Его преемником стал Николас де Овандо. Едва взяв бразды правления в свои руки, он задался целью навести порядок и подавить смуту. Чтобы покончить с мятежными касиками, он приказал запереть как можно больше таино в их хижинах и сжечь.

Вскоре Анакаону несправедливо обвинили в участии в заговоре и повесили во время карательной экспедиции, ставшей одной из самых черных страниц в истории конкисты. Это произошло в 1503 году.

Оливер вернулся в ресторан. Сделав заказ, он устроился за столиком на улице. Отсюда ему была хорошо видна статуя Анакаоны. Спустя некоторое время он вдруг с изумлением обнаружил: как же она похожа на Альтаграсию!..

Немилосердный зной, встретивший трех детективов по прибытии в аэропорт Севильи, показался Эдвину даже более удушливым, чем в доминиканской столице. Они получили багаж и, пока ехали на такси в гостиницу, говорили только о сухой жаре, которой их порадовал этот ослепительно солнечный день, сравнивая ее с влажным климатом Санто-Доминго. Взорам доминиканцев открылся современный мегаполис вместо старинного города, рисовавшегося их воображению.

Оливер уже условился о встрече в полиции, запланированной на тот же день, а также организовал посещение кафедрального собора и разоренной гробницы.

Ровно в пять пополудни у входа в гостиницу их ждала служебная машина, чтобы отвезти в испанский храм. За рулем щегольской «БМВ» сидел инспектор полиции. Оливер дружил с ним с тех пор, как поступил в национальный корпус.

— С приездом, сеньоры! — радушно поприветствовал их инспектор, обнимая товарища.

— Как ты хорошо сохранился, инспектор Браво, — отвечал Оливер. — Я думал увидеть старого волка с брюшком и седыми висками.

— Будет тебе, Андрес! Ты всегда следил за собой, в отличие от меня. Но это не значит, что время проявляет к тебе больше милосердия, чем ко мне, — отозвался тот, щупая живот приятеля и сравнивая со своим, который оказался намного объемистее.

— Да уж. Но не забывай: твоя спокойная жизнь на юге не идет ни в какое сравнение с моей в столице. У нас дня не посидишь на месте. К тому же к нам попадает большинство сложных дел со всей страны.

— Ладно, об этом мы еще поболтаем. У нас тут выдалась беспокойная неделька! Если нет возражений, садитесь в машину. С друзьями по дороге познакомишь меня.

— Видно, в испанской полиции недурно платят, — шепнул Эдвин на ухо Альтаграсии, когда они усаживались в салон.

Архитектурный ансамбль кафедрального собора, увенчанный почти стометровой колокольней — Хиральдой, [16]— произвел огромное впечатление на доминиканцев. У самого портала, увидев на фасаде храма подпись адмирала, Альтаграсиа испытала странное чувство. Подробно рассмотрев ее, она отметила, что начертание совпадает по размеру и выполнено в той же манере, возможно даже, той же краской, что и подпись на Маяке Колумба. Только виды окрестностей, а главное, сухая жара напоминали, что она далеко от Санто-Доминго. И наверняка сходство с преступлением, совершенным в ее стране, одной этой подписью не ограничивается. Она догадывалась: ее еще ждут сюрпризы.

Полицейские вошли в храм и двинулись к правому поперечному нефу, где договорились встретиться с ответственными лицами, уполномоченными продемонстрировать им следы, оставленные на месте преступления, и разрушения, учиненные в саркофаге первооткрывателя континента.

Доминиканка с удовольствием разглядывала испанский собор. Его колоссальные размеры, живопись, алтарные украшения, другие элементы убранства, которые она успела рассмотреть, восхищали и поражали воображение.

Инспектор Браво счел уместным заметить, что первые правители города решили возвести этот храм, сделав его таким прекрасным и величественным, чтобы потомки, увидев его, сказали: те, кто замыслил строительство, были сумасшедшими. Так, по преданиям, постановил капитул [17]Севильи в 1401 году. Каноники не могли предугадать, что подарили миру чудо, которое с восторгом будут созерцать два полицейских и министр культуры далекой заатлантической страны. И вот, продолжал инспектор Браво, камень за камнем в Севилье поднималась полая гора под благосклонным надзором Хиральды, превратившаяся в один из крупнейших католических соборов на Западе. Лично для него покой Апельсинового дворика, архивы и библиотеки собора, а также его окрестности составляют святая святых наследия эпохи великих открытий, и это наследие могло появиться только на этой почве и в этом окружении. И если существует на свете место, где однажды удастся разгадать секреты адмирала моря-океана, человека, который сумел расширить пределы мира, то произойдет это, по мнению инспектора Браво, именно там, где они в данный момент находятся.

Альтаграсиа промолчала, хотя в душе взбунтовалась.

Приблизившись вплотную к гробнице, она убедилась: эта часть собора великолепием могла поспорить с монументальным Маяком Колумба в Санто-Доминго. Погребение соответствовало масштабу свершений первооткрывателя и во всех смыслах было на высоте.

В Севилье Христофор Колумб покоился в саркофаге, который как будто парил в воздухе, опираясь на четыре фигуры герольдов, олицетворявших королевства Испании: Кастилию, Леон, Наварру и Арагон.

Оливер, словно подслушав мысли Альтаграсии, подумал: эта испанская гробница торжественностью не уступает доминиканской. Однако помещение, где она находится, намного красивее и изысканнее. И не идет ни в какое сравнение с бетонной громадой, возведенной на месте старого маяка в Санто-Доминго. Испанец обошел вокруг саркофага. Изумительная архитектура и мощь собора — достойное обрамление для упокоения человека, изменившего карту мира. Совершенно определенно!

Эдвин, далекий от подобных размышлений, между тем задал конкретный вопрос инспектору Браво: как получилось, что Колумб захоронен в Севилье? Если, по его словам, испанское правительство решило перенести предполагаемые останки с Карибских островов, то почему именно сюда, а не в Мадрид или в какое-то другое место, например, в Вальядолид, где он, собственно, умер?

Некая структура, пояснил Браво, под маркой торжеств в честь четырехсотлетия открытия Америки, в 1892 году захотела особо продемонстрировать свою тесную связь с адмиралом. Структура эта — муниципалитет Севильи. Жители города осознавали, что собственной яркой историей, всемирной славой и расцветом искусства в Золотом веке во многом обязаны путешествиям Колумба в Новый Свет и торговлей с, как их тогда называли, Индиями — Китаем и Японией. [18]

— Без открытия Америки Христофором Колумбом Севилья, возможно, никогда бы не стала крупнейшим экономическим центром, каким она была, резиденцией Совета по делам Индий, и никогда бы не заняла выдающегося места в истории. Вот почему город был весьма заинтересован в том, чтобы принять прах адмирала. В 1899 году это свершилось: адмирал вернулся на землю, которая однажды уже служила пристанищем его бренным останкам, хоть и недолго, — закончил инспектор Браво не без патетики.

— Сеньор Браво, хотела бы напомнить: наша страна, славная Доминиканская республика, считает, что подлинные останки адмирала покоились на Маяке, пока их не похитили у нас! — подчеркнула Альтаграсиа, пытаясь восстановить справедливость.

Пока Браво энергично качал головой, а Эдвин невозмутимо созерцал потолок, Оливер заносил в блокнот надпись, украшавшую памятник: «Когда остров Куба освободился от владычества метрополии Испании, Севилья обрела урну с останками Колумба, и Городской совет возвел сей постамент».