Физические недостатки
Ещё одной группой, которую очень беспокоит её медиа-образ, являются люди с различными недостатками, как физическими, так и психическими (Cumberbatch Negrine, 1991). Хотя на протяжении большей части истории телевидения инвалиды, как правило, не попадали в поле зрения этого СМИ, время от времени они всё же появлялись в виде стереотипов «озлобленного слабака» или «слабака-супермена». В первом случае человек с недостатком подавлен и озлоблен из-за своей ущербности и неспособности других людей относиться к нему как к полноценной личности. Часто подобная сюжетная линия вращается вокруг чьих-то попыток помочь персонажу принять себя таким как есть. Порой персонаж с недостатком обнаруживает, что эта способность принять себя таким как есть чудесным образом ведёт к физическому исцелению – возможно, скрытый намёк на то, что счастье приходит только вместе с физическим здоровьем. С другой стороны, в образе «слабака-супермена» обычно выведен обладающий сверхчеловеческими возможностями бескорыстный паралитик, который преодолевает сотни миль в инвалидной коляске, чтобы собрать деньги на исследования по раковым заболеваниям, или слепая девушка, помогающая распутать загадочное преступление, вспоминая важный звук или запах, на который зрячие люди не обратили внимания. Скрытая идея, вложенная в оба эти образа, состоит в том, что ключом к благополучной жизни людей с недостатками является индивидуальная адаптация: стоит им только принять правильную установку, и всё у них будет в порядке. Умаляется значение таких факторов, как предубеждения и социальные и физические барьеры, существующие в обществе (Longmore, 1985).
Много значат и позитивные образы. Один из наиболее убедительных медиа-образов человека с физическим недостатком появился в 1986 году в кинофильме Children of a Lesser God. Участвовавшая в нём актриса Марли Мэтлин (Marlee Matlin) получила «Оскара» за лучшую женскую роль, сыграв глухую молодую женщину, влюблённую в учителя из школы для глухих. Корки, персонаж с синдромом Дауна (сыгранный актёром Крисом Бёрком (Chris Burke), также страдающим этой болезнью) из фильма Life Goes On, проторил на телевидении путь для людей с психическими недостатками. Учитель в канадском комедийном сериале For Better or For Worse является позитивным примером персонажа, только что получившего увечье, в результате чего ему приходится пользоваться инвалидной коляской. Подобные образы могут оказывать на окружающих существенное влияние. Когда в одной популярной бразильской мыльной опере появился персонаж, который был необычайно красив и очень сексуален, но при этом страдал глухотой, по всей стране резко возрос интерес к изучению языка глухонемых.
Психические нарушения
Медиа-образ людей с психическими расстройствами (душевными болезнями) также представляет собой серьёзную проблему. Контент-анализ выборок телевизионных программ на неделю за 1969–1985 годы показал, что 72% взрослых персонажей, появлявшихся на экране в лучшее время, которые были изображены психически больными, ранили или убивали кого-то, а 75% становились жертвами насилия (Signorielli, 1989), тогда как в действительности склонны к насилию только около 11% людей с психическими нарушениями – тот же самый процент, который характерен для населения в целом (Teplin, 1985). Схожая тенденциозность имеет место и при освещении жизни психически больных людей печатными СМИ (D. M. Day Page, 1986; Matas, Guebaly, Harper, Green Peterkin, 1986; Shain Phillips, 1991).
Другой стереотип – человек с отклонениями, становящийся объектом юмора или насмешек. Хотя над душевной болезнью редко когда насмехаются в открытую, часто используются метафоры, которые многие находят унижающими человеческое достоинство и оскорбительными. К примеру, в рекламе изображают смирительную рубашку как подобающую кому-то, кто «настолько безумен», что покупает продукцию конкурента; характеризуют газонокосилку как «шизофреническую»; сорт арахиса, названный «Certifiably Nuts» («Признанный невменяемым»; каламбур: слово nuts означает и орехи и чокнутый. – Прим. перев.), рекламируют, показывая консервные банки этого продукта в смирительных рубашках. Солнечные очки в рекламе характеризуют как «психические» (умопомрачительные), а отличающихся жестокостью преступников именуют «убийцами-психотиками», как будто оба эти слова неразрывно связаны. Этот стереотип проникает даже в политическую риторику. В 1992 году во время кампании по выборам президента США независимый кандидат Росс Перо обратился к своим сторонникам с такими беспечными словами: «Теперь мы все опять сошли с ума! Тут у нас рядом стоят автобусы, чтобы отвезти вас назад в психушку» (Willwerth, 1993). Люди, знающие не понаслышке, что такое шизофрения, депрессия или другие психические расстройства, воспринимают подобные высказывания очень болезненно.
Такие установки способствуют стигматизации психической болезни, которая, в свою очередь, подпитывает их. Возможно, эта стигматизация наиболее зримо просматривается как средство «политической отравы» (Rich, 1997). Ни один претендент на высокую политическую должность в США не рискнёт признаться в том, что он консультировался у специалиста или использовал какие-либо иные психиатрические ресурсы. Наиболее известным политическим деятелем, пострадавшим от такого предубеждения, стал, вероятно сенатор Томас Иглтон (Thomas Eagleton), который в 1972 году был первым кандидатом на вице-президентский пост от демократической партии. Его заменили на другого кандидата после того, как он «признался», что за несколько лет до этого лечился в больнице от депрессии. Кандидат в президенты Майкл Дукакис (Michael Dukakis) потерял в 1988 году поддержку избирателей после того, как прошёл слух, что несколько лет назад он обращался за помощью к психотерапевту, чтобы избавиться от угнетённого состояния, вызванного самоубийством его брата. Как же это печально, когда обращение за помощью для решения тех или иных проблем считают моральным или личным поражением! Может ли стать хорошим президентом человек, который закрывает глаза на какую-то трудность и не хочет, чтобы ему помогли?
Профессии
Наконец, в этом рассмотрении образов групп мы коротко поговорим о ещё одной большой области групповых стереотипов на телевидении, а именно о различных профессиональных группах. Вроблевски и Хьюстон (Wroblewski Huston, 1987) установили, что ученики пятых и шестых классов считают телевидение основным источником информации о различных профессиях. Другое исследование не смогло подтвердить теорию культивирования, согласно которой количество просмотренных телепередач должно определять наши знания о профессиях (McCauley, Thangavelu Rozin, 1988).
Наличие позитивных медиа-примеров в определённых профессиональных областях может способствовать значительному увеличению числа людей, выбирающих эти занятия. Например, количество студентов, изучающих журналистику (и безработных журналистов), стало расти как грибы после Уотергейтского скандала в начале 70-х годов, когда проводившие расследование репортёры стали настоящими героями. В 1962–1963 годах резко возросло число абитуриентов, поступающих на медицинские факультеты, очевидно благодаря появлению на телеэкранах популярных мелодрам Dr. Kildare и Ben Casey (M. Goldberg, 1988). Однако последствия изображения в СМИ профессиональных групп не всегда бывают столь заметными. Мы рассмотрим несколько особенно интересных групп и проанализируем, как СМИ представляют эти профессии.
Полицейские
Одной из важных групп, связанных со стереотипным изображением, являются полицейские. Они особенно интересны по следующим причинам: 1) полицейские представлены в СМИ, особенно на телевидении, в намного большем количестве относительно той доли, которую они составляют в населении, и 2) большинство из нас имеет в повседневной жизни сравнительно немного тесных контактов с полицией. Тем самым возрастает вероятность того, что значительный процент своих знаний о полицейских мы черпаем из телепередач. Фактически заядлые телезрители считают процент населения, работающего в правоохранительных органах, намного большим, чем он есть на самом деле. Сами же полицейские и те, кто готовится ими стать, полагают, что полицейские телешоу изображают их профессию в нереалистичном свете (R. J. Simon Fejes, 1987). В модуле 3.8 представлены некоторые соображения одного видного юриста относительно изображения на ТВ правосудия как абстрактной системы.
