Мы представились. Тот, что помоложе, повернулся к Элмору, который начал убирать со стола.

— Ты не говорил, что будут еще гости.

В его голосе не было злости, но раздражение чувствовалось.

— Ну, мистер Ричард, я так подумал, что это дело сэра Исаака говорить вам, кого он пригласил в свой дом… сэр.

В интонации дворецкого не промелькнуло и тени симпатии.

Калловей рассматривал Ричарда Тибалда.

— Мы не знакомы? — спросил он. — Я уверен, что видел вас раньше. Может быть, в Саутдаунском университете?

— Я так не думаю, — ответил молодой человек и продолжил: — Вообще-то, я обучался в Кембридже. — Улыбка его была надменной, а в голосе чувствовалось презрение к менее значительным университетам.

В ту ночь мне не спалось, вероятно, из-за неудачного сочетания чужой кровати и жары в комнате. Но ближе к утру я все же задремал и поэтому пробудился чуть позже обычного для меня времени. Было уже девять утра, когда я спустился к завтраку. Очнулся я от странной непроницаемой тишины, такая бывает при снегопаде. Мои предположения подтвердились, когда я отдернул шторы в спальне. Тяжелые наносы снега взбирались по склонам холмов все выше, заглушая своей массой все звуки. И хотя снегопада не было, затянутое тучами небо грозило вновь наслать его на нас, и ждать оставалось недолго. Я не видел возможности отправиться куда-либо из этого дома в ближайшее время.

— Просто небольшая поездка, — пообещал Калловей, когда позвонил мне в пресвитерию. — Займет всего день или около того.

Придет время, и я перестану поддаваться на его уговоры.

Пока Элмор подавал мне бекон с яичницей, я упомянул о погоде.

— Да, сэр, здесь в горах становится худо. Теперь вы можете застрять тут на несколько дней. Хорошо еще, что у нас в доме всегда полная кладовая. Самая близкая деревня — Филдайк, но до нее не доберешься, когда такой снег.

В этот момент вошли Тибалд и Лэмборн и, небрежно поздоровавшись, приступили к завтраку.

Я не мог избавиться от ощущения, что эти двое были бы не против, если бы мы с Калловеем покинули их и бесследно исчезли в заснеженных горах. Затем в столовую, жизнерадостно пробасив приветствия, вплыл мой друг. В одной руке у него была дымящаяся чаша с овсянкой и стакан с жидкостью, подозрительно напоминающей бренди, — в другой. Поедая овсянку, бекон с яйцами и бесконечные гренки с медом, он вел одностороннюю беседу, совершенно не обращая внимания на едва ли не грубые манеры сотрапезников.

Тибалд щедро намазал хлеб мармеладом и, между делом повернувшись к старому слуге, спросил:

— Ты еще не видел моего дядюшку, Элмор?

— Нет еще, сэр. Но, вы знаете, хозяин вчера неважно себя чувствовал, сэр. — Дворецкий выудил из кармана старинные часы и с мрачным видом посмотрел на циферблат. — Хотя он редко так запаздывает. Хозяину хоть и за восемьдесят, но он не откажется от хорошего завтрака. Мне, наверно, лучше его позвать.

Через минуту Элмор вернулся в столовую. Он пыхтел, словно проделал тяжелую работу.

— Я не смог достучаться до хозяина, джентльмены. И его комната, кажется, заперта изнутри.

— Полагаю, нам лучше взглянуть, что там, Ричард, — сказал адвокат Лэмборн.

После того как они вышли из столовой, Калловей указал в сторону двери, давая знак идти за ними. Выйдя в коридор, мы услышали над головой шаги Тибалда и Лэмборна. Нас поджидал Элмор.

— Идемте, профессор, я провожу вас в спальню хозяина.

Он провел нас наверх по лестнице, а потом по коридору в крыло особняка, которое было на противоположной стороне от того, где квартировали мы с Калловеем. Добравшись до места, мы обнаружили Тибалда, который пытался открыть дверь, дергая ее за ручку и толкая всем своим весом, в то время как Лэмборн колотил по ней кулаком. Оба джентльмена во весь голос призывали хозяина спальни открыть дверь.

Калловей бесцеремонно воспользовался своим солидным весом и с легкостью оттеснил эту парочку в сторону. Калловей часто заставал незнакомцев врасплох такой своей тактикой. Самой большой ошибкой было принять его тучность за дряблость. Это было не так. Скорее, это был солидный вес старого бойца.

Неискренне пробурчав извинения, Калловей присел на корточки возле двери и посмотрел в замочную скважину.

— Темно, как ночью, — прокомментировал он, встав в полный рост. — Шторы, должно быть, еще задернуты. Но, насколько я понял, ключа в замочной скважине нет.

— Наверное, с дядей что-то случилось, — сказал Тибалд. — Бог свидетель, мы шумели достаточно громко.

— Может, нам стоит выломать дверь, — предложил Лэмборн.

— Скорее сломаете себе плечо, — сказал ему Калловей. — Это крепкие двери. Есть запасной ключ, Элмор?

— Нету, один ключ у хозяина. Хорошо бы, чтобы кто-нибудь влез в окно, сэр. У нас есть лестницы в старых конюшнях. Похоже, надо будет расчистить дорожку. На это время года мы держим в доме лопаты и целую коллекцию старых бот и калош. Так что я смогу подобрать вам всем обувку.

Так случилось, что это нам с Тибалдом пришлось расчищать путь через двухфутовую толщу снега от дома до старых конюшен и возвращаться с приставной лестницей под окно спальни сэра Исаака. Калловей, вероятно, самый сильный среди нас, бесстыдным образом игнорировал все намеки на то, что он мог бы нам помочь, а Лэмборн в это время приглаживал свои и без того гладкие волосы и бормотал что-то о сидячей работе, которая не развивает физические способности.

Мы установили лестницу и переглянулись. Я ненавижу приставные лестницы, но тогда почти искренне дал понять, что готов подняться наверх. Тибалд меня остановил.

— Я здесь самый молодой. Лучше пойду я, — сказал он. — Вы только крепче держите лестницу.

Тут наконец Калловей соизволил сделать что-то полезное. Он профланировал по узкой, расчищенной в снегу дорожке и приложил весь свой вес к основанию лестницы.

Тибалд взобрался наверх по лестнице гораздо быстрее, чем это мог бы сделать или мог бы попробовать сделать я. Послышался звук разбитого стекла, это Тибалд ударил по раме подъемного окна, чтобы дотянуться до шпингалета. Он поднял окно, и мы увидели, как мелькнули в воздухе и исчезли его ноги.

Потом мы услышали, как раздвигаются старинные шторы на медных кольцах. Через несколько минут тишины из окна появилась голова Тибалда.

— Поднимайтесь все сюда, — позвал он. — Кажется, мой дядя умер.

Тибалд впустил нас в спальню сэра Исаака. В комнате было нечем дышать от жары, но холодный свежий воздух уже ворвался в открытое окно.

— Я нашел ключ на бюро возле кровати, — сказал молодой человек. — Дядя лежит на кровати. Похоже, он сам запер дверь, потом просто лег и умер.

— Да, действительно, — подхватил Лэмборн. — Теперь я сожалею, что мы не проявили должного внимания, когда сэр Исаак сказал, что неважно себя чувствует. Боюсь, я просто отнес это к слабостям преклонного возраста.

Я подошел к кровати и попытался нащупать пульс на руке и на шее сэра Исаака. Вокруг рта старика я заметил засохшую корочку рвоты и точно такие же пятна на полах его халата. Едва прикоснувшись к телу, я понял, что уже слишком поздно. Тело было холодным, но я все же попытался расслышать дыхание. Ничего. Я повернулся к своему компаньону и отрицательно покачал головой. Не знаю, прихожанином какой церкви был покойный, если он вообще был религиозен, но я все-таки попросил за него Господа и перекрестил мертвое тело сэра Исаака.

Тибалд и Лэмборн приняли соответствующий ситуации скорбный вид, но у меня не появилось ощущения, что сердца их разбиты. Калловей выглядел как потерявший надежду человек. Похоже, единственным, кто по-настоящему горевал в этой комнате, был Элмор. Он сел на краешек кровати, протянул руку и слегка коснулся неподвижного тела.

— Он был хорошим хозяином, — сказал старик, и по его щеке прокатилась слеза.

— Знаете, вероятно, здесь произошла трагическая случайность, — сказал Ричард Тибалд. — Я думаю, мой дядя по невнимательности принял слишком большую дозу снотворного… или преднамеренно. Взгляните, на прикроватном столике бутылка бренди, а его пузырек с таблетками пуст. Я уверен, что еще вчера их было достаточно много. — Он потянулся к столику.