Румянова затряслась:

– Выходит, я была на волосок от гибели?!

– Нет, Галя, в его планы не входила расправа с тобой. Ему нужна была Нина.

Катарина попросила всех присутствующих выйти из гостиной в коридор.

– Встаньте у стены. Клара, включи на кухне свет и закрой дверь.

Сама Катка вышла на крыльцо и, постояв там несколько секунд, вернулась в тамбур.

– Так, я зашла в дом, ответьте, что сразу бросается мне в глаза?

– Коридор.

– Правильно. А в конце коридора – дверь, ведущая на кухню. Дверь не глухая, наверху имеется стеклянная вставка. Вспомните, Клара пила на кухне кофе, свет был включен, а убийца почему-то проигнорировал это. Чтобы пройти в гостиную, необходимо дойти до кухни и свернуть в маленький холл. Свернуть, понимаете? Из коридора дверь в гостиную не видна.

– Девчонки, она права, – дрожащим голосом сказала Величковская.

– Плюс ко всему во время гадания Нина сидела в помещении в темноте – семь свечей не в счет. Так с какой стати убийца решил наведаться в темную гостиную? Почему не зашел на светлую кухню, а?

– А вдруг это был вор? – глаза Даши заблестели. – Может, он не собирался никого убивать,хотел воспользоваться тем, что хозяева сидят на кухне, проник в гостиную. А там увиделНинку и…

– Вор? Дарья, ты противоречишь сама себе. Во-первых, ничего из вещей не пропало, а во-вторых, дачные грабители не залезают в дома, в которых находятся люди. Вспомни машины, свет, суету Галины у туалета. Нет, нет и нет. Моя версия единственно верная. Убить Нину планировалось изначально.

– Но почему? – Клара хлопала длинными ресницами.

– Причин множество. Одна из возможных – месть.

Величковская взяла журнал и начала обмахиваться им как веером.

– Если вы правы, то мне не ясно, откуда убийца мог знать, что Нина находится в гостиной,а, скажем, не в спальне или на кухне, и что Нина там одна, а не в компании Дарьи, меня или Галки?

– Да, интересно послушать, что вы ответите? – Дарья сложила руки на груди и с вызовом посмотрела на Катку.

– Девчонки, не надо на меня нападать, я всего лишь высказала свое предположение. На данный момент я готова биться об заклад, что все происходило именно по услышанному вами сценарию. Детали мне, увы, неизвестны. Для того чтобы разобраться, что к чему,потребуется время.

– Разобраться? Вы собираетесь разбираться в убийстве Нины?

– А почему ты так удивилась?

– Просто не могу взять в толк, зачем вам влезать в дело, которое, по сути, вас не касается.

– Оно меня касается. Я была понятой.

– Ха! Насмешили. Да если все понятые вздумают изображать из себя сыщиков, то начнется самый настоящий кавардак.

– Галь, отвяжись от человека. – Клара подалась вперед. – Катарина, я вам искренне признательна. Если вы не лукавите и действительно готовы помочь следствию в поимке убийцы Ниночки, я буду вам благодарна по гроб жизни.

– Мир катится под откос! – не унималась Галина.

– Напрасно ты иронизируешь. К твоему сведению, Катка уже неоднократно расследовала запутанные убийства, – подала голос молчаливая Лена.

– Лен, не надо.

– А почему? Пусть знают, что ты не дилетантка.

– Значит, все-таки имеете отношение к органам? – с волнением в голосе констатировала Дарья.

– У меня с ними одна задача, но способы решения разные. Они профессионалы, а я так… любительница.

– Лучше бы вы детективные романы писали, – проронила Галька. – Тем более опыт у вас богатый.

Клара предложила всем переместиться на кухню и выпить крепкого кофе:

– Нам необходимо взбодриться.

– Нет, мы с Леной уходим. А напоследок, – Копейкина поочередно посмотрела на подруг, – мне бы хотелось узнать ваши адреса. Вдруг потребуется ваша помощь. Вы как, не против поделиться?

Клара ответила первой:

– Идемте, я напишу вам все в лучшем виде.

– Прежде чем писать, не мешало бы узнать наше с Дашкой мнение!

Величковская остановилась:

– Даш, неужели ты не согласна?

Гришкова опустила глаза в пол:

– Не говори ерунды. И не забудь написать номер моего мобильника.

Клара просияла.

– Галка, что скажешь?

Румянова теребила в руках сигаретку, потом смяла ее и со злостью бросила:

– Пиши, черт с тобой. Все равно менты теперь в покое не оставят. А одним больше, одним меньше – не столь важно.

…Вернувшись на Ленину дачу, Катарина пробежала глазами по ровным строчкам и возвестила:

– Ну вот, Ленка, теперь я вроде как при делах.

– Упаси бог в такие дела ввязываться, – пискнула Майкова и потопала на кухню. – Кат, я чайку заварю, голова раскалывается.

//-- * * * --//

Припарковавшись у подъезда, Катарина семенила к крыльцу, когда ее окликнул сосед Павел Петрович. Приготовившись выслушать от нудного общественника пламенную речь касательно очередных разборок с Розалией, Катка внутренне сжалась.

Баранов и свекрища воюют между собой на протяжении долгого времени. Пенсионер органически не переносит Розалию, она, в свою очередь, платит ему той же монетой. Павел Петрович относится к тем, кого хлебом не корми, а дай только с кем-нибудь сцепиться языками. А о характере Розалии Станиславовны говорить вообще не приходится. Когда титаны сталкиваются в подъезде или на улице, начинается катастрофа. По мнению Баранова, Розалия – самая развратная и несносная женщина, место которой в психиатрической клинике с ужесточенной охраной. Старика бесит факт, что Розалия в свои годы позволяет себе облачаться в одежонку, «недостойную», с его точки зрения, для женщины ее возраста. Ему наплевать, что у Розалии точеные ножки, которым завидует сама Катка. Павел Петрович впринципе не понимает, как дама, которой «далеко за тридцать», может облачаться в короткие юбки и туфли на десятисантиметровой шпильке. Это касается и макияжа свекрищи.

Однажды Баранов написал жалобу на Розалию, что та одним своим видом способна развратить всю столичную молодежь. Жалоба была отксерокопирована и разослана по разным инстанциям. Куда именно Баранов разослал бумажки, Катка до сих пор не ведает, но пенсионер пообещал, что в скором времени Розалию обязательно изолируют от общества.Потом между «любящими» соседями произошла драка. И Павел вновь принялся строчить доносы…

Нечто подобное происходит практически каждую неделю. Поэтому, углядев спешащего ей навстречу старика, Катарина мысленно перекрестилась и растянула губы в приветливой улыбке:

– Павел Петрович, доброго вам денечка.

– Здравствуй, Каточка, – подозрительно ласково ответил сосед. – Как у тебя делишки?

– Спасибо, вроде все нормально. Пока, – добавила она, косясь на собственные окна.

Баранов встал по стойке «смирно» и продекламировал:

– Катарина, выражаю тебе огромную устную благодарность за душевную доброту и заботу о ближнем. Я всегда считал тебя человеком ответственным и отзывчивым. Рад, что не ошибся. Хороших людей я помню, и ты можешь рассчитывать на любую поддержку с моей стороны.

Копейкина начала обкусывать ноготь на указательном пальце.

Пребывая явно не в себе от слов Баранова, она, не подумав, ляпнула:

– Павел Петрович, а вы сегодня ночью с кровати не падали?

Дед заулыбался:

– Понимаю, о чем ты. Нет, дорогая моя, не падал. Спал как убитый. На новом диванчике. Ой, какой же он мягонький. А кресла… Да я и мечтать не мог, что когда-нибудь настанет день и я буду восседать в таких креслах. Вы с Розалией теперь самые желанные гости в моейквартире. Милости прошу.

Ката попятилась назад.

– Я… пойду. Мне… э-э… домой надо.

– Иди, Каточка, иди. Передавай мой большущий привет Розалии. Скажи, что я нежно целую ее в гладкую щечку три раза и желаю ей всего самого наилучшего.

«Он точно с кровати рухнул, – думала Катка, несясь к лифту. – Причем не один раз».

Стоило Наташке открыть дверь, как Ката зачастила:

– Хочешь прикол? Я сейчас Баранова у подъезда встретила. У деда явные проблемы с головой.

Натка отмахнулась:

– Он к нам вчера раз десять приходил. Сначала торт принес, потом пирожные, а водиннадцать заявился и подарил Розалии какую-то книгу.