Василий III продолжил дело отца в отношении старых и новых уделов. Первых, впрочем, досталось на его правление совсем немного. Волоцкое княжество Федора Борисовича в 1513 г . перешло в руки московского государя как выморочное. То же произошло с Калужским и Угличским княжениями: вслед за кончиной князей Семена (1518) и Димитрия (1521) владения унаследовал их старший родной брат, Василий III. Младший сын Ивана III, Андрей получил от брата завещанный отцом удел только в 1519г., когда ему шел уже 29-й год. У Василия III случались острые конфликты и с Юрием (вторым по старшинству сыном Ивана III от Софьи, главой Дмитровского удела), и с Семеном. Но эти столкновения никогда не превращались в открытое политическое противоборство. При наличии наследника у Василия III никто из братьев ни формально, ни реально не мог претендовать на московский трон. И хотя проблема сына-наследника оказалась для Василия III неожиданно острой, но даже до рождения Ивана IV на долю Юрия оставались лишь надежды ожидания.
Не случайно и то, что большинство братьев Василия III остались холостяками. Московский монарх совсем не стремился к наследственным уделам. Только князю Андрею — и то на 43-м году жизни, когда великий князь уже обзавелся двумя сыновьями — было позволено жениться. Припомним теперь и другие обстоятельства. По традиции удельные князья не обладали никакими внешнеполитическими прерогативами. Иван III наделил своих младших четырех сыновей намного скупее, чем то сделал в свое время Василий Темный. Удельные князья начала XVI в. были лишены полномочий чеканить свою монету, их имущественные права на часть доходов с Москвы и на владения в столице были ограничены. В их княжествах значительные слои местных феодалов служили великому князю, собственно удельные отряды исправно несли службу в составе российских ратей. Вот почему ни удельные князья, ни стоявшие за их спинами вассалы не представляли фактом своего существования прямой угрозы единству страны.
Ничего не меняли здесь вотчины служилых князей. Как и удельные, они имели собственных вассалов, обладали фискальными и судебными правами над тяглым населением княжения, выдавали жалованные грамоты. Они посылали на военную службу по распоряжению великого князя своих ратников отдельными полками. Их владения, как правило, были наследственными, но скромными по размеру. В центральных, юго-восточных и верхневолжских уездах служилых князей ко времени правления Василия III уже не осталось, за единичными и притом не из местных родов исключениями. Их было немало в юго-западном пограничье. Крупнейшие служилые княжества принадлежали потомкам эмигрантов из Москвы, — князьям B.C. Стародубскому (внуку И.А. Можайского) и В.И. Шемячичу (внуку Дмитрия Шемяки). Первое из них досталось Василию III в 1518г. как выморочное, княжение же Шемячича было ликвидировано после его ареста весной 1523 г .
Легкость, с которой великий князь решал упомянутые конфликты, демонстрирует обширность личной власти московского монарха. Недаром один из его придворных роптал в частных беседах на то, что великий князь не любит противоречащих ему, а все дела решает, «запершись сам-третий у постели». В унисон этому австрийский барон Герберштейн был поражен тем «рабством», которым российский государь «одинаково гнетет» и самых знатных лиц страны, и рядовых Дворян. Было бы ошибкой, однако, думать, что его личная власть была абсолютно неограниченной. Помимо письменного права, существуют правовые обычаи и традиции, закрепленные практикой политической жизни. Именно в годы правления Василия III совет при монархе (Боярская дума) обретает в полной мере характерные для XVI—XVII столетий черты. Дума становится соправительствующим при монархе органом единого государства, обладая законосовещательными, судебными и координирующими в сфере дипломатии, военного и административного управления функциями. Пожалования в думный чин осуществлял великий князь. Но его предпочтения ограничивались естественно сложившимся представительным характером совета. Великий князь подвергал опале отдельные персоны, целые группы знатных воевод, но в совете почти всегда были представлены князья суздальские, ярославские, оболенские, ростовские, стародубские, тверские (все — Рюриковичи, как и московская династия), князья Гедиминовичи и старомосковские с XIV в. боярские роды (Захарьиных-Юрьевых, Морозовых, Плещеевых, Челядниных и т.п.).
Важные изменения претерпел государев двор. В удельную эпоху он объединял почти всех феодалов того или другого княжения. Уже при Иване III ситуация стала кардинально меняться: в государев двор включалась (на разных основаниях и в разной форме) главным образом элита — высшая и средняя. Этот порядок закрепился в правление Василия III. Боярская дума была наиболее значимой частью государева двора, структура которого (дворовые чины и сословно-статусные группы двора) начала усложняться, а численность возрастать. Здесь и возникали главные разломы соперничества благородных сословий России.
Первый из них — борьба родственно-клановых по преимуществу группировок знати за влияние на великого князя, за наиболее значимые позиции в Думе, во дворе, в командовании войсками, в управлении на местах. Именно в этой среде получила распространение практика местничества. Назначения на важные военные и гражданские должности соподчиненных лиц регулировались происхождением и значимостью службы их предков. Монарх не мог в противоречии со складывающимися правилами выдвигать фаворитов — их путь наверх мог быть только в обход той системы государственных учреждений и постов, где норм местничества избежать было нельзя.
Политические амбиции, престижность, материальные мотивы порождали противоречия и борьбу внутри знати. Но в отличие от предшествующей эпохи принципиально изменился ее статус по отношению к носителю высшей государственной власти: вассальные связи (как правило, персональные) уступали место унифицированному подданству. Это, а также наследственность статуса должны были скреплять формирующуюся московскую аристократию общностью корпоративных интересов, потенциально оппозиционных монархической власти. Отчасти так оно и было, вот почему и Иван III, и Василий III легко могли менять лиц, но не принципы существования знати в государстве. И все же — особенно в сравнении с Великим княжеством Литовским — московская аристократия обладала заметно меньшим политическим весом. Объяснений тут будет немало. Существенно, что российская знать как сословная группа не имела права решающего голоса в налоговой системе — этот важнейший рычаг был целиком в руках монарха и его окружения. Принципиально и то, что почти все земли и княжения включались в состав единого государства в результате военных акций или политического давления. Поэтому, как правило, оказывались разрушенными или сильно подорванными прежние социальные связи местной верхушки со служилыми землевладельцами; за спиной московских аристократов не было иной вооруженной силы, кроме собственных военных холопов-послужильцев. Вот почему внутренние конфликты в среде знати выливались в форму дворцовой борьбы.
В годы правления Василия III ясно обозначился еще один разлом противоречий, — между элитой и служилыми детьми боярскими. Они, несомненно, были обязаны прежде всего экономическим и социальным факторам: слишком несоразмерным тяжести интенсивной военной службы было обеспечение рядовых дворян землей и деньгами. Явное неравноправие наблюдалось в способах и размерах пожалований.
Элита, верхушка наследственного провинциального дворянства получали кормления (с практически неограниченными возможностями для злоупотреблений), значительная часть служилого люда пробавлялась денежным жалованьем из казны, весьма скромным и выплачивавшимся на протяжении всей служебной биографии всего несколько раз. Члены государева двора владели, как правило, наследственными вотчинами, куплями, а также поместными землями, притом в разных уездах страны. Рядовая мелкота служила обычно с некрупных поместий и была лишена или утратила земли на вотчинном праве. Более того, значительная часть небольших поместных владений не обладала широким судебно-административным иммунитетом. Так что и сами помещики, и зависимые от них крестьяне подпадали под юрисдикцию наместников и волостелей. Если к сказанному добавить противоречия между служилым дворянством разных регионов, то картина социальных напряжений в господствующем классе будет почти полной.
