— Хэй, леди! Мое воздержание совсем не то, что ваша святая невинность. Кстати, как вам удалось сохранить ее чуть не до тридцати?

Бет подняла глаза и, просветлев, улыбнулась.

— Может, я чокнутая, дорогой, но у меня всегда был идеал мужчины, я его живо воображала себе: высокий, красивый, с романтической профессией, что-нибудь вроде геолога, который полюбит меня так, как никто никогда не полюбил бы. Так и вышло, что мне было лень впустую затрачивать энергию на кого-то, кто не отвечал этим требованиям.

— Благодарение судьбе, что ты оказалась такой ленивицей. — Джошуа чмокнул ее в нос. — Ну а теперь давай поспим, моя радость. Завтра утром придется тебе встать пораньше, ведь ты должна будешь приготовить наш первый семейный завтрак.

— Я всегда догадывалась, что в тебе сидит эксплуататор!

— Нет, просто я с ужасом думаю, какими голодными мы будем, когда выберемся наконец из постели. А у меня наверняка и сил-то останется разве что на мытье двух-трех листиков салата. Энергии-то я затрачиваю больше… — пробормотал он уже совсем сонным голосом.

— Придется, как видно, приготовить еды на целую роту.

Прислушиваясь в темноте к его ровному дыханию, Бет счастливо улыбнулась. Ох, как не прост был путь, по которому они шли к этому дню. Она перебирала в памяти все, что стояло между ними: гибель Кэрол, омрачившая первые дни их знакомства, Филипп Прайс с его болезненной ревностью и дикими выходками, кончившимися для него столь плачевно. Но Джошуа удалось преодолеть в себе трагические переживания, связанные с первым браком, а она освободилась от чувства вины перед Филом, который за шесть недель лечения почти пришел в норму.

Вскоре после того как Бет и Джошуа вернулись в Лос-Анджелес, они навестили его в госпитале для ветеранов. Было, правда, несколько напряженных моментов, но Фил справился с собой, и они поговорили о том о сем, вспомнили кое-какие нейтральные эпизоды их пребывания на горе Сент-Хеленс, даже пошутили немного.

Теперь Фил опять работал, встречался с Даной Кларк и понял наконец, что нет ничего зазорного в том, чтобы ветерану Вьетнама, познавшему ад земной, обратиться, когда это требуется, за помощью.

На этой успокоительной мысли Бет закрыла глаза, прижалась к жаркому сильному телу мужа и провалилась в глубокий сон.

Утром, позавтракав и допивая вторую чашку кофе, Джошуа сказал:

— Самое время, дорогая, обсудить планы на будущее.

— О'кей, — с улыбкой отозвалась Бет. — Догадываюсь, что именно так и поступают все новобрачные, прикончив свой первый семейный завтрак. Первое, что приходит в голову, медовый месяц в Бразилии, на горе Манаус. Представь, луна над Амазонкой… Есть еще вариант, податься к астронавтам и провести первый в мире медовый месяц на луне. Ты разбираешься с лунными кратерами, а я ползаю по земле… ой, что я говорю!.. по луне, выискивая следы каких-нибудь древних букашек. Но даже если там не найдется ничего интересного в смысле живности, уж одно то, что мы с тобой будем весить в шесть раз меньше, чем на земле, придает новизну нашим любовным играм.

— Бесстыдница ты, вот что я тебе скажу! — Джошуа рассмеялся и, притянув Бет к себе, усадил ее на колени. — А вот у меня на уме более экзотические планы. Не говорил, пока не подтвердится официально. Но вчера руководство Управления геологии предложило мне место профессора. Так что, если хочешь, можем остаться здесь, а не тащиться в Техас. Мне кажется, и ты от этого выиграешь, здесь масса возможностей. Журнал "Наука Америки", например…

— Ох, Джошуа! — воскликнула Бет, которую мысль о постоянной работе не оставляла с тех пор, как они вернулись из штата Вашингтон.

— О'кей. Значит, остаемся в Лос-Анджелесе! — Джошуа усмехнулся. — Ведь это, согласись, с нашей стороны полное безрассудство. Купить дом, обзавестись парой-тройкой ребятишек, разве же это не авантюра? А-а?

— Звучит заманчиво, — сказала Бет, просто светясь от счастья. — В конце концов, большеглазых монстров можно навестить и позже, когда детишки пойдут в детский сад.

Бет сменила своему деверю пеленку, поцеловала его в огненный завиток на макушке и передала матери, только что закончившей переодевать такого же рыжего человека.

— Господи, неужели когда-нибудь придет такое время, когда эти ребятки вылезут наконец из пеленок? Хорошо еще, что Стюарт закупил их целый вагон. Ох, Бет, я кручусь между этими двумя, и у меня иногда такое ощущение, что их гораздо больше. Ну могла ли я подумать, что приволоку из Мехико столько народу? Да еще контрабандой. — Грейс рассмеялась. — Я рада, что вы тоже собрались наконец побывать там. Послушай меня, доктора наук, ты не пожалеешь. Во всем мире нет места удивительнее. Бездна интересного в научном отношении, а о красотах природы я уж и не говорю.

Приготовив малышей ко сну, Грейс поцеловала каждого и, взглянув на Бет, важно добавила:

— Знаешь, дорогая, я, наверное, сумасшедшая мать. Они всегда будут для меня чудом. Как и для Стюарта. Впрочем, что тебе объяснять, какой радостью для него стало это позднее отцовство.

— Вы двое дадите нам с Джошуа сто очков вперед во всем, что касается исполнения родительских обязанностей, — заговорила Бет. — У тебя на двоих хватает терпения, а я подчас от своей одной не знаю, куда бежать. Ты такая выдержанная с мальчиками, все у тебя подчинено логике. А я вот, хоть и люблю своего ангелочка, но срываюсь иногда по пустякам, нервы не выдерживают…

— Ну, не знаю уж, как там с логикой, но когда имеешь дело с двумя годовалыми малявками — не до нервов. Знай справляй свое дело и помни: подрастут, будет еще труднее. Превратятся в необузданных индейцев, поскачут по всем кустам и оврагам, тут уж точно не раз вспомянешь блаженные времена, когда паковала их в пеленки, запихивала в кроватки и шла, ни о чем не тревожась, заниматься другими делами. Ох вы, мои сладкие, Дэнни, Эван… Который тут кто? С вами и мамочка молодеет!

С этими словами она взяла в каждую руку по ребенку и направилась к детской, которую они устроили в одной из спален гостиничных апартаментов, установив там три детские кроватки.

Бет последовала за подругой, проверить, как там ее Кэрол Элизабет, не проснулась ли, не раскрылась ли во сне. Взглянув на ее прекрасное личико, она призналась себе, что считает свою дочь самым красивым, умненьким и прелестным ребенком, рожденным на этот свет, как, впрочем, считал и Джошуа. Лишним будет говорить, что и Грейс со Стюартом думали о своих рыжих мальчишках то же самое.

Кэрол Элизабет Хантер прибыла на свет неделей позже дядюшек, ибо неприлично было бы ей, племяннице, высунуться раньше времени и оказаться старше их. В этом правила приличия новыми женщинами рода Хантеров были соблюдены.

Спев каждому из близняшек по колыбельной и сунув им по бутылке с молочной смесью, женщины вернулись в гостиную.

— Грейс, ты уверена, что справишься со всей троицей? Может, возьмем им няньку? А вы бы со Стюартом присоединились к нам…

— Да что ты, девочка, ни о чем не беспокойся. Где больше одного, там уже вообще не важно, сколько их, двое, трое или пятеро. Так что езжайте с Джошем и ни о чем не беспокойтесь. Отдохните как следует. А у нас со Стью здесь важное дело, будем праздновать его награждение.

Бет улыбнулась. Ее радовало, что свекор и муж удостоены большой золотой медали, которую и получают в настоящее время от благодарного правительства Мексики. Сейсмические приборы Хантеров спасли тысячи жизней, предсказав землетрясение в восемь с половиной баллов, эпицентр которого приходился на пригород Мехико. Власти, предупрежденные за три дня до стихийного бедствия, эвакуировали из зоны риска пятьсот тысяч жителей, проживавших в ненадежных домах, большинство из которых действительно потом рухнуло.

Семейство Хантеров и было приглашено в Мексику на церемонию вручения награды. Бет даже подумывала, не придется ли вскоре ехать в Швецию, чем черт не шутит… Джошуа и его отца вполне могут наградить Нобелевской премией в области физики. Сам Джошуа посмеивался, правда, над женой, говоря, что если имена Хантеров и не попали в списки лауреатов этого года, то лишь по нелепой случайности.