— Ты это уже говорила, — напомнил Эдвин, пожав плечами. Всем своим видом он демонстрировал, что ничего не понимает из ее слов.

— Хотя это звучит неправдоподобно, — продолжала Альтаграсиа, — существует несколько мест захоронения праха Колумба. Позвольте, я поясню. В 1877 году в кафедральном соборе Санто-Доминго была обнаружена урна. Найденные останки претерпели впоследствии множество превратностей и изрядно попутешествовали. Весьма сомнительно, что весь прах из доминиканского собора упокоился там. Моя друзья утверждают: часть останков совершила длительный путь.

— То есть? — озадаченно произнес Эдвин.

— В 1877 году, когда было найдено захоронение Колумба, епископом острова Сан-Доминго был монсеньор Рокко Кокчиа, итальянец. Душа нараспашку, огненный темперамент. Он-то и растрезвонил о находке, чем облагодетельствован весь мир. Мои друзья изучили в подробностях вопрос, — сообщила далее Альтаграсиа. — Им удалось найти множество свидетельств, подтверждающих, что небольшие фрагменты костей и фракции праха из погребальной урны были дарованы институтам в разных частях света. Я тут составила список. Позвольте, я его прочитаю: «Часть фрагментов была вручена папе Льву XIII, так как церковь, естественно, выступала как заинтересованная сторона. Еще часть получил университет в Павии, поскольку существует старинное предание, будто Колумб учился там, — версия, лишенная всяких оснований. Помимо этого упомянутый архиепископ-итальянец убедил доминиканского министра юстиции в необходимости поделиться останками и с Генуей, где, как считалось, родился адмирал. Наконец, изрядная доля пепла или праха, найденного в соборном захоронении, была пожалована различным генуэзским институтам».

Альтаграсиа остановилась, чтобы перевести дух. Пошарив в портфеле, она достала второй листок бумаги.

— Но и это еще не все. Главным инженером, руководившим реставрационными работами в соборе, когда обнаружились останки, был сеньор Кастильо. Архиепископ по доброте душевной даровал и этому человеку горсть праха из урны. А инженер будто бы подарил по щепотке реликвии городу Бостону и своим близким людям.

Напарники доминиканки не могли опомниться от изумления. Эта ценнейшая для следствия информация даже не упоминалась ни в одном из официальных документов, находившихся в их распоряжении! Испанское правительство также не предоставило отделу Оливера никаких серьезных материалов по этой теме.

— Хорошая работа, — восхитился доминиканец, расхаживая вокруг кресла, где сидела Альтаграсиа, и поглядывая на нее с нескрываемым восхищением.

— Полагаю, нам нужно немедленно ехать в Геную, — произнес Оливер сдержанно. — Там мы должны выяснить, что же произошло с памятником адмиралу, и собрать до последней крупицы архивные данные о нем. А также, поскольку терять нам нечего, все равно у нас не осталось ни одного оригинала документов, предлагаю договориться о встрече с Рональдом и послушать, что он скажет. Согласны?

План был одобрен. Сначала поездка в Геную, затем встреча с американцем.

Оливер не мог найти себе места и беспокойно метался по квартире. Внутренний голос подсказывал: они совершают грубейшую ошибку. Это пугало его, хотя вроде бы оснований для страха не имелось. Тем не менее на душе у него было тревожно.

Университет Комплутенсе принимал гостей — ученых специалистов со всего мира. Перед началом утреннего заседания холл был заполнен до отказа участниками конференции.

Дон Рафаэль и дон Габриэль стояли с группой зарубежных коллег, обсуждая проблемы, внесенные в повестку дня. Донья Мерседес отозвала их в сторону. Они нашли свободный столик и присели выслушать ее сообщение.

— Мне звонила Альтаграсиа. В испанской полиции нет и намека на то, о чем мы говорим.

— Да, но, — заговорил дон Рафаэль Гусман, — все, о чем мы рассуждаем, — правда. Мы опираемся на исторические факты. Их легко проверить в любом библиотечном отделе периодики или почитав исследования по доминиканской истории.

— Ты прав, — согласился Габриэль Редондо. — Но важно то, чего мы не говорим.

— А важнее всего, что наша стратегия работает, — добавила донья Мерседес с уверенностью. — Завтра они отбывают в Геную, как мне сообщила моя девочка.

Все трое задумались. Ситуация продолжала быть под контролем.

Жара следовала за путешественниками по пятам. Сухой зной Мадрида сменился более влажным климатом Генуи. Город, где предположительно родился адмирал, встретил детективов чистым безоблачным небом и благословенным морским бризом. В пути Эдвин не оставлял попыток примирить враждующие стороны: между испанцем и доминиканкой сохранялись натянутые отношения, и конца этому не было видно. Гостиница находилась поблизости от площади Акваверде, являвшейся первым пунктом итальянского маршрута.

Подгоняемые нетерпением, молодые люди отправились смотреть памятник Колумбу, даже не забросив чемоданы в гостиницу. Такси дожидалось их, пока они производили первый беглый осмотр.

Памятник как памятник, никаких намеков на то, что много лет назад он стал объектом варварского ограбления. Не исключено, что давным-давно в его недрах хранились важные документы, которые теперь очень пригодились бы следствию. Но тайник в настоящий момент скорее всего пустовал.

Компаньоны несколько раз обошли вокруг примечательного монумента, но никто из них не нашел слов, чтобы выразить свои мысли. Цоколь, как и колонна, служившая пьедесталом великому мореплавателю, имел более скромные размеры, чем у памятника в Мадриде. Но изваяние хотя бы отличалось некоторой оригинальностью: героя украшали длинные волосы, слегка развевающиеся на ветру.

На четырех опорах, выраставших по углам солидного постамента, покоились скульптурные аллегории мудрости, постоянства, благоразумия и милосердия. Пространство между скульптурами заполняли барельефы, изображавшие сцены из жизни Колумба: Колумб на заседании совета Саламанкского университета, [29]Колумб устанавливает крест на вновь открытых землях, Колумб на аудиенции у Католических королей в Барселоне после первого путешествия, Колумб возвращается в Испанию в оковах после третьего плавания.

— Не мешало бы скопировать надписи, — прервал наконец молчание Эдвин. Его спутники словно воды в рот набрали.

Читая вслух надписи на фронтальной части постамента, Эдвин сделал пометку в блокноте:

С правой стороны значилось:

Надпись слева гласила:

— Посмотрим теперь, что сзади, — суетился Эдвин. К немалой его досаде, коллеги по-прежнему упорно молчали.

— Кто-нибудь что-нибудь понимает? — спросил доминиканец.

— Если нужно, я поясню, — апатично отозвался испанец и бесцветным голосом перевел: — «Христофору Колумбу, отчизна. Сей монумент освящен в 1862 году. Основание заложено в 1846 году. Предвосхитив мир, он нашел его ради вечного благоденствия мира прежнего».

Эдвин кивнул и вскарабкался на массивное основание монумента, пытаясь понять, какая именно его часть пострадала от рук злоумышленников. Вскоре ему пришлось признать: за истекший век время стерло все следы ограбления. Отказавшись от мысли обнаружить зацепки, которые могли бы навести их на след, детективы вернулись в гостиницу.