Машина обогнала вереницу людей с лопатами, медленно шедших вдоль дороги под охраной конного автоматчика. На всех была одета одинаковая синяя форма и ноги скованы кандалами. Глаза опущены в землю, понурые плечи и покрытые свежими мозолями руки.

- Пленники, - пояснил водитель в ответ на мой вопрос о их происхождении, - те, кто сами сдаются. В основном бандиты и мелкая шпана с дорог, решивших, что беженцы больно много с собой увозят и должны делится. Мы их не расстреливаем, очень уж много работы, рук просто не хватает. Да и многие не такие уж прожженные убийцы, просто головы пустые. Пусть отрабатывают право на свободную жизнь.

Вот и сам полигон, раньше отделенный от всего остального мира старой, отсыревшей и разваливающейся стеной, вдоль которой иногда проходили патрули. Мальчишки из ближайших деревень нередко перелезали через эту ограду в поисках патронов и стрелянных гильз, а чаще просто ради того, чтобы пощекотать себе нервы. Сейчас бы у них такой трюк уже не прошел бы. Стену обновили и подлатали, протянули в три ряда колючую проволоку по верху, местами искрившуюся, а значит, под током. Топлива совсем не экономят, но мне казалось, что это только временная мера. Когда окончательно соберут внешний периметр, то туда же перенесут и все самые мощные укрепления оставив на внутренних рубежах только самое необходимое.

Ворота, в которые упиралась свежая дорога, тоже были сделаны совсем недавно. В этом месте стену разобрали и поставили раздвижные железные ворота, укрепив их смотровыми вышками, вооруженные пулеметами и гранатометами. Перед воротами, метров за сорок до них, дорогу надвое разбивал бетонированный дот с четырьмя амбразурами, из которых высовывались стволы полевых противотанковых пушек, снятых с хранения.

Здесь нас остановили, но задерживать не стали, просто проверили пропуска, выданные на первом посту. Одна створка ворот отъехала в сторону, открывая дорогу и мы смогли въехать. Просто войти на полигон так не получилось, сразу за воротами вставала другая стена, свежевыстроенная из кирпича. Места между ними хватало ровно настолько, чтобы машина могла повернуться на девяносто градусов и проехать в узкий проход, идущий с внутренней стороны стены. Во второй стене были заметны небольшие узкие бойницы, поблескивающие еще не до конца просохшим цементом. Через них можно было расстрелять любую машину, медленно ехавшую по проходу. Пятьдесят метров спустя был еще один разворот, где на виду широкой и приземистой квадратной башни с деревянным верхом и бойницами для пушек машина снова разворачивалась под прямым углом и утыкалась во вторые ворота, которые только монтировали. Такие же тяжелые и неповоротливые, как первые, с внешней стороны они снабжались тяжелыми отбойниками. Так что даже если нападающий попытается протаранить их, то ничего не получится – скорость набрать не получится, а веса и мощности машины так же не хватит. Пока будешь податься в ворота, сверху гранатами закидают. Рабочие, пропуская машины, недовольно косились на водителей, словно обвиняя их в вынужденной задержке, из-за которой они теряли время.

И только проехав вторые ворота, мы попали на сам полигон. Здесь шума было больше, чем в любом другом месте. Военные в буквальном смысле собирали здесь всех, кого успевали вывезти из города, но не успевали распределить. Кроме того, шуму добавляли разъезжающая техника и грузовики мародеров, едва ли не ежечасно прибывающих и отбывающих из города. Планы разграбления оставленных офисов и складов достигли наивысшего масштаба. Ведь грузовики сновали не только в пожираемую мертвецами Рязань, но и в другие города области, которые жители бросали едва ли не сразу, потому что ни организованного управления, ни нормальных сил правопорядка там не оставалось, а власть почти сразу же забирали мощные бандитские группировки, существовавшие еще задолго до наступления зомби.

Ведь всем известно, что банды девяностых годов никуда не делись, просто переместились из центральных районов в области. Из крупных городов их вытеснили гораздо более могучие силы, поставившие процесс собственного обогащения буквально на промышленные масштабы. А прежние рэкетиры и шестерки спокойно процветали в небольших городках, иногда буквально подчиняя себе всю экономическую жизнь. Достаточно вспомнить истории про золотодобывающий завод в Скопине, рядом с которым в нелегальных игорных домах проигрывались суммы, которым позавидовали бы даже в Монако. Только организованным военным отрядам, с броней и крупнокалиберным оружием такие банды, вооруженные пистолетами и ножами, противостоять все равно не могли. И военные увозили все, что считали нужным, не трогая даже зомби. И вправду, а зачем потенциальному врагу жизнь облегчать. Пусть бандиты сами с зомби и разбираются. Честно сказать, непонятно было, что хуже – зомби, неожиданно восставшие голодные трупы, или бандиты, словно сорвавшиеся с поводка. Отбиться можно было и от тех, и от других, но это в любом случае жертвы, расход боеприпасов и медленное расшатывание системы обороны.

Нас высадили на огромной автостоянке, занимавшей едва ли не половину обозримой территории. Десятки боевых машин стояли на расчерченном белой краской асфальте, еще поблескивая плохо стертой смазкой и остатками консервирующих веществ. Только что снятые с хранения, они должны немного отстояться, прежде чем их можно снова использовать. С другой стороны, здесь же стояла техника, вернувшаяся из города и нуждавшаяся в ремонте.

Разбитые фары, вмятины на броне, заляпанные кровью шины колес, из которых даже торчали обломки костей, небольшие отверстия от бронебойных пуль у тех машин, что попадали под обстрел. Военные даже не скрывали, что в самом начале несколько складов они потеряли, и скорее всего, по наводке. Больно быстрыми и спланированными были операции. Приезжали сразу на грузовиках, ускоряя выгрузку оружия. Оставалось только то, что увезти невозможно – тяжелая техника и ненужные бандитам снаряды для артиллерии. Один БТР, рядом с которым мы остановились, имел очень интересную модификацию – вместо пулемета из башенки торчал раструб огнемета, покрытый свежей копотью. Представив, что такое оружие может сотворить в умелых руках, я даже зажмурился.

- Значит, серьезно решил ехать с нами? – спросил меня, когда все уже выгружались, Кантемиров. Ни иронии, ни удивления я в его голосе не слышал, только желание убедится, что я не струсил.

- Да, - кивнул я головой, - я обязан это сделать. Вы должны меня понять.

- Понимаю, - сказал он, - только учти, что с собой никого не берешь, мне хватит следить за одним новичком.

- Я не новичок, - сразу же огрызнулся, словно меня оскорбили. Снайпер сделал вид, что ничего не услышал.

- Тогда запоминай, - ткнул он пальцем в асфальт, - здесь же через три часа. Не придешь, ждать тебя не буду. Я тебя не знаю, ты меня не знаешь.

Ясно?

Я кивнул головой, но он уже развернулся и ушел, оставив меня одного.

Точнее, вместе со Светой, но она все еще сидела в машине, откопав где-то зеркальце и пытаясь привести себя в порядок. Без своей обычной косметички у нее это плохо получалось, но она все же старалась.

Некоторое время понаблюдав за ней, я все же не выдержал, и позвал ее выходить.

- Ну что, теперь можно и отдохнуть, - хлопнул меня сзади по плечу один из солдат, - знаешь, я тут одно местечко знаю, там уже какой-то еврей самогоном приторговывает. Нелегально, конечно, но командирам не до него сейчас. А тебе самое то сейчас развеяться.

- Я бы с удовольствием, но надо своих найти. Они где-то здесь, на полигоне, - солдат предлагал от всей души, поэтому мне было как-то неудобно прямо отказываться, но и время терять не очень хотелось.

- Ладно, - пожал солдат плечами, больше задумываясь о будущей порции самогона, чем действительно расстроенный моим отказом, - мне же больше достанется. Если все же захочешь, то можешь присоединится.

Уверенной походкой солдат обогнул машину и присоединился к компании рядовых, настроенных, если судить по взрывам хохота и мечтательным улыбкам, примерно так же, как и он. Сопроводит веселую компанию взглядом, я снова заглянул в машину и сделал вторую попытку оторвать свету от зеркальца.