— Так что вы имели в виду, сказав, что Рейф меня не обидит? — в конце концов спросила Ханна.

— Господи, не прикидывайся дурочкой! Глупых Хартов на свете просто не существует, и мы оба знаем это. Само собой, я говорю о браке.

— О браке! — Голос Ханны стал пронзительным. — Мы с Рейфом?..

— Конечно. А ты что подумала?

— Вы в своем уме?

— Выслушай меня, Ханна. Я долго думал об этом и теперь знаю, что говорю.

— Знаете? Вы в этом уверены?

— Да, черт возьми!.. Прошу прощения. Впрочем, не так уверен, как насчет Дримскейпа… Отговаривать Рейфа — все равно что биться головой о стену. Но по-моему, его боязнь брака — просто нервы, и ничто иное.

— Нервы? — растерянно переспросила Ханна.

— Точно. Он убежден, что Мэдисоны не созданы для брака.

— Да, у вас в семье неудачные браки — обычное явление, — подтвердила Ханна. — А Рейф однажды уже обжегся.

— Просто допустил одну маленькую ошибку,

— Маленькую?

— Такое случается.

— Кому знать об этом, если не вам? — чересчур любезно отозвалась Ханна. — Сколько раз вы были женаты, мистер Мэдисон?

— Мой паршивый послужной список не имеет никакого отношения к Рейфу. Да, признаюсь, после того как Клаудия Баннер улизнула со всем капиталом компании «Харт и Мэдисон», я долго не мог видеть женщин. Не хотел смотреть на них.

— Насколько я понимаю, это еще мягко сказано.

Митчелл грубо хмыкнул.

— Винить тебя я не стану — никто и не пытался привить тебе уважение ко мне. Должно быть, Салливан в детстве совсем запугал тебя. Так вот послушай: мы с Рейфом похожи во многом, но не во всем.

— Не мне судить.

— Хартам всегда было свойственно сурово осуждать других людей за ошибки, не давая им ни единого шанса исправиться. Знаешь, у тебя слишком много общего с твоим дедом.

— По-моему, мы уклонились от темы.

— Так вот, Рейф не виноват в том, что он развелся. Не обвиняй его в этом. Он многому научился.

— Да-да — прежде всего понял, что больше жениться не желает, — сухо подтвердила Ханна.

— Именно это я и хотел объяснить, — подхватил Митчелл. — Как я уже сказал, я долго думал и наконец понял, в чем проблема Рейфа. У него развилась бракофобия.

— То есть он панически боится брака? — Голос Ханны вдруг стал еле слышным.

— Точно, — откликнулся Митчелл, явно довольный понятливостью слушательницы. — Так другие люди боятся пауков или змей.

— Замечательное сравнение.

— Я примерно представляю, как это произошло, — с жаром продолжал Митчелл. — Признаться, я не смог стать хорошим примером ни для Синклера, ни для Рейфа. Но я постараюсь вылечить его. Я просто обязан сделать это, поскольку фобию он приобрел из-за меня.

— И как же вы намерены поступить? — Голос Ханны окреп, в нем засквозило любопытство. — Повести его к алтарю под дулом дробовика?

Рейфу казалось, будто он превратился в глыбу мрамора.

— А ты этого хочешь? — заинтересованно осведомился Митчелл.

— Ни в коем случае!

Рейф поморщился. Зачем ей понадобилось так рьяно отвергать даже намек на женитьбу?

— Конечно, придется проявить настойчивость, — размышлял вслух Митчелл. — Чтобы избавиться от фобии, прежде всего надо признать, что она существует.

— Но вы же только что объясняли, что никакие уговоры и угрозы на Рейфа не действуют.

— Да, но я имел в виду нажим на скрытые болевые точки.

— Видите ли, — начала Ханна, отчеканивая каждый слог, — мой бизнес связан со свадьбами, поэтому мне по опыту известно: брак оказывается удачным только в том случае, если к нему стремятся обе стороны. А брак, заключенный под давлением извне, обречен с самого начала.

— Для закоренелой пессимистки ты слишком молода, — упрекнул Митчелл.

— Митчелл, я понимаю, что вы желаете Рейфу только добра, но меньше всего на свете я хочу выходить замуж за человека, который вообще не желает жениться, — это вам ясно?

— Напрасно ты отвергаешь Рейфа только из-за расстроенных нервов, — заметил Митчелл. — Да, браки Мэдисонов редко оказывались удачными, но только потому, что мужчины нашего рода ошибались в выборе жен.

— Почему же вы считаете, что я — удачный выбор? — В голосе Ханны зазвенело раздражение. — Что все это значит? Зачем вам нужно, чтобы мы с Рейфом поженились?

Рейф замер, с нетерпением ожидая ответа.

— Затем, что так будет правильно, — отрезал Митчелл, потеряв терпение. — Это единственный способ заткнуть сплетникам рты.

— С каких это пор вас стали беспокоить сплетни? — удивилась Ханна.

— Сплетни бывают разными, — заявил Митчелл. — Все в городе твердят, что он связался с тобой только потому, что захотел получить весь дом. Но это наглая ложь! Я помню, какие слухи ходили в городе о смерти Кэтлин Садлер. Говорили, что Рейф соблазнил тебя, лишь бы получить алиби. Бред!

— Да, так многие считали, — тихо подтвердила Ханна.

— Знаю, черт возьми! — рявкнул Митчелл. — Но Рейф не имел никакого отношения к смерти несчастной девушки. Да, у Мэдисонов случались трудности с противоположным полом, но ни один из них даже в гневе не поднял руку на женщину. Никто в нашей семье не бил и не оскорблял женщин, клянусь Богом! И ни один Мэдисон не стал бы соблазнять невинную девушку, только бы выйти сухим из воды.

В солярии воцарилось молчание.

— Знаю, — наконец выговорила Ханна.

Рейф наконец вспомнил о необходимости дышать.

— Я не говорю, что Рейф не ссорился с Кэтлин Садлер, — продолжал Митчелл. — Ведь он Мэдисон, вспыльчивость у него в крови. Но если бы он был в ту ночь с Кэтлин и видел бы, как произошла трагическая случайность, он бросился бы за помощью, а потом честно рассказал в полиции, как было дело.

— И это я знаю, — повторила Ханна ровным голосом. — Мы, Харты, знали, что у Мэдисонов есть недостатки, но никогда даже в мыслях не обвиняли их в лживости.

— И правильно делали, — одобрил Митчелл.

Рейф перевел взгляд на поднос. Значит, все эти годы Митчелл верил в него. Старик не одобрял его образ жизни, но никогда не сомневался в том, что Рейф непричастен к смерти Кэтлин.

Рейф обнаружил, что он способен двигаться, вошел в солярий и поставил поднос на стол. Щеки Ханны ярко пылали, она избегала смотреть ему в глаза и наверняка гадала, что ему удалось подслушать.

— Хуммус выглядит аппетитно, — заметила она слишком оживленно.

— Спасибо. — Рейф взял стеклянный кувшинчик превосходного, очень дорогого оливкового масла и щедро полил им хуммус.

— Что это? — Митчелл с любопытством уставился на хуммус. — Соус?

— Да, вроде того, — откликнулся Рейф и отставил кувшинчик. Вынув из ведерка со льдом бутылку шардонне, он наполнил свой бокал. — Спасибо, что оставили мне выпить. Это мне не помешает.

Митчелл и Ханна уставились на него как загипнотизированные. Оба волновались, ни одному не хотелось неосторожным словом испортить все сразу. А Рейф не спешил, дегустируя вино с идеально сбалансированным привкусом дуба и фруктов и элегантным послевкусием.

Допив вино, он небрежно отставил бокал и посмотрел на Ханну и Митчелла.

— Я слышал, что вино очень полезно при расстроенных нервах, — сообщил он.

Через два часа Митчелл с удовлетворенным вздохом отложил вилку. От ломтя пирога с киви на его тарелке осталось лишь несколько поджаристых крошек.

— Черт возьми, где ты научился так готовить? — спросил он Рейфа. — Точно не у меня. Самое большее, на что я способен, — бросить на гриль филе лосося.

— Я взял несколько уроков, — объяснил Рейф, — а до остального дошел сам, проводя все свободное время на кухне.

— Ну, если твоя затея с отелем провалится, то не из-за скверной стряпни.

Рейф и Хана переглянулись. Оба сознавали, что произошло: Митчелл одобрил не только еду, но и весь замысел внука. Ханна думала о том, что потерпела поражение в решающей битве за половину дома. И она не ошиблась.

— Нам надо поговорить, Митчелл. — Рейф откинулся на спинку стула и посмотрел деду в глаза поверх тарелок с остатками ужина. — Вчера ночью кто-то пытался утопить собаку Ханны.