— Прости, Эдвин, — прошептала она, — но…

— Только подумай об этом! — произнес он настойчиво. Его пальцы впились в ее плечи. Одеяло соскочило, и холодный ночной воздух стал пробирать до костей. — Это ведь возможно, Аманда! Все, что мы совершили за последний год, сделало это возможным. Нам не надо быть постоянно привязанными к Кресроуду, жить в тени Николаса. Пожалуйста, милая! Дай шанс нашему браку.

Внезапный страх обдал ее горячей волной. Эдвин просил ее подумать и принять немыслимое доселе решение.

— Мы можем проводить здесь какое-то время, столько, сколько понадобится. Можем жить в пристройке какую-то часть года. Но нам нужно уехать отсюда. У нас ведь так и не было нормального медового месяца.

Это правда. Аманда ощутила странное звенящее чувство. Возможно, это было предчувствие свободы.

— Ты прав, — услышала она свой голос как бы издалека. — Конечно, нам надо пожить где-нибудь еще.

Эдвин радостно и облегченно вздохнул.

— Спасибо, — сказал он, руки его скользили вдоль ее тела. — Спасибо, любимая!

Одеяло слетело на пол и приняло их обоих. Было что-то непривычное в том, как они занимались любовью на этот раз. А может быть, перемена произошла в ней самой — новое ощущение возможного свободного полета…

Впервые Эдвин не использовал защиту. Он наклонился к ней, поцеловал и вопросительно взглянул в ее глаза. Аманда кивнула, и они счастливо улыбнулись друг другу.

Месяц спустя они шли по пляжу, обнявшись.

Аманда остановилась и подняла красивую перламутровую раковинку и стерла с нее песок. Эдвин поднял плоский камень, прицелился и бросил его в гладь воды. Он проскакал пять раз и утонул.

Он обернулся в ответ на звонкий смех Аманды.

— Практика — великая вещь, — произнесла она. — Хотя ты тренировался только неделю.

— И у меня есть еще неделя, чтобы продолжать практиковаться, — сказал он, заводя руку ей за талию. — Может, у меня получится лучше.

Она бросила на него хитрый взгляд.

— Сомневаюсь.

Ответная улыбка была неожиданностью.

— Испытай меня.

Аманда покачала головой, снова засмеявшись.

— Даже у тебя есть пределы, супермен!

Волна нагнала их голые ступни. Больше никого видно на пляже не было, только темный песок грелся на скупом шотландском солнце.

— Как хорошо, что ты нашел этот пляж, — сказала Аманда. — Иногда мне кажется, что это еще один сон.

— Нет, — сказал он, — не сон. Это было совсем не сложно. Хотя я был бы не прочь сделать реальностью все твои сны и мечты, Аманда.

— И мы заложили неплохой старт, — сказала она мягко. — Мне теперь не нужны никакие мечты. Думаю, что я беременна.

Эдвин внезапно остановился.

— Ты удивлен? — спросила Аманда. — Мне казалось, что это не так уж неожиданно. Мы сами напрашивались.

— Я… не был уверен, — произнес он, — хотела ли ты этого… Или знала, что такое не произойдет.

Аманда была поражена. Неужели он думал, что она сделала стерилизацию? Конечно, ей довелось быть замужем за Николасом в течение шести лет, и у них не появилось ни одного младенца. Но Эдвин никогда и не спрашивал о причинах этого. Иначе она бы объяснила, что Николас считал себя слишком старым и не стремился к продолжению рода. Она же очень любила детей, но не думала, что страстно мечтает стать матерью, тогда еще в ней это чувство спало.

— Я бы не вышла за тебя, — сказала она, — если бы не могла родить ребенка. По крайней мере, я бы тебя предупредила.

— Это не так важно, — ответил он. — Ты рада?

— За всю свою жизнь я никогда еще не была так счастлива!

Эдвин сумел затронуть ту часть ее души и сердца, которой Николас никогда не замечал. Сегодня она чувствовала, что ее жизнь заполнена и не о чем тосковать и горевать.

Он схватил ее руку и сжал ее.

— Я люблю тебя. — Она смотрела в его глаза, желая, чтобы он четко услышал каждое слово, каждый звук. Осознание сбывшегося счастья входило в нее и становилось все ощутимее для нее самой. Аманда чувствовала это каждой косточкой, каждой веной, каждым сосудиком своего тела. — Я говорила когда-то, что ты был не из лучших. Ерунда! Ты ведь не слабак — я в этом убедилась. Но ты и не совершенство — мне это тоже известно. И я не совершенство. И Николас никогда им не был. Моя вина в том, что я возвела его на пьедестал. А он был просто человеком, существом, которое я боготворила. Теперь он часть прошлого. А ты — мое настоящее. Мое будущее — ты и наш ребенок. Я твоя!

— Моя?

— О, Эдвин!

Он просил столь мало и давал так много. Его безграничная любовь — ее свобода. Чувство защищенности обволакивало изнутри, тающей нежностью давала о себе знать новая жизнь в ее утробе. Их дитя.

— Ты плачешь! — Эдвин взял ее лицо в свои ладони, вытирая слезы губами. — Почему?

— Будущие матери становятся чересчур эмоциональными, — ответила она.

Эдвин заглянул в ее глаза и вспомнил, какой однажды застал в них холод. Теперь они блестели и были полны слез радости и смотрели на него с любовью.

Двое грузчиков старательно вытаскивали из машины коробки и мебель и заносили в дом. Весь процесс происходил под четким руководством Эдвина. Аманду он к этому не подпустил, потому что считал, что беременной женщине нечего там делать. И потом, он вполне мог справиться сам.

Лишенная радости болтаться среди грузчиков, Аманда сидела на полу в огромной комнате и разбирала коробки, которые уже внесли в дом.

Она открывала их одну за другой, извлекая оттуда воспоминания о Кресроуде и Николасе. Попадались то его фотография с какого-то званого вечера, то его портмоне, то шарф, который он когда-то подарил ей.

Разобрав очередную коробку, Аманда огляделась. Их уже столько стояло здесь! А еще сколько неразобранных!

— Да, у меня одной, пожалуй, не хватит сил справиться с ними, — улыбнулась она и, прикладывая руку к животу, продолжила: — Придется тебе потом мне помочь.

Ждать помощника было еще долго, поэтому, вздохнув, Аманда принялась распаковывать следующий короб. Вытащив то, что оказалось сверху, она заглянула внутрь. Там лежали книги, и одна из них была заложена плотной бумагой.

Эта бумага показалась Аманде знакомой: с золотым тиснением, немного пожелтевшая от времени. Она аккуратно достала фолиант и вытащила из нее сложенный пополам листок.

Раскрыв его, она не поверила своим глазам!

Затем подошла к окну и жестом позвала Эдвина. Он кивнул ей и быстро направился в дом.

Через секунду он уже влетел в комнату.

— Что случилось? — Вид у него был обеспокоенный. Он сел рядом с женой, положил руку на живот, потрогал голову, не давая ей ничего сказать. — Что с тобой? Тебе плохо? Может, вызвать врача? Я мигом… — Он рванулся с места и вскочил.

— Эдвин, Эдвин! — Аманда схватила его за рукав и притянула назад. — Подожди. Сядь. Со мной все нормально. С ребенком тоже. Успокойся. Я ничего не буду говорить, пока ты не остынешь.

Эдвин немного пришел в себя, дыхание стало нормальным, сердце больше не выскакивало из груди.

— Что такое?

Не желая больше томить его, она сказала, показывая ему бумагу:

— Помнишь, я говорила, еще давно, когда ты только приехал на похороны Николаса, что должно быть еще одно завещание?

— Да… — Эдвин насторожился.

— Я это сказала наобум, поскольку не знала точно о его существовании…

— Подожди, ты хочешь сказать, что нашла его? — Он взялся за бумагу, но она не отдала ему ее. — Это оно?

— Ты можешь выслушать меня?

Она сложила бумагу вчетверо и сунула под себя.

— Мне нужно все твое внимание. Иначе ничего не скажу.

Эдвин улыбнулся, сложил руки на коленях и молча стал смотреть на жену.

— Я считала, что Николас оставил еще одно завещание. Он несколько раз приглашал к себе Майкла. Мне казалось, что они совещались и выбирали лучший вариант. Ты же знаешь Николаса, он всегда был перестраховщиком. Однажды я вошла к нему в кабинет после визита Майкла и увидела, что он читает вот эту бумагу. — Аманда достала ее и передала Эдвину. Он развернул листок и стал читать. — Это действительно завещание, только оно составлено специально для меня, и вообще-то я не должна была бы показывать его тебе. Но я не смогу что-либо скрывать от тебя…