Да, скорее всего, это Трофим. Богдана он, Игнат, сначала не хотел убивать. Он вовремя раскусил его ловушку. Как приманку в лице старухи Прошиной. Только и он, Игнат, не так прост. И поздновато Богдан туда пришел, Игнат уже успел замочить Прошину. И когда услышал шаги, а потом увидел крадущегося Богдана, затаился в сенях. Богдан вырыл ему яму, вот сам же в нее и попадет теперь. И все у него, Игната, получилось. Прошину он не зря замочил, обрубив концы… Раз свидетельницы нет, значит, бумаги еще нужнее стали. Осталось последнее: продать их. Теперь он может выбирать: кого шантажировать, чтоб цену заломить и впарить… Может, загнать их тому же Сабе?

Он присмотрелся к спящему Лехе. Свет из дверцы «буржуйки» освещал его лицо розовым светом. Погладил его по лицу. Леха, по обыкновению, не проснулся, а только что-то промычал…

Сколько еще можно торчать в этом болоте? — спрашивал он днем. А сколько придется, ответил себе Игнат. Спешишь? Они оба замазаны кровью по самое некуда. И возрастающий общественный интерес представляют вовсе не они, Леха и Игнат, а эти треклятые бумаги Теперь, когда с той бабой на Заводской покончено, они бесценны. Только не передержать бы…

Прислушиваясь к упорно повторяемым трелям сотового, Игнат, не торопясь достал бумаги из целлофанового пакета и взвесил на руке. Немного они весят, а уж сколько жизней перевесили. Включая жизнь Богдана.

Он включил аппарат.

— Спишь, что ли? — услышал он знакомый насмешливый голос Богдана и вздрогнул.

— Это кто?.. Ты, что ли? — хрипло спросонья спросил он.

— А ты кого-то еще ожидал услышать? — поинтересовался Анатолий.

— Ты это…Откуда?

— С того света, — сказал Анатолий.

— Я ж тебя… Нет, это кто?

— В следующий раз целься в голову. Я-то думал, ты киллер, а ты — убивец. Непрофессионально ты себя повел, хочу сказать. Кино смотришь? Где, я спрашиваю, контрольный в голову? Двойка, больше не могу. Придумал ты неплохо и спрятался как надо. А дальше — непрофессионально. И с тобой в разведку я бы не пошел. Нервишки, однако, надо лечить. Хотя где там, на болоте, найдешь грамотного невропатолога…

— Откуда… про болото знаешь? — ошеломленно спросил Игнат.

— Скажи спасибо, что другие пока не знают, — хмыкнул Анатолий. — Но это до поры до времени. И зависит от тебя.

Игнат промолчал, не зная, что ответить. Снова покосился на спящего Леху.

— Ну так что скажешь? — не отставал Анатолий. — Цены-то падают. А после выборов до нуля упадут.

— Ну это ты врешь, — убежденно сказал Игнат. — За день до выборов эти бумаги у меня с руками оторвут. Вот журналист этот что-то знает, а? Успела она ему слить?

— Я бы это знал… — хмыкнул Анатолий. — Ладно, что дальше?

— Нет, это ты, в натуре, или кто-то там придуряется? — Игнат даже привстал со своей лежанки. — Голос у тебя какой-то…

— Не веришь, проверь. — Голос Анатолия в самом деле был усталым. — Тащи бумаги и получи свои бабки.

— И пулю в лоб, — перебил Игнат.

— … и чтоб я тебя больше не видел. Ты влез в чужую игру, где тебя никто не ждал и ставить на тебя не собирался. А это всегда чревато… Итак, чтоб все было понятно. Я знаю, где ты прячешься. Я знаю, что они у тебя есть. И знаю, что менты тебя живым из леса не выпустят. Все, счетчик включен.

— Ты погоди… — Игнат испугался, что разговор прервется. — Ты это… Извини, что так вышло.

— Не стоит. Я бы на твоем месте сделал то же самое, ну ты понимаешь, — признался Анатолий. — Мне, например, заплатили, чтобы от тебя землю зачистить. Но если не я тебя, так ты меня, верно? У тебя не выгорело, значит, моя очередь. Все нужно доводить до конца, ты это запомни на всю оставшуюся… Это значит— свои бабки получить и свалить с ними куда подальше, чтоб про тебя и думать забыли…

— Слушай, а может, ты журналисту их впаришь? — загорелся неожиданной идеей Игнат. — А бабки пополам?

— Подумаем, — Неопределенно сказал Анатолий. — Только не вздумай соваться к нему без меня! Я еще не знаю, на кого он работает… А если Саба все про это узнает?

Игнат только засопел в ответ.

— А, вот видишь… Не будь жадным, Игнаша. Нехорошо. Поэтому договоримся так. Я через три часа приду в Ельнинский лес, на лужок перед болотом, где ты в сырости, в антисанитарных условиях хоронишься со своим барашком. Кстати, что ты собираешься с ним делать?

— Подумаем, — в тон ему повторил Игнат. — Ну ты. типа, не в обиде?

— Да что ты как баба… — презрительно выдавил из себя Анатолий. — Какие тут могут быть обиды? Говорил уже. Не ты меня, так я тебя! Вчера лучше получилось у тебя. Больше уже не получится. Ну так как мы договоримся?

— Цена? — несмело спросил Игнат. Похоже, он все еще не верил, что этот разговор происходит наяву. — Ну если впаришь журналисту, моих сколько?

— Хороший вопрос, — сказал Анатолий. — Ты ведь мне пулю влепил, правильно? Сколько это потянет, как ты думаешь?

— Ну процентов сорок, — осторожно сказал Игнат — Или пятьдесят. Ты ведь живой вроде?

— Опять торгуешься! — искренне возмутился Анатолий. — А если бы я инвалидом остался?

— Называй цену, — сказал Игнат.

— Тебе — тридцать процентов, и никакой торговли. В следующий раз будешь делать контрольный в затылок. Если для тебя этот следующий раз будет. Кстати, за научные консультации гонорар вообще-то берут. Но для тебя, ладно, бесплатно. Усек?

— Да это понятно… — снова вздохнул Игнат. — Может, тридцать пять?

— Черт с тобой, — сказал Анатолий. — Все? А то больно наш разговор затянулся. Как бы менты тебя в твоем болоте не засекли.

— Да, заканчиваем, — поспешно сказал Игнат. — Ну, ты еще будешь звонить?

— Зачем, если обо всем договорились? — не понял Анатолий. — Значит, через три часа встречаемся. В Ельнинском лесу, возле берлоги, где ты засел.

— Я бы насчет журналиста еще подумал, как потом с ним…

— Вот ты и думай, — недовольно сказал Анатолий и отключил аппарат.

Потом поднял взгляд на Трофима. Тот с мрачным видом слонялся по номеру. Похоже, кое-что понял.

— Он мой, — сказал ему Анатолий. — По контракту.

— Контракт никто не отменял, — сказал Трофим. — Твое дело его нам сдать. Живого или мертвого. Пока что неважно у тебя получается, — добавил Трофим, продолжая хмуриться. — И не сразу, как договаривались. Все сроки сорвал. Что будет учтено при расчете.

Теперь я сам, как Игнат, торгуюсь, невольно подумал Анатолий. Похоже, с тем же результатом.

— Зато благодаря мне вы дополнительно избавились от этой Прошиной, — раздраженно сказал Анатолий, не сводя взгляда с Трофима, не перестающего ходить из угла в угол. — Как носительницы опасной информации.

— Посмотрим, — неопределенно сказал Трофим. — Не я решаю. Скажу Сабе все как есть… Что еще наши менты скажут. Им позарез нужно его взять. Они с нами обо всем договорились. Поэтому, если хочешь получить полный расчет, сделаем так, чтоб захват Игната сняло наше телевидение. Ну как менты его берут. По всем каналам будут крутить, как у нас борются с организованной преступностью. Саба хочет, чтоб Тихоня при нем остался…

— Тихоня? А, это ваш главный мент? — спросил Анатолий. — Помню, он обещал по телевизору поймать серийного убийцу ментов и журналистов. Выходит, я для него стараюсь?

Трофим не ответил, только посмотрел на часы. Ждет звонка от ментов, подумал Анатолий. Засекли или не засекли. Зря я это ему сказал насчет Сабы и Тихонова. Влез не в свое дело. А это уже лишнее для наемника. И нигде не приветствуется.

Анатолий осторожно приподнялся в крееле, прислушиваясь к затихающей боли в ране левой части груди, выглянул в окно. Зина должна скоро подъехать. Трофим пришел сегодня рано утром, резко постучал в дверь. Крикнул через дверь, что знает, что Богдан здесь, и будет лучше, если он сам откроет… Пришлось открыть.

Послышалась трель сотового, Трофим поспешно схватил трубку, потом, подумав, передал ее Анатолию. И правильно, вообще говоря. Это вполне мог быть тот же Игнат, почувствовавший неладное.

— Трофим, ты? — послышался незнакомый голос, и Анатолий передал гостю трубку.