— Извините, хочу прокатиться с этой девушкой… — Он кивнул в сторону Зины. — А что, нельзя? Вот рядом кабина свободна.
И прежде чем она успела опомниться, пропустил Зину и отпустил дверцу лифта.
— Ты чего такой нетерпеливый? — удивилась Зина, когда он обнял ее, прежде чем нажать на кнопку этажа. — Соскучился?
— Не в этом дело… — пробормотал он, зарывшись лицом в ее пахучие волосы. — Мне тебя очень не хватает…
— Что с тобой происходит? Ты сегодня какой-то странный… Ты будешь нажимать на кнопку или нет?
— Обязательно, — кивнул он. — Но сначала ты выйдешь отсюда и пройдешь к администратору. Да выслушай меня сначала! — Он резко отвел ее руки. — Нет времени, понимаешь? Тебя здесь мало кто знает, поэтому твой вопрос их не удивит. Мне спрашивать нельзя. Потом, когда все узнаешь, поднимешься ко мне в номер.
Она смотрела на него, чуть склонив голову набок.
— Может, мне лучше уехать? — спросила она, и голос ее немного дрогнул. — Ты хочешь меня использовать в каких-то своих делах?
— Хочу, чтобы ты мне «немного помогла, — сказал он. — Остальное потом…
— Выпусти меня отсюда! — потребовала она. — Сейчас же!
— Ну и дура же ты, ангел мой, — холодно сказал он. — Я тебя выпущу, когда ты наконец успокоишься и мы обо всем договоримся…
— Что? Как ты меня назвал? — Ее голос охрип.
— Никак, — усмехнулся Анатолий, снова, не без сопротивления с ее стороны, привлекая к себе. — Это я процитировал фразу из письма Пушкина жене Наталье. У меня комбат в Чечне был начитанный, любил это цитировать, когда имел дело с недоумками. А «Медного всадника» наизусть шпарил. И когда он у меня на руках умирал, кровь изо рта пузырится, а все равно что-то читал… Ты Пушкина любишь? Вот так и я полюбил. Ну все, можно говорить? Значит, подойдешь к администратору и спросишь, где сейчас находится журналист Игорь Николаевич Залогин. Ты его знаешь… Ты ему тоже понравилась. Пойми, сейчас речь идет не о моих делах, а о его жизни или смерти. Его надо спасти. Иди… — Он дал двери отвориться и слегка подтолкнул ее к выходу. — Подойди и спроси. Потом поднимись наверх, я тебя там буду ждать. Нет, лучше подожду здесь, в кабине.
Она вышла, пару раз растерянно оглянулась, а он улыбнулся ей и помахал рукой. Нам нельзя расслабляться, сказал он себе, глядя, как она идет в своем черном кожаном плаще, открывающем ее потрясающие ноги, и все смотрят вслед, особенно мужики возле бара. А этот белобрысый, его все зовут Сема, даже направился за ней следом…
Зря только ее в это втягиваю, подумал он. Она и так уже все поняла и все равно со мной осталась, готовая все бросить и приехать ко мне, как только позову. И ведь позову, уговаривая себя, что это в последний раз. Вот думал, сделаю дело, уберу Игната, здешнего душегуба… И все. Ну убрал. А оказалось — нет, не все.
Зина шла назад, за ней тащился полупьяный Сема, что-то пытаясь ей сказать, стараясь удержать ее за локоть. Увидев Анатолия, он остолбенел, криво ухмыльнулся, махнул рукой и пошел обратно к собутыльникам.
Черт… Этот стукач, который работает на всех, кто ему заплатит, уже знает, к кому она приехала… А может, знал и раньше. Ладно, подумал он. Видел, и видел. Больше к ней не подойдет.
— Ты чего там шепчешь?.. — спросила она.
— Не обращай внимания. Так что она тебе сказала? — спросил Анатолий, нажав на кнопку своего этажа.
— Может, объяснишь наконец, что происходит? — спросила она.
— Какая теперь разница? — Он передал ей ключи от номера. — Войди и жди меня там. Я скоро.
Он передал ей ключ от номера и вышел из лифта, придержав закрывающуюся дверь. Быстро спустился по лестнице, подошел к бару. Сел за столик, поманил к себе пальцем Сему. Тот оглянулся на своих корешей, потом нерешительно двинулся к Анатолию. Кореши пошли следом, немного сзади, как бы прикрывая тыл. Все в холле, включая администратора, замерли, наблюдая за ними.
— Я, кажется, тебя одного звал, — негромко сказал Анатолий, не сводя с Семы пристального взгляда. — Не бойся, урод, тебя еще не бьют. Садись!
— А чего… — Сема осторожно присел на стул. — Чего случилось?
— Пока ничего, — сказал Анатолий. — Но случится. Знаешь, кто я?
— Ну… слышал, — неуверенно сказал тот.
— Значит, не все слышал, — сказал Анатолий, сделав паузу. — Например, ты не знаешь, что бывает с теми, кто лезет в мои дела. А узнать хочешь?
Сема испуганно промолчал, поставил локоть на край стола, но тот соскочил. Он снова поставил и тем как бы самоутвердился.
— Так хочешь или нет? — еще тише спросил Анатолий. — Причем на своем примере и прямо сейчас?
— Не знаю… — Семе вдруг стало жарко, и он завертел головой по сторонам, как бы привлекая внимание окружающих к тому, что может с ним вот-вот произойти.
— Не дергайся, — еще тише сказал Анатолий и наклонился к нему через стол. — И скажи своим придуркам, чтобы отвалили, пока я добрый.
Сема с готовностью кивнул и обернулся к «придуркам». Те согласно кивнули, кто выставив ладони, кто прижимая руки к сердцу, и отошли от стола.
— Ты цеплялся к моей девушке, — проникновенно сказал Анатолий. — Зная, что она идет ко мне. Ты это знал или не знал?
— Извини, кореш… Не бери в голову, больше ни разу, вот те крест… — побожился тот, покрывшись потом.
— Ладно, спрошу еще раз, — кивнул Анатолий. — Знаешь, кто я?
— Да слышал, — неохотно сказал Сема.
— От кого слышал?
— Что я, помню… — пожал плечами Сема. — Разные говорят… Ну и наблюдения всевозможные… Ты, главное, не бери это в голову, никто здесь твою телку не тронет, — заверил он.
— И никто не узнает, что она сегодня ко мне приехала, — еще тише, с расстановкой и неотрывно глядя ему в глаза, произнес Анатолий. — А если кто спросит, скажешь мне лично, кто именно тебя спросил. Найти меня знаешь где, верно? А платить тебе за ценную информацию буду той валютой, которой располагаю. Понял, нет?
— Да что ты, в натуре, все пугаешь?.. — криво ухмыльнулся Сема Похоже, он усиленно храбрился.
— Я никогда не пугаю, — покачал головой Анатолий. — И никого не предупреждаю. Времени у меня на это нет. Считай, сделал для тебя исключение. А располагаю я только тем временем, за которое мой клиент добирается до ближайшего кладбища. Только тем от Господа нашего и отличаюсь.
Сема не ответил, только его застывшая ухмылка на посеревшем лице теперь напоминала посмертную маску.
— Все, надоел, — сказал Анатолий, вставая. — Если найдешь информацию, какую можешь добавить к уже сказанному, ты знаешь, где меня найти.
— Есть такая информация, — прошептал Сема. — Могу и сейчас сказать. Может, она тебя касается. Слышал, наверно, здесь остановились прокуроры из Москвы, может, по твою душу прилетели, а может, и нет. Может, они знают, чем ты занимаешься, а может, им пока не подсказали… А молчание нынче до-орого стоит. Ну как в пословице говорится: слово — серебро, молчание — мне на пиво. Но только так, чтоб никто не видел.
Анатолий, подумав, передал под столом ему двадцать долларов.
— Как их зовут? Померанцев, и…?
— Ну да, Валерий Александрович Померанцев. И Шестаков Герман Николаевич. Слыхал про таких? — спросил Сема.
Значит, так и есть, подумал Анатолий. Трофим правду сказал. Говорят, этот Померанцев там, в Генпрокуратуре, как крот землю роет.
— Что еще скажешь?
— Эти следаки корешатся с журналистом, с Залогиным. Это тебе уже в качестве бесплатного подарка от нашей фирмы. Журналист вас еще не представил друг другу?
Сема явно справился с первым испугом и теперь смотрел в упор, не мигая.
— Это уже не твое дело, — раздраженно сказал Анатолий. — Если нечего больше сказать, на том и расстанемся.
Сема только пожал плечами. Анатолий поднялся, подошел к стойке бара, не замечая корешей Семы, которые поспешно перед ним расступились. Он взял бутылку шампанского, целый пакет апельсинов, поднялся с ними наверх, постучал в двери своего номера.
— Толя, ты? — негромко спросила Зина.
— Он самый, — сказал он. — А ты еще кого-то ждала?
