В Филадельфии каждую секунду происходят какие-то события, а ей предстоит заниматься никому не нужной ерундой за упаковочку капуччино! Господи, как все это старо!..

Хорошо хоть, что можно будет спокойно посидеть в студии и пообщаться с Дженнифер, когда та придет вести полуденный выпуск. Громко шурша, она развернула свежий номер «Инквайрер» и стала просматривать заголовки.

– Привет! Рада, что ты снова с нами!

Молли подняла голову и увидела корреспондентку Мэрилин Спенсер – чрезвычайно привлекательную девушку, которую Ник Майерс привез с собой из Сиэтла.

– Угадай, кто сегодня красуется на обложке «Пипл»? – Мэрилин, прижимая к груди журнал, присела на краешек стола Молли точно в том же месте, где незадолго до нее сидел Ник.

Хескелл пожала плечами.

– Не имею ни малейшего представления.

– Та-та-та! – Мэрилин показала обложку. – Смотри! Это же Габриэлла Грант!

Молли с трудом заставила себя поддержать разговор.

– Грант работала здесь, на Седьмом канале, несколько месяцев назад, пока ее не пригласили в Нью-Йорк, так?

Она мысленно отметила исполненный благоговения взгляд Мэрилин, когда та подошла к ней и в который уже раз прочитала строчки, написанные поверх лучезарной улыбки Габриэллы Грант:

– Эй, Спенсер! – раздался возглас выпускающего редактора Пита Норкросса. – Иди-ка сюда!

– Ой-ой! Мне же надо передать материал о процессе Джоггера! Бегу, бегу!

Вот так!.. Молли изо всех сил стиснула зубы. Кому же еще поручить освещение сенсационного процесса, как не желторотой девчонке, которой даже не было в городе, когда произошло убийство?!

Она посмотрела на журнал, оставленный Мэрилин, и почувствовала острый укол зависти, смешанной с сожалением. Нет, Молли не испытывала злости к Габриэлле Грант. Более того, они дружили, во всяком случае, их отношения были максимально дружескими для двух женщин-репортеров, работающих в одной студии. Связь с Габриэллой не прервалась даже после ее отъезда в Нью-Йорк.

К чести Грант, надо заметить, что она оказалась одной из немногих подруг, которым хватило духу посетить Молли вскоре после ее выписки из больницы. Все прочие просто прислали соболезнования и букеты цветов, явно не зная, как утешить убитую горем женщину.

Габриэлла поделилась с Молли своим опытом – ей тоже пришлось в жизни пережить нечто подобное.

– Конечно, выкидыш на пятом месяце беременности не идет ни в какое сравнение с твоей бедой, но я могу представить, что ты чувствуешь.

Грант приехала к Молли с цветами, фруктами и записями развлекательной программы, которую они делали с Сэмом.

В конце дня она заставила Молли встать с кровати и повела на кухню выпить по стаканчику «Каберне».

– Самое худшее для тебя сейчас – это валяться в постели, глядя на стены и потолок, – твердо сказала тогда Габриэлла. – Постарайся как можно быстрее выйти на работу. Меня, во всяком случае, спасло именно это. Ты должна пережить горе.

– Я так и собиралась сделать… – ответила Молли и тут же, с сомнением в голосе, добавила: – Но мне все же хочется взять полноценный отпуск… Сэм говорит, что Джек планирует запустить несколько новых программ…

– Это правда, – подтвердила Габриэлла. – И думаю, такого рода работа – как раз то, что нужно. Тебе нет больше резона оставаться в Филадельфии. – Она подняла бокал. – За Нью-Йорк! Я обязательно переговорю с Джеком, объясню ему, в каком ты состоянии… Он все поймет.