- Это вы были на втором этаже? – спросил снайпер, опуская свое оружие.

- Конечно, - сказал спецназовец, а потом показал рукой наверх, - просьба подняться, командир ждет вас.

Спецназовцы закрепились на втором этаже, поставив на лестнице на третий этаж несколько растяжек и забаррикадировав ее остатками стеллажей. Этаж выглядел примерно так же, как и первый, за исключением раскиданного товара. Несколько солдат сделали себе из больших мягких игрушек удобные подушки для сидения, на которых сейчас и коротали время.

Отличительной особенностью магазина было то, что все окна были слепыми – закрыты рекламными щитами и заставлены стеллажами. Заняв помещение, военные провели небольшую перестановку – расчистили несколько окон, и собрав достаточно хорошие наблюдательные пункты, откуда открывался отличный вид на большую часть проходящей мимо здания улицы, а так же на фасад кремлевского комплекса, с высокой колокольней, превратившейся на данный момент в одну из лучших наблюдательных точек в городе, если ее только кто-то смог занять. Только один часовой, расположенный там, мог сорвать любую попытку штурма.

Сразу же стало понятным и отсутствие зомби в здании – «винторезы» и «валы» спецназовцев был снабжены глушителями, в несколько раз снижающими громкость звука выстрела. Небольшой хлопок, который получался в результате, мог привлечь внимание мертвеца не дальше, чем на пять метров отстоящего от стрелка. Одно удовольствие таким оружием зачищать помещения.

Командиры отрядов, дав команду «вольно» своим подчиненным, пожали друг другу руки и приступили к разработке плана дальнейших действий.

- Что-нибудь обнаружили? – разу перешел к делу снайпер, садясь рядом с лейтенантом спецназа, - Может, вообще здесь никого нет?

- Почему нет? – вяло удивился лейтенант, заканчивая дозарядку пистолетной обоймы, - Вот там, в дальнем углу, дозор в такой же форме, как и те, что напали на деревню. Здесь стояли, но не думали, что кто-то со спины зайдет.

Я бросил взгляд в ту сторону, про которую говорил лейтенант. В свете фонаря одного из спецназовцев, стоявших на посту около нескольких поставленных рядом стеллажей, видны были ноги в высоких кожаных сапогах, на которых еще даже блестела свежая кровь. Отвел взгляд, чувству мрачное удовлетворение от того, что военные на самом деле нашли это гнездо, о котором все думали.

Он поднял глаза и заметил меня, явно выделявшегося своим обмундированием на фоне одинакового армейского снаряжения солдат. Маски противогазов стирали различия лиц, но скрыть одежду и экипировку были не в состоянии.

Узнал он меня сразу, но вспомнил имя, лишь покопавшись в памяти.

- Трофимов? – полусказал-полуспросил он, наморщив лоб.

- Я, - по-военному отдав честь, вышел из общего строя солдат, рассаживавшихся на относительно чистых участках пола.

- Вольно, - махнул лейтенант рукой, словно его раздражала моя быстрая армейская выучка, - сядь рядом, - подождав, пока я присел рядом с ним, он положил руку мне на плечо и спокойным тоном продолжил, - парень, ты меня прости. Если бы только знал, что там эти гады засядут, ни за что не отправил. Надо было тебя вообще не трогать, но люди сейчас сам знаешь, как нужны. На фоне всего… Мне когда сообщили, что вы на засаду нарвались, я чуть волосы на голове не рвал. Ведь я сам виноват, вас туда одних отправил. А ведь должен был подумать об этом. Торопился, загорелся всеми делами, а о самом простом и не вспомнил. Черт, я знаю, что все моя вина, но я тебе честью клянусь, за друга твоего мы всех этих гадов порвем так, что они нас на том свете помнить будут. И за своих парней ответим. Ни одного живым не выпустим.

- Все в порядке, - сказал я как можно более ровным тоном, - сейчас без потерь нельзя. И в его смерти больше всех виноват я сам, так что мне не в чем вас винить.

- Так что ты там говорил про банду? – прервал нашу беседу снайпер, больше посматривая в угол с трупами, чем в нашу сторону.

- Да как всегда, по протоколу допросили последнего, кого в живых оставили, - пожал плечами командир спецназа, вернувшись к разговору, – дурак дураком, хоть и командовал. Не знает ни сколько народу, ни сколько техники есть в Кремле. Сказал, что не меньше трех сотен человек мы там найдем. Вооружены до зубов, там чуть ли не грузовики с оружием приходили. Есть и гражданские, они там на положении рабов сидят.

Главное, что у них есть бронетехника. Частью с наших складов, частью привезенная не пойми откуда. В частности, кроме наших БТР-60, у них есть один американский броневик и несколько бронемашин, которые даже толком описать не может, но там значки французских войск.

- Интервенция? – с ноткой удивления в голосе спросил снайпер, за противогазом лица все равно не было видно.

- Вряд ли, скорее так же, как и у нас, кто-то где-то удачно прикупил. Ни французов, ни другой техники он не видел. Да и гнать им оттуда себе дороже выходит. Между нами сколько еще всяких стран, и с плотным заселением. Через самые жуткие места ехать придется, да и топлива не напасешься. Потом с этим разберемся. Сейчас важнее всего решать насущие проблемы, с остальным можно и подождать. Теперь к делу…

Офицер вынул из кармана разгрузника карту Кремля, отпечатанную на оборотной стороне рекламного листка и больше похожую на фотографию с высоким разрешением, чем на настоящую карту. Однако здесь все было отлично видно, все здания и даже дорожки. Что-то уже было отмечено ручкой, но сокращения, подписанные рядом, я не мог прочесть, уж очень непонятным был почерк.

- Смотри, - показал он карту снайперу, - как мы и думали, они разместили часовых по периметру, вдоль вала и на колокольне. Технику держат на асфальтовой площадке перед собором, грузовики и легкие машины разместили уже во внутреннем дворе. Там же, в зданиях музея разместилась и основная часть солдат…

Я смотрел на план Кремля и предлагаемый лейтенантом план не вызывал у меня особых симпатий. Спецназовец был опытны солдатом и профессионалом в гораздо большей степени, чем я, но плохо знал особенности места будущих боевых действий, потому и не мог разработать успешный план, при котором можно обойтись без особенных потерь. Рязанский Кремль представлял собой целый комплекс церковных, административных и хозяйственных построек из камня и кирпича, сохранившихся со средних веков. Я знал не меньше трех оформленных подходов к территории Кремля. Весь комплекс имел форму немного вытянутого круга. Если идти с главного, парадного входа, то предстояло еще пройти вдоль большой аллеи, где по правую руку окажется небольшой парк со старыми деревьями и небольшой часовней, а слева выстроятся старые двухэтажные здания, где в последние дни размещались разнообразные кафетерии и закусочные. После этого предстояло пройти через отреставрированный мост, над которым возвышалась высокая трехуровневая колокольня, покрытая лесами из-за проводившихся покрасочных работ. Отличное место для снайперов, способных остановить там любую атаку. Сразу за колокольней располагалась большая, покрытая асфальтом, площадка, справа оканчивавшаяся обрывом, ведущим к реке, а слева упиравшейся в остатки кремлевского вала и стену монастырской части

Кремля. Впереди, прямо на пути атакующих, вырастал огромный Успенский собор, самое старое здание комплекса. Высотой в три этажа, с пятью огромными куполами, увенчанными крестами, он был колоссом на глиняных ногах. Стены постоянно трескались и расползались, некогда прямой, он уже покосился и держался только благодаря постоянным усилиям музейщиков, постоянно ремонтировавших осыпавшиеся от времени стены. Его можно было обойти либо по узкому проходу между стенами собора и монастырской части, либо с другой стороны, гораздо более широкой, там только мешалась небольшая церковь девятнадцатого века, но места было достаточно, чтобы даже танк смог развернуться. Правда, потом там вырастал арочный проход между княжеским дворцом и собором, сделанный так, чтобы князь мог без препятствий проходить из собственных покоев сразу на молитву. Опоры арки сужали проход  так, что там не проехал бы даже грузовик. Во внутренний двор можно проехать только со стороны вала – почти с другой стороны, там, где когда-то располагался торговый въезд в Кремль.