Смягчение негативных эффектов сексуального насилия

Каков бы ни был явный характер эффектов сексуального насилия, результаты уже рассмотренных нами работ настораживают, особенно если учитывать, что многие дети и подростки смотрят фильмы с жестокостью и насилием, а количество таких фильмов и насилия на экране возрастает. В некоторых исследованиях разрабатываются и оцениваются процедуры тренинга перед просмотром, которые должны снизить эффект десенсибилизации к насилию (Intons-Peterson Roskos-Ewoldsen, 1989; Intons-Peterson, Roskos-Ewoldsen, Thomas, Shirley Blut, 1989; Linz, Donnerstein, Bross Chapin, 1986; Linz, Fuson Don-nerstein, 1990). Эти работы, как правило, показывают, что смягчающие эффекты сказываются лишь на каких-то одних параметрах, но не на всех. Линц и его коллеги (Linz et al., 1990) обнаружили, что на мужчин особенно сильно влияет информация о том, что женщины не несут ответственности за сексуальные нападения, совершаемые на них. Есть также некоторые доказательства, что десенсибилизацию можно снизить, если давать постоянную информацию о мифах об изнасиловании и неточности изображения людей в масс-медиа после просмотра людьми некоторых фильмов с сексом и насилием. По крайней мере, на некоторых участников экспериментов такая аргументация производила большее впечатление после того, как они возбуждались в результате просмотра фильма и своими глазами видели специфические примеры, иллюстрирующие предоставленную им после просмотра информацию. В контексте увиденного особые аспекты тренинга сенсибилизации имели сильное влияние. В модуле 10.5 приводится дискуссия на этические темы, возникающие при проведении подобного эксперимента.

Воспользовавшись совершенно другим подходом, Б. Дж. Уилсон, Линц, Доннерстайн и Стипп (Wilson, Linz, Donnerstein Stipp, 1992) измерили эффект просмотра просоциального телефильма об изнасиловании. Они обнаружили, что в сравнении с контрольной группой люди, посмотревшие этот фильм, обычно проявляли повышенное беспокойство и озабоченность проблемами насилия. Тем не менее, не все группы были настолько чувствительны. В отличие от женщин и молодых мужчин, у мужчин старше 50 лет усиливались существующие ранее установки, и после просмотра этого фильма такие испытуемые ещё больше обвиняли женщин в том, что те провоцируют насилие. Исходя из этих данных, можно сделать вывод о том, что при вмешательстве нужно тщательно учитывать установки и переживания определённой аудитории.

Освещение в прессе преступлений, связанных с сексуальным насилием

Способ подачи репортажей и обзоров в прессе таких преступлений, как изнасилование, может незаметно поддерживать в читателях и зрителях мифы об изнасиловании. Даже очень жестокое насилие можно иногда описать как проявление «страсти» или «любви». Если мужчина убивает свою бывшую жену и её любовника, пресса называет это «любовным треугольником». Когда мужчина расстреливает нескольких своих коллег по работе, включая и женщину, которая отказалась с ним встречаться, это называется «трагедией отвергнутой любви». Когда мужчина похищает, насилует и душит жену, с которой давно разошёлся, а затем закалывает её, он изображается в прессе «пылающим от ревности» (Jones, 1994). Имеет ли любовь что-нибудь общее с подобными преступлениями?

Бенедикт (Benedict, 1992) определила несколько проблем обзора сексуальных преступлений в прессе. Прежде всего, при описании таких преступлений на точку зрения влияют гендерные предубеждения авторов, репортёров и редакторов. В два или три раза больше вероятности, что криминальные и полицейские обзоры пишут мужчины, а не женщины. В самом языке также присутствует гендерное предубеждение, говоря о женщинах, чаще описывают их сексуальность и внешнюю привлекательность. Некоторые мифы об изнасилованиях поддерживаются в читателе незаметно, например, изнасилование подаётся как неудовлетворённая сексуальная потребность. Реже мы сталкиваемся с описанием изнасилования как пытки, несмотря на то, что этот ракурс используется при репортажах об изнасилованиях во время войн. Например, во время массовых изнасилований боснийских женщин в период боснийской гражданской войны в начале 1990-х годов эти факты изображалось как пытки или акты военных действий, не описывалась привлекательность, легкомысленные манеры или одежда жертв.

В своём контент-анализе газетных репортажей о нескольких особенно ярких случаях изнасилования Бенедикт (1992) определила два распространённых типа повествования. Оба они искажают преступление и превращают его в банальность. Самый распространённый тип – это описание женщины-вамп, сексуальной женщины, возбуждающей в мужчине желание, так что мужчина не в состоянии контролировать себя и насилует её. Второй тип повествования – это «девственница», чистая, невинная женщина, на которую нападает ужасный монстр, часто изображаемый безумным, с цветом кожи темнее, чем у жертвы. Бенедикт определяет несколько факторов, усиливающих вероятность того, что пресса воспользуется повествованием о типе «вамп», то есть будет обвинять жертву. Эти факторы включают следующее: а) жертва была знакома с обидчиком, б) не использовалось никакого оружия, в) она была молода и красива, г) в её поведении были заметны отклонения от традиционных сексуальных ролей, д) она была того же самого или низшего по сравнению с насильником статуса, класса и этнической группы. Чем больше из этих условий присутствует в деле, тем вероятней, что репортаж будет соответствовать повествованию о типе «вамп». Чем меньше этих условий соблюдается, тем сильнее вероятность того, что о деле будут рассказывать в свете повествования о девственнице.

Почему встречается такое предубеждение? Бенедикт, в частности, обвиняет обычное давление сроков сдачи репортажей, а также наше человеческое любопытство к жертвам преступлений. Несмотря на то, что симпатия к жертве очевидна, сказывается ещё и желание репортёров себя и всех нас уверить в том, что такое не может произойти с нами, потому что мы не ведём себя подобным образом. Из-за этого поведению и атрибуции жертвы придаётся особое значение. Меньше внимания сосредоточивается на насильнике, в особенности в повествовании о типе «вамп», и мало исследуются социальные факторы, толкающие мужчин на такие поступки. Такие предубеждения могут иметь свои последствия. Когда большое жюри в Техасе в 1993 году отказалось признать мужчину виновным в изнасиловании, потому что жертва убедила его надеть презерватив, то лишь возмущённая общественность вынудила суд пересмотреть дело.

Особенно щекотливая тема – это вопрос о том, публиковать ли имена жертв изнасилований и схожих преступлений. Несмотря на то, что некоторые настаивают на публикации (например, Gartner, 1991), большинство журналистов продолжает уважать личную жизнь жертв. Красноречивая аргументация в пользу сохранения тайны есть у Поллитт (1991).

Президент США Линдон Джонсон в 1967 году назначил комиссию, чтобы проанализировать: а) законы, контролирующие порнографию, б) дистрибуцию сексуально откровенных материалов и в) эффекты потребления таких материалов. Президент поручил комиссии разработать рекомендации по принятию необходимых законодательных или административных актов. Комиссия спонсировала более 80 исследований по данной тематике, тем самым дав импульс научному изучению сексуально откровенных материалов. В окончательном отчёте три года спустя рекомендовался более строгий контроль за распространением этих материалов, недопущение их продажи детям и отмена всяких ограничений доступа для взрослых. Последняя рекомендация основывалась на выводе большинства, которое считало, что «нет доказательств того, что предоставление или использование откровенно сексуальных материалов играет существенную роль в обусловленности социального или индивидуального ущерба, такого, как преступления, правонарушение, отклонения сексуального и несексуального характера или сильное патологическое эмоциональное расстройство» (U. S. Commission on Obscenity and Pornography, 1970, p. 58). Состав комиссии подвергался критике за то, что в неё входило слишком много либерально настроенных людей, большинство её заключений отвергла новая администрация Ричарда Никсона, объявившего: «Пока я здесь, в Белом доме, будут неустанно предприниматься попытки контролировать и исключить грязь из жизни нашей нации» (Eysenck Nias, 1978, p. 94).