— Смотря о чем рассказывать. У меня есть и короткие истории. Например, из детства. Вспомнить какой-то год, какое-то событие, а подробности сами придут на язык.
— Ну тогда я тоже хочу рассказать что-нибудь из своего детства. Я помню очень много и всяких приятных вещей. Надеюсь только, что вы не заснете, слушая.
— А вот мы посмотрим, кто первый заснет. Давайте рассказывать по очереди. Вы первая. Не возражаете?
— Ладно. Постараюсь быть краткой, но занимательной. Первое, что я помню, происходило со мной, когда мне и двух лет не было. Не верите?.. Я в маленьком помещении, моя кроватка против стены. Справа дверь. Слева большое окно. Напротив маленькая кухонька. Я смотрю вверх и вижу, как темнеет потолок, на котором тускло отсвечивают маленькие звездочки. Комнаты сестер и родителей где-то справа от меня. В комнате никого нет. Я чувствую, что я одна, и начинаю плакать.
— Неплохо, совсем неплохо, если это правда.
— Ох, правда! Поверьте. Как-то я рассказала об этом своей матери, так она не поверила. Сказала, что мне был год и восемь месяцев, когда семья переехала из того дома в другой. Но я же помню…
— Раз помните, значит, это было, — с улыбкой ответил он. — А теперь моя очередь. Я тоже постараюсь особенно не расплываться в деталях. Третий год моей жизни выдался весьма трагичным. Он и начался с неприятности. Мать пригрозила, что заставит меня самого стирать простынки, если я не начну, как все приличные люди, пользоваться ночным горшком.
Бет рассмеялась, и смех ее отозвался далеко в скалах. Но тотчас оборвался, потому что, когда она непроизвольно хлопнула Джошуа по руке, он резко отстранился, чем немало смутил ее.
— Продолжайте, — пробормотала она.
— Именно в этом году, в феврале, заявился на свет мой братец, Картер. Помню, сижу это я на верхней ступеньке лестницы в доме своей тетушки Лилиан, жую воздушную кукурузу и горько плачу. Мне известно, что родители отправились в магазин покупать мне братика или сестричку, хотя я их об этом не просил и ничего хорошего от появления конкурента не ждал. Но когда Картера доставили в дом, все оказалось не так страшно. Он постоянно спал, и от него не было никаких неприятностей. Первые пятнадцать лет жизни он в полном смысле проспал. Но потом проснулся, обнаружил, что на свете есть девочки, и жутко активизировался. Ему просто удержу не было. Видно, он спал впрок, спал, чтобы накопить сил к своему пятнадцатилетию. С тех пор ему вряд ли удалось хоть раз хорошенько выспаться.
— А где он теперь, ваш брат?
— В Саудовской Аравии. Он инженер и разъезжает по всему свету от папиной фирмы, появляется на несколько дней, а потом опять куда-то исчезает, подавая лишь скупые весточки с другого конца света. Он все еще холостяк и, кажется, не собирается менять образ жизни, страшно ценя свою независимость…
Джошуа покачал головой, явно не одобряя ценностей брата.
Слова "он все еще холостяк" вновь и вновь звучали в голове Бет, многое говоря о самом Джошуа. Он, видно, из тех, чьими ценностями являются дом, очаг и жена, а вовсе не то, чем дорожит его брат. Одного она никак не могла взять в толк: почему он сам до сих пор холостяк? В этом таится нечто загадочное, ведь он говорит, что не свободен. Может, это брак, совершенный помимо его воли? Или что-то еще?.. Какая-нибудь безнадежная история?..
— Ну а теперь, Бетти, ваша очередь. Я вас слушаю.
— Хорошо, — начала она, вспомнив один очень важный в ее жизни год. — Когда мне было девять, я влюбилась в динозавров.
Она замолчала, осознав, что впервые рассказывает кому-то историю своей тайной любви. Это самое светлое воспоминание жизни слишком много для нее значило. Тайная услада долгих часов, дней и лет детского одиночества. То, что позволяло ей забывать жестокость родителей и спасало от ехидства трех красавиц-сестер. Но, заглянув в глаза человека, сидевшего рядом, она поняла, что хочет поделиться с ним этим. Да, пусть он узнает о ней хоть немного, тем более что это немногое — часть ее самой, самое дорогое, если уж говорить о ценностях.
— В тот год я читала о динозаврах все, что могла достать. Все книги из школьной библиотеки, все, что могла купить. Я провела долгие счастливые часы, мечтая об экспедициях, которые предстоит мне совершить в будущем, и жизнь моя обрела смысл. Я не просто была очарована великолепием этих зверей, я действительно полюбила их. Они стали предметом моей тайной страсти. Никто не знал, как много они для меня значили, никто не мог отнять их у меня.
Боль в голосе Бет напомнила Джошуа то, что Грейс рассказала ему о семейке девушки, и он живо представил себе, с какой легкостью троица самодовольных и напыщенных сестриц и недалекие, бесчувственные родители могли бы растоптать все ее мечтания, узнай они о них. О, как бы хотелось ему в эту минуту обнять ее и утешить, сказать, что он готов исполнить каждое ее желание, дать ей все, чего ее лишили близкие. Но нет, ничего, увы, он не может…
— По какой-то необъяснимой причине, — продолжала она, — я далеко не сразу осознала, что они… что они давно вымерли, что их нет на свете уже шесть миллионов лет. Когда наконец эта мысль вместилась в мою бедную голову, я была просто потрясена, страдала не один месяц, оплакивала их. Вы не представляете, как мне было плохо. К счастью, для моего разбитого сердца нашлось живительное лекарство. — Бет усмехнулась, взглянув на его приподнятые брови. — Я наткнулась на "Затерянный мир" Артура Конан Дойля. Моя жизнь была спасена научной фантастикой. Я обрела в ней не только своих утраченных динозавров, населяющих страницы книг, но и множество всякой другой живности, все виды этих красивых большеглазых монстров. Разумеется, это было совсем не то чтение, которое приличествует девочке из уважающей себя, респектабельной семьи, так что ближние мои решили, что у меня, как говорится, не все дома.
Неожиданно для Бет Джошуа рассмеялся, а когда успокоился, то она увидела в его глазах неподдельное восхищение, что было ей весьма приятно и сгладило многие огорчения последних дней.
— Так вот и вышло, — закончила она свой рассказ, — что любовь к динозаврам заставила меня изучить палеонтологию, а потом экологию. Естественно, я сохранила и неизлечимую страсть к научной фантастике.
— Бетти, вы удивительная женщина, — высказал он то, что до этого красноречиво выражали его глаза. — А интересно, что случилось бы, если бы мы действительно встретились с одним из ваших прекрасных большеглазых монстров? Сумели бы мы найти общий язык со столь отличным от нас созданием? Когда и друг с другом не всегда можем договориться…
— Ох, Джошуа, нет никакой надежды опять когда-нибудь встретиться с ними. Иногда я плачу, настоящими слезами плачу от одной мысли, что было нечто, чего мы никогда не увидим. Какие чудеса заселили бы землю, если бы мы могли оживить и вернуть ей все ее вымершие виды. Целая страна, которую мы увидели бы впервые.
— Terra incognita [6]… — пробормотал он.
— Вот именно, — с улыбкой подтвердила Бет, согласившись, что эта формулировка испанских мореходов, которой они обозначали на картах неизвестные земли, годится и для названия ее воображаемой страны. — Эта загадочная территория может существовать лишь в воображении, вот что печалит меня, Джошуа. Но ведь там, в глубине времен, она реально существовала! Беда, что посетить ее мы можем только в научно-фантастическом романе. Это все равно что при жизни посетить мир иной, со всеми его ангелами и дьяволами.
Бет задумалась, заглядевшись в огонь, будто пытаясь и в нем найти нечто, хотя бы мифических саламандр, этих древних духов огня, исполняющих в языках пламени своей экзотический танец. Наконец она проговорила:
— Теперь ваш рассказ, Джошуа.
— Нет уж, я слишком потрясен вашими динозаврами, да и вообще сегодня был такой тяжелый день… Чертовски устал, думаю, и вы не меньше. Сейчас загашу костер и перетащу спальный мешок в палатку. Он послужит нам матрацем.
