— Я мог бы рассказать о Кэрол в первый же вечер, но совсем не знал тебя тогда. Сначала я только хотел тебя, испытывал такое сильное влечение… Это само по себе невероятно, Бет, потому что тогда, в твоей палатке, я впервые после ее смерти возжелал женщину. Она погибла на Сент-Хеленс во время извержения восьмидесятого года. Да, именно здесь я погубил ее. Здесь я убил свою жену!

Джошуа с замиранием сердца ждал, что при этих словах Бет в ужасе отшатнется от него. Но она просто сказала:

— Расскажи, как это случилось.

Наступило молчание, и, посмотрев на него, Бет увидела человека, полностью погрузившегося в воспоминания. Он всматривался в глубь времен, и то, что там было, до сих пор заставляло его страдать.

— Я… Мы познакомились с Кэрол в Гонолулу, где я валялся в армейском госпитале после ранения. У меня было задето легкое, после чего меня и комиссовали.

Вспомнив длинный шрам у него на спине, Бет почувствовала острое желание прямо сейчас расстегнуть его рубашку и поцеловать эту старую рану. Но она сдержалась, не смея прерывать его воспоминаний.

— Кэрол стала моей сиделкой, — продолжал он. — Вообще-то она числилась лейтенантом, и выхаживать раненых не было ее обязанностью. Но она… она так тепло отнеслась ко мне, так по-доброму, что я просто не мог без нее обойтись. Я рассказывал ей о себе, о тех ужасах, что пережил на войне, о том, как, прервав обучение, сбежал от отца. Когда я пошел на поправку, она убедила меня в необходимости учиться дальше. И хотя я предложил ей руку и сердце, настояла на своем, мол, получишь степень доктора, тогда поговорим. В следующие пять лет мы почти не встречались. Она заканчивала свою контрактную службу, я учился. Когда я получил степень доктора и звание инженера-механика, а срок ее контракта истек, мы поженились. Начали обсуждать, где провести медовый месяц. Кэрол хотелось чего-то романтического, вроде Гавайских островов, чтобы там и зачать нашего первенца… Она была на несколько лет старше меня, и так хотела… Ох, Бет, если бы ты знала, как она хотела ребенка!

Его голос пресекся, видно, эта боль была особенно непереносима. Бет даже хотела остановить его, нельзя же так терзать себя, но он, должно быть, решил пройти этот скорбный путь воспоминаний до конца.

— Но я, шутя, предложил забраться на Сент-Хеленс. Почему бы в самом деле не поглазеть на самый настоящий вулкан? Идея как-то сразу ей понравилась. Она сказала, будто и в армию пошла только потому, что хотела посмотреть мир. Вообще у нее было много общего с моей мамой: так же горели глаза, когда она говорила о дальних странах. И в свой медовый месяц мы отправились на эту гору. Я так увлекся изучением здешней природы, что облазил все вокруг лагеря. Это с той стороны горы. Так вот, меня настолько захватила исследовательская деятельность, что я тянул и тянул с отъездом. Даже после официального предупреждения местных властей, отзывающих туристов из опасной зоны, я все никак не мог распроститься с этой страшной горой.

Джошуа вдруг встал и начал нервно ходить по маленькой площадке. Бет тоже встала и тронула его за рукав, пытаясь остановить. Но он резко отдернул руку и взглянул на нее с какой-то безумной горячностью.

— Ты что, не слышала, что я сказал? Я сказал, что из-за моего чрезмерного увлечения этой местностью мы оставались здесь до тех пор, пока не стало слишком поздно. Бет, она погребена где-то здесь, под слоем камней и грязи, заваливших реку Таутл. До спасения оставалось несколько футов, когда мост, на который мы въезжали, снесло, как тростинку. Кэрол смело в воду шквалом кипящей грязи и каменной трухи, обрушившимся сверху. Железные пролеты моста ломало, как спички, и сбрасывало вниз. Но передние колеса нашего самоходного трейлера заклинило в скрюченном обломке мостового пролета, оставшегося висеть на берегу. Меня вытащили оттуда через несколько часов, но Кэрол нигде не нашли. Ее тело так и не было предано человеческому погребению.

Джошуа отвернулся к северо-западу, будто всматривался в то место на другой стороне горы, где видел свою жену в последний раз.

— Это я убил ее, Бет. Она погибла из-за меня. Теперь скажи мне, неужели можно любить человека, сделавшего такое?

Пытаясь хоть как-то облегчить его муку, Бет подошла к нему, потянула за рукав и заставила повернуться к себе.

— Нет, Джошуа, ты не прав, взваливая всю вину на себя. Я же видела, ты мужественный человек. Не теряешься в критической ситуации. Вот и сейчас защитил меня, закрыв собственным телом! Я не верю, что ты позволил бы ей умереть, если бы у тебя была хоть малейшая возможность спасти ее. Кстати, почему она выпала из трейлера? Ты ничего не сказал об этом. Она что, не пристегнулась ремнями?

— Нет… Она даже не в кресле была, а у задней дверцы.

— Почему так вышло? Ведь она знала об опасности!

— Да потому, что она снимала. Снимала в открытый дверной проем все то, что облаком клубилось над жерлом вулкана. Как сейчас помню ее смех за спиной! Она попросила меня ехать помедленнее, мол, фотокамера у нее в руках прыгает, как лягушка. Я умолял ее вернуться на сиденье и пристегнуться, но она и слушать не хотела. Потом этот мост… Что-то меня здорово, видно, шандарахнуло по голове, потому всего я и не помню. Помню только, что болтаюсь на ремнях вниз головой, чуть не варясь в водовороте горячей грязи.

Он обнял Бет, и его большие руки так стиснули ее, что она чуть не задохнулась, но почти не заметила боли. Это было ничто перед страданием, исказившим его лицо, когда он заканчивал рассказ.

— Кэрол ушла, исчезла. Когда я очнулся и понял, что она погибла, то хотел умереть. Пытался освободиться от ремня, чтобы последовать за ней, но у меня ничего не вышло. А через несколько часов появился вертолет службы заповедника, и они вытащили меня. Я этого не помню. Уже потом, в больнице, узнал, что нашли меня без сознания. Несколько недель провалялся с ожогами и обезвоживанием, даже не сразу сообразил, что меня, как заправская нянька, выхаживает мой собственный отец. Когда мне стало получше, он не отходил от меня, сидел днем и ночью, удерживая от самоубийства. Кормил, насильно пропихивая пищу в глотку, когда я пытался уморить себя голодом. Да мало ли что еще… Потом я прекратил все попытки умереть, но и жизнью это назвать было трудно. Месяцами сидел на стуле, уставясь в окно. Ни на что не реагировал. Не слышал ни отца, ни священника, которого он приводил, ни психиатра… Словом, полная прострация. Отец со мной сам чуть не свихнулся, орал, угрожал, что завтра же вышвырнет меня из дома на мусорную свалку. — Джошуа слабо улыбнулся. — Тут я впервые отреагировал. Сказал ему: давай, папа, выкидывай. На помойке мне будет спокойнее. В общем, я прошел тот же ад, что и он сам, когда не смог ничего сделать для спасения своей жены. Но этой свалкой он меня подцепил. Что-то во мне помаленьку стало оттаивать…

Когда я понемногу пришел в себя, отец предложил мне предпринять некоторые шаги для того, чтобы в будущем люди не гибли так нелепо на непредсказуемых вулканах.

— Но разве можно остановить или задержать извержение вулкана? — не удержалась Бет от вопроса.

— Нет, конечно. Но папа предложил разрабатывать метод, который позволил бы предсказать, каким образом будет развиваться стихийное бедствие, определять его сроки, направление главных ударов и тому подобное. Его предложение окончательно вывело меня из ступора. Я решил посвятить этому жизнь. Снова пошел учиться, теперь уже на геолога, получил докторскую степень. Последние несколько лет работал над созданием инструмента, который мог бы подтвердить мои теории. Ездил по всему свету, изучил все виды активности вулканов. И наконец набрался смелости вернуться сюда, чтобы последний раз проверить свою теорию, перед тем как публиковать результаты. Но Кэрол… Кэрол…

— Джошуа, тебе не в чем себя винить. Она хотела снимать, и это было ее решение — покинуть сиденье и отправиться к открытым дверцам.

— Нет, это все мое тупое упрямство, надо было покинуть гору гораздо раньше, а не дожидаться, пока начнется… Меня предупредили за несколько дней до извержения, которое произошло восемнадцатого мая. Если бы не это, восемнадцатого мая мы уже были бы дома.