— И она провернула для вас эту сделку?

— Да. — Митчелл перешел к следующему кусту. — Да еще какую! Мы с Салливаном вдруг разбогатели, как никогда прежде. И с нетерпением ждали продажи следующей стоянки. Клаудия моментально нашла нам покупателя. С неба снова посыпался золотой дождь. Такое не забывается!

— Что же было дальше?

— В разгар переговоров о продаже третьего участка — самого большого, в деловой части Сиэтла — Клаудия заявила: компания «Харт и Мэдисон» должна включить в условия сделки пункт, согласно которому мы будем получать процент прибыли от здания, построенного на этом участке.

— Ого!

— Вот именно. — Митчелл снова сунул в пакет сухой бутон. — Прибыль ожидалась громадная. Мы с Салливаном от радости потеряли голову. Мы полностью доверяли Клаудии. А она воспользовалась этим и улизнула — вместе с прибылью от продажи всех трех парковок. Компании «Харт и Мэдисон» достались только долги.

— И вы с Салливаном вцепились друг другу в глотку, — заключила Октавия.

Митчелл мельком взглянул на нее, щурясь от заходящего солнца.

— Я был убежден, что Клаудию подбил на это Салливан. А он считал, что она сговорилась со мной. Однажды мы с Салливаном столкнулись у супермаркета Фултона… остальное, как говорится, уже история.

— Значит, ты очень любил ее?

Митчелл пожал плечами:

— Она была моей страстью. Из-за нее я выставил себя на посмешище. Мэдисоны всегда попадали впросак из-за женщин.

— Она и теперь твоя страсть?

Митчелл засмотрелся на увядшую розу, только что сорванную с куста.

— Я открою тебе одну тайну. Когда тебе под девяносто, многое начинаешь воспринимать не так, как в молодости. Если бы сегодня я вновь встретил Клаудию Баннер, я потребовал бы вернуть мои деньги.

— И все?

— Да. — Он усмехнулся сухой розе. — И все. У меня изменились пристрастия. И потом, с годами я усвоил еще кое-что: даже у Мэдисона может появиться здравый смысл, если он как следует постарается.

Некоторое время Октавия молчала, наблюдая за ним. Наконец она подала голос:

— Знаешь, если оставить на кустах несколько сухих бутонов, вскоре на их месте появятся плоды. Из них получается полезный тонизирующий настой.

— Терпеть не могу настои, — откликнулся Митчелл, сорвал еще одну розу и запихнул ее в пакет. — А когда мне нужно взбодриться, я пью доброе старое виски десятилетней выдержки.

На следующий вечер в половине девятого Рейф стоял рядом с Джедом Стедманом и смотрел, как Ханна танцует с Перри Декейтером. К нескрываемому удовольствию Рейфа, его появление на приеме не обрадовало Перри.

Все происходящее выглядело почти смешно и нелепо. Рейф искренне сочувствовал Торнли и его свите. Предполагался прием в честь политика, но большинство гостей то и дело украдкой поглядывали на Ханну и Рейфа, не замечая Торнли. Большинство присутствующих были местными жителями, в том числе мэр и его жена, члены городского совета и владельцы нескольких городских компаний.

Рейф повсюду видел знакомые лица и понимал, что почти все эти люди знают пресловутую легенду о вражде Хартов с Мэдисонами. Все они жили в Эклипс-Бей восемь лет назад, когда Ханна обеспечила Рейфу алиби в ночь смерти Кэтлин Садлер. Вдобавок весь город знал об условиях завещания Изабель Харт.

Когда в девятом часу Рейф и Ханна вошли в зал, множество голов одновременно повернулось в их сторону и еще больше челюстей мгновенно отвисло. По толпе пробежал ропот. Невероятное количество присутствующих нашли предлоги, чтобы подойти к парочке с приветствиями.

Нет, Торнли сегодня не повезло, думал Рейф. Откуда могли его помощники знать, что объявление о предполагаемой баллотировке их босса в сенат США будет оттеснено на второй план враждой Хартов с Мэдисонами?

Джед вяло жевал крекер со сливочным сыром и копченым лососем.

— Даже если Торнли станет следующим сенатором от великого штата Орегон, сегодня на него не обращают внимания.

— Только потому, что здесь собрались местные жители. Посторонний не понял бы, в чем дело.

— Да, здесь почти все из Эклипс-Бей. — Джед проводил Перри и Ханну оценивающим взглядом. — Декейтер недоволен. Видимо, не ожидал, что ты придешь вместе с Ханной.

Рейф увидел, как Перри и Ханна остановились.

— Мне нет дела до чувств Декейтера.

— Насколько я слышал, он тоже возлагал на этот вечер большие надежды. Говорят, в следующем году он надеется возглавить институт.

— Ну и что? — Рейф подцепил шпажкой, увенчанной перышком, оливку, ломтик сыра и гриб и отправил крохотный бутерброд в рот.

Джед с любопытством уставился на него:

— Так что у тебя с Ханной?

— Переговоры продолжаются.

Джед хмыкнул:

— Уже слышал. Вчера ночью твой «порше» видели возле дома Хартов. Поговаривают, что вы ведете переговоры в постели.

Рейф неторопливо повернулся к другу и ничего не сказал.

Джед смутился и поднял руку ладонью вверх:

— Прости, любопытство подвело… я ведь журналист.

— Помню, — кивнул Рейф.

— Я все уяснил. Больше личных вопросов о тебе и Ханне Харт не будет. Но, как старому другу, скажу: на твоем месте я постарался бы не злить ее родных.

— Остальные Харты меня не волнуют. Дело касается только нас с Ханной.

— Конечно, как скажешь. — Джед потянулся за очередным канапе и сменил тему: — Сегодня сюда съехались все местные шишки: только что видел в толпе Тома Лидда с женой. Видимо, директор института надеется, что Лидд предложит ему спонсорскую помощь.

Рейф проследил за его взглядом и увидел в дальнем конце зала мужчину с мальчишеским лицом в очках. Тому Лидду еще не исполнилось и тридцати, но он уже стоил несколько миллионов.

— Башковитый парень. У него есть хватка. Его программы лучшие на рынке. Не удивлюсь, если скоро услышу о каком-нибудь слиянии.

— Ты следишь за такими новостями? — изумился Джед.

Рейф пожал плечами:

— Это хобби.

Джед успокоенно кивнул и снова принялся разглядывать гостей.

— Для института это явный успех: перспективный политик, будущий спонсор, несколько видных лиц из политических кругов… Держу пари, этот прием начали готовить задолго до сегодняшнего дня. Институт совершенствуется.

Рейф перевел взгляд на рослого фотогеничного мужчину, беседующего с Томом Лиддом.

— И Тревор Торнли тоже.

— Это точно. В Вашингтоне он придется ко двору. Он не лишен интуиции и умеет все делать вовремя.

— Вечно ты повторяешь, что своевременность — залог успеха.

— В политике — само собой. А еще Торнли силен в долгосрочном планировании, и это еще одно преимущество. Он слишком сметлив, чтобы пренебрегать своими корнями здесь, в Эклипс-Бей. Кандидаты, принимающие поддержку земляков как должное, часто проигрывают.

— И женитьба на Мэрилин Колдуэлл не повредила ему, — сухо заметил Рейф.

Джед кивнул:

— Верно. И денежки ее отца оказались под рукой. Да, этот Торнли не промах.

— Он наверняка уделяет особое внимание институту.

— И не без причины: он был одним из первых важных политических клиентов института и до сих пор предан ему. Чем выше он поднимается, тем престижнее и влиятельнее становится институт.

— И тем усерднее поддерживает Торнли.

— Именно так. — Джед покачал в ладони бокал с вином. — Помню, как я освещал его первые публичные выступления. Уже тогда я предчувствовал, что он далеко пойдет.

Рейф вспомнил о той ночи, когда он провожал Ханну домой. Тогда во всех окнах института горел свет. Здание было хорошо видно с Бейвью-драйв. Ханна вскользь упомянула, что ее родители на приеме в честь политика по фамилии Торнли, баллотирующегося в законодательное собрание штата.

В тот раз Рейф пропустил ее слова мимо ушей. Политики его не интересовали. Он думал о составленном Ханной списке требований к будущему мужу.

Он поискал взглядом Ханну и увидел, что она идет к нему. При виде Ханны внутри у Рейфа что-то сжалось. Она выглядела бесподобно. Облегающее черное платье выгодно подчеркивало все достоинства ее фигуры — высокую упругую грудь, тонкую талию, округлые бедра. Ее волосы скользили по спине при каждом движении головы. Ноги в темных чулках и черных туфлях на шпильке казались самыми сексуальными в мире.