Чья жизнь уж погасла, для тех

найти невозможно лекарства.

493

Бросил шар свой пурпуровый

Златовласый Эрот в меня

И зовет позабавиться

С девой пестрообутой.

Но, смеяся презрительно

Над седой головой моей,

Лесбиянка прекрасная

На другого глазеет.

Пирожком я позавтракал,

отломивши кусочек,

Выпил кружку вина, — и вот

за пектиду 494берусь я,

Чтобы нежные песни петь

нежной девушке милой.

Люблю, и словно не люблю.

И без ума, и в разуме.

…бросился я

вновь со скалы Левкадской 495

И безвольно ношусь

в волнах седых,

пьяный от жаркой страсти.

Ты, с кем Эрос властительный,

Афродита багряная,

Черноокие нимфы

Сообща забавляются

На вершинах высоких гор, —

На коленях молю тебя:

Появись и прими мою

Благосклонно молитву.

Будь хорошим советником Клеобулу!

Любовь мою

Не презри, о великий царь,

Дионис многославный!

Мальчик с видом девическим,

Просьб моих ты не слушаешь

И не знаешь, что душу ты

На вожжах мою держишь.

Я б хотел сойтись с тобою: ты имеешь нрав приятный…

Ибо мальчики за речи полюбить меня могли бы:

И приятно петь умею, говорить могу приятно.

…но стройность бедер

Покажи своих, о друг мой!

И спальня, — не женился он, а замуж вышел в спальне той.

Десять месяцев прошло уж, как Мегист наш благодушный,

Увенчав чело лозою, тянет сусло слаще меда.

Полные слез

он возлюбил сраженья.

А кто сражаться хочет, Их воля: пусть воюют!

Бросив щит свой на берегах

речки прекрасноструйной.

Умереть бы мне! Не вижу никакого

Я другого избавленья от страданий!

Мощный в сраженьях Тимокрит, — его пред тобою гробница.

Арес не храбрых мужей, трусов одних бережет. 496

497

К первой строке приступая, я Муз хоровод с Геликона

Сердце мое вдохновить умоляю на новую песню, —

С писчей доской 498на коленях ее сочинил я недавно, —

Песню о брани безмерной, неистовом деле Арея.

5Я умоляю, да чуткие уши всех смертных услышат,

Как, на лягушек напавши с воинственной доблестью, мыши

В подвигах уподоблялись землею рожденным гигантам.

Дело, согласно сказанью, начало имело такое.

Раз как-то, мучимый жаждою, только что спасшись от кошки, 499

10Вытянув жадную мордочку, в ближнем болоте мышонок

Сладкой водой упивался, — его на беду вдруг увидел

Житель болота болтливый и с речью к нему обратился:

«Странник, ты кто? Из какого ты роду? И прибыл откуда?

Всю ты мне правду поведай, да лживым тебя не признаю.

15Если окажешься дружбы достойным, сведу тебя в дом свой

И, как любезного гостя, дарами почту торовато.

Сам я прославленный царь Вздуломорда и здесь на болоте

Искони всепочитаемый вождь и владыка лягушек.

Родом же я от Грязного, 500который с царевною Водной

20На берегах Эридана в любви сочетался счастливо.

Впрочем, и ты, полагаю, из роду не вовсе простого:

Может быть, царь-скиптродержец и мощный в боях

предводитель?

Ну, не таи же, открой мне скорее свой род именитый».

Тут на расспросы лягушки мышонок пространно ответил:

25«Что ты о роде моем все пытаешь? Он всюду известен:

Людям, бессмертным богам и под небом витающим птицам.

Имя мое — Крохобор, я горжусь быть достойным потомком

Храброго духом отца Хлебогрыза и матери милой,

Ситолизуньи, любезнейшей дочки царя Мясоеда.

30А родился в шалаше я и пищей обильной взлелеян:

Смоквою нежною, сочным орехом и всяческой снедью.

Дружба же вряд ли меж нами возможна: мы слишком несхожи.

Жизнь вся твоя на воде протекает, а мне вот на суше

Пища привычна людей, и меня на дозоре не минет:

35Ни из красивоплетеной корзины калач белоснежный,

Ни с чечевичной начинкой пирог с творогом многослойный,

Ни окровавленный окорок, ни с белым жиром печенка,

Ни простокваша, ни сыр молодой, ни парная сметана,

Ни пирожочки медовые — их же вкушают и боги, 501—

40Словом, ничто из того, что к пирам повара припасают,

Вкусно приправами всякими пищу людей услащая.

Не убегал никогда я с опасного поля сраженья,

Первому следуя зову, я в первых рядах подвизаюсь.

Даже его не страшусь, человека с огромнейшим телом:

45Смело на ложе взобравшись, цепляюсь за кончики пальцев

Или пяту ухвачу, и, хоть боль до людей не доходит,

Скованный сном человек моего не избегнет укуса.

Но, признаюсь, опасаюсь и я двух чудовищ на свете:

Ястреба в небе и кошки — великое с ними мне горе, —

50Также и скорбной ловушки, где рок затаился коварный.

Эти напасти — все страшные, наистрашнейшая — кошка:

Даже к зарытым в норе норовит она ловко пробраться.

Редьки же грызть я не склонен, ни толстой капусты, ни тыквы,

И не питаюсь ни луком зловоннейшим, ни сельдереем —

55Яства отменные, впрочем, для тех, кто живет у болота!»

На Крохобора слова Вздуломорда со смехом ответил:

«Что ты, о друг, все о брюхе толкуешь? Поверь мне, немало