Он вздохнул, очевидно считая, что для Патриции его слова звучат как тарабарщина, способная только утомить и еще больше напугать ее.
— Кроме этого, — продолжал врач, — от удара по большой берцовой кости у вас могла отломиться какая-то часть шейки бедра. Далее, в одной из связок внутри вашего колена может быть разрыв, и устранить его будет совсем непросто. Все это я собираюсь выяснить при сегодняшнем вскрытии, потому что на рентгене этого не видно.
С трудом заставив себя отвлечься от боли и выслушать этот набор медицинских терминов, Патриция наконец решилась задать вопрос, мучивший ее последние несколько часов.
— Скажите… я смогу снова играть?
Доктор Майер посмотрел ей прямо в глаза.
— Я не знаю, Патриция, — сказал он. — Я не знаю даже, сможете ли вы нормально ходить, бегать, подниматься по лестнице. Пока я ничего не могу вам об этом сказать. Чтобы все это выяснить, вам придется пройти множество различных тестов. Но об этом не может быть и речи, пока мы не избавим вас от боли.
— Я понимаю, — проговорила она. — Сегодня…
Он кивнул.
— Наркоз будет общий. Вся процедура займет не более сорока пяти минут. На вашем месте я бы об этом не беспокоился. — Он просмотрел подписанное ею согласие. — Операция совсем не опасна. Но я хочу вас предупредить, что, каков бы ни был ее исход, вам обязательно потребуется дальнейшее лечение и длительная физиотерапия. Вы должны будете посетить мою клинику в Нью-Орлеане не позднее этой пятницы.
Врач опять улыбнулся.
— И тут на сцену снова выходит Рон Флетчер. Он живет недалеко от моей клиники и сказал мне, что вы могли бы пожить у него до вашего выздоровления. Честно говоря, мне кажется, что это хорошая мысль.
Патриция изумленно посмотрела на него.
— Рон Флетчер? Я просто…
— Кстати, в этом есть еще один плюс, — продолжил доктор. — Он знаком с моими методами лечения, ведь когда-то я лечил его самого. Это было давно, он тогда еще учился в колледже и получил травму, играя в футбол. К тому же, для упражнений и физиотерапии вам потребуется кое-какое специальное оборудование. Как я понимаю, дома у мистера Флетчера все это уже есть. Как говорится, друг познается в беде…
Патриция смогла только молча кивнуть в знак согласия. Она была совершенно выбита из колеи мыслью о том, что ее травмы могут быть неизлечимы. Обдумывать последние слова доктора Майера у нее уже не было сил.
Когда он ушел, Патриция некоторое время лежала, уставившись в потолок, и пыталась отогнать от себя страх.
Операция. Само это слово пугало ее. До этого она еще никогда не попадала в больницу. Она ни разу не получала травмы, которая не прошла бы за неделю. Грипп был самым страшным заболеванием за всю ее жизнь.
Мне же еще никогда не делали наркоза. Неизвестно, как я его переношу, подумала Патриция. А вдруг я не смогу из него выйти? Наверное, именно в этом и состоит главная опасность операции, из-за которой необходимо было подписать согласие. Глупости, тщетно убеждала она себя, это ничуть не более вероятно, чем спокойно идти по улице и ни с того, ни с сего попасть под машину.
Тут она вспомнила, что позавчера как раз, можно сказать, и попала под машину, и случилось это именно в тот момент, когда она меньше всего этого ожидала.
Она чуть не задохнулась от ужаса. Прежняя жизнь показалась ей вдруг далекой и нереальной, отодвинутая на второй план реальностью боли, страха и наркотической апатии.
Часы перед операцией скрасили Дженни и Рон Флетчер, которые пришли вскоре после ухода врача. Большая рука Рона, лежащая на узких плечиках девочки, создавала между ними забавный контраст. Но она явно чувствовала уютно в его обществе и тут же с довольным видом устроилась у него на коленях.
— Вы стали просто сенсацией, — сказал он, улыбаясь и показывая Патриции последний выпуск «Спорта в картинках». Редакция поместила сообщение об аварии сразу после отчета о проигранном ею матче. — У Анжелы есть все последние газеты. И в каждом номере — ваша фотография на целый лист. Такое впечатление, что ваша травма служит вам лучшей рекламой, чем ваша игра.
— Забавно, — вздохнула Патриция, благодарная ему за то, что он немного разрядил обстановку, хотя она все еще не понимала, почему он здесь.
— Скажи-ка мне, — обратился он к Дженни, — какой тебе сегодня кажется мама?
— Ну… — замялась девочка, ерзая у него на коленях, — по-моему, она такая же, как всегда. Она, конечно, сильно расшиблась, но чего еще можно было ожидать при подобных обстоятельствах?
Она сказала это с такой важностью, что Патриция поневоле улыбнулась. Рон, однако, только кивнул, соглашаясь. Он держался с ребенком совсем на равных.
— А как ты думаешь, — продолжил он, — отчего она сейчас такая тихая и неразговорчивая — оттого, что она сильно расшиблась или оттого, что ей сделали укол?
Патриция чуть не подскочила на кровати.
— О чем это вы болтаете? Я, конечно, попала в аварию и мне колют обезболивающие, но это еще не значит, что у меня плохо с головой! По-моему, я сейчас соображаю даже лучше, чем обычно!
— Это меня радует, — сказал Рон, насмешливо растягивая слова. — Значит ли это, что вы уже обдумываете мое предложение по поводу вашего лечения у меня дома?
Патриция только покачала головой. Она была слишком эмоционально истощена, чтобы сейчас спорить с ним на эту тему. Она до сих пор не могла взять в толк, почему этот совершенно незнакомый ей человек нашел для нее врача, настаивает на том, чтобы она жила в его доме и даже подружился с ее дочерью. И все же, именно он вызвал ей «скорую» и именно он сообщил Анжеле об аварии.
У нее появилось какое-то мистическое чувство, что о чем бы она сейчас ни подумала, Рон Флетчер уже все предусмотрел, что за то короткое время, которое она его знала, он умудрился оставить свой отпечаток на всем, что было хоть сколько-нибудь для нее дорого. Еще когда Патриция впервые увидела его в коридоре «Кленовой рощи», она поняла, что от него почти невозможно будет отделаться. А теперь, когда к его настойчивости добавились роковые обстоятельства, Флетчер каким-то образом сделался чуть ли ни центром ее существования. Он ухитрился стать важной частью ее жизни, при этом оставаясь незнакомцем.
Интересно, размышляла она, а что остальные думают о наших отношениях? Ведь он почти не выходит из этой больницы с тех пор, как я здесь…
А ведь и авария без него не обошлась, неожиданно подумала Патриция. Конечно, об этом она не могла рассказать никому, тем более, самому Рону, но факт оставался фактом. Даже его отражение в зеркале заднего обзора настолько привлекло ее внимание, что она на миг отвлеклась от дороги. Судьбе было угодно, чтобы этот миг стал решающим в ее жизни.
Нет, сказала она себе, никто не должен узнать об этом.
Скоро все эти неприятности будут позади, она опять станет самостоятельной и независимой. Теперь же, когда Патриция была беспомощна и напугана, она не могла не оценить его заботу и тот своеобразный юмор, с помощью которого Рон пытался отвлечь ее от мыслей о предстоящей операции.
Однако, как оказалось, все это время он не забывал о деле.
— Если бы вы смогли взглянуть на наш план с моей точки зрения, — сказал он, — вы бы не считали его таким несбыточным. По дороге домой я покажу вам место, о котором говорил, и вы не сможете его не полюбить. Потом я принесу подробные карты, и вы постепенно во всем разберетесь.
Патриция, напротив, успела начисто забыть о предложении, которое теперь показалось ей источником всех ее неприятностей.
— Честно говоря, мистер Флетчер, — сказала она, — вы самый бесцеремонный и самонадеянный человек, которого я когда-нибудь видела. Вы уже пытались впутать меня в это дело и продолжаете твердить мне о нем даже сейчас, когда я вообще не уверена…
Он быстро взглянул на нее поверх плеча Дженни, и его темные глаза вспыхнули, как у дикой кошки.
— Не уверены, что вы выйдете отсюда на своих собственных ногах? — неожиданно резко закончил он фразу. — Вот что я вам скажу, мисс Лейн. Вы не только выйдете отсюда на своих ногах, хотя, не спорю, сначала опираясь на костыли. Вы будете снова играть в гольф и, более того, вы будете побеждать. Я лично собираюсь об этом позаботиться. И еще, мисс Лейн, — взгляд его смягчился и в нем появились смешинки, — хотя вам и предстоит стать первой женщиной, разработавшей проект чемпионата по гольфу, хочу вас предупредить, что правила на этом чемпионате будут самые строгие и справедливые, так что вы, как автор разработки, не будете иметь на нем никакого преимущества.
